Смутная рать

Царь-мельница

Утром следующего дня Крысолов оседлал коня и отправился по первопутку на один из притоков Клязьмы. По всей Руси у Мельника имелись сотни мельниц разных видов, но самая большая выстроена была в Подмосковье. Именовали ее Царь-Мельницей не то в пику Царь-Пушке, не то потому что царю над мельниками полагалось нечто особенное. И она действительно была особенной.

Построена та мельница была на немецкий манер: неузкую речку перегородили плотиной, и теперь вода била по колесу сверху. Это колесо крутило приводной вал с такой силой, что жернова размалывали не только зерно, но и кости. К тому же водяное колесо приводило в движение молот и меха на здешней кузне, накачивало воду во двор.

Кроме поименованной кузни на мельнице имелся коровник, конюшня, лабазы, дом хозяина в три жилья[1], домишки дворовых людей, маленькая деревянная церквушка. Весь этот городок окружал высокий частокол, над которыми возвышались дозорные башенки.

Как и положено полуколдуну, дорога к его летнему дому шла через Пьяный лес, в котором стволы деревьев росли во все стороны сразу, гнулись и едва не закручивались в узлы. Крысолов пожил на свете достаточно, таких лесов видывал достаточно: все дело в том, что деревья росли не то на плывуне, не то на оползне. Земля вместе с деревьями двигалась, проседала. Вместе с ней двигались и деревья. Они тянулись вверх, но верх то и дело менял свое местонахождения. Но все одно, даже днем в этом бору было жутковато.

Вокруг своего дома Мельник приказал рубить лес и подлесок: теперь никто не мог подъехать к городку ближе, чем на выстрел из самострела. Но Пьяный лес не тронул, хотя тот был немного ближе.

Когда Мельник бывал в Москве, сюда он выбирался летом, в самую жару: московские реки во все времена были сточными канавами, и купаться в них Мельник брезговал. Однако лето давно закончилось, но он все еще был тут.

Ворота мельницы в полдень были открыты: как раз со двора выезжало три телеги. Около частокола дремал охранник с саблей на боку. Но Крысолова он смерил только взглядом, но ничего не сказал.

Хозяина Крысолов застал во дворе: тот был одет не по погоде: в рубахе, штанах да сапогах. Он прохаживался по двору: в руках у него короткий березовый обрубок, похожий на биту для лапты. В саженях десяти от купца из чурок поменьше дворовый холоп городил какую фигурку. Когда закончил, отошел в сторону. Мельник развернулся, зашвырнул обрубок: целил в городок, но смазал. Холоп тут же подал другой биток – следующий удар получился лучше.

Рядом на колоде стояла оплетенная лозой сулея, чарка да блюдечко с солеными огурчиками.

Судя по румяному и улыбчивому лицу, сулея была уже изрядно ополовинена.

Увидав Крысолова, Мельник улыбнулся еще шире, гаркнул:

- Эй, холоп, чарку моему приятелю, немедля!

Пока всадник спешивался да привязывал коня, принесли чарку, Мельник собственноручно разлил зелено вино по чарам.

- Ну, гостюшка дорогой, не побрезгуй с хозяином выпить.

Крысолов не побрезговал.

- Чем занимаешься? – спросил он хозяина.

- Игре новой научили. Правила простые. Вот биток, им надобно сшбить фигуры. Умеешь играть?

- Никогда не пробовал…

- Ну, попробуй…

Мельник протянул биток. Крысолов взвесил его в руке, крутанул им левую мельницу, проверяя балансировку, после почти без размаха метнул. Фигура, которую дворовые городили две минуты, разлетелась в стороны.

- Повезло?.. – спросил Мельник.

Уверенности в его голосе не было. Он повел бровью, и через полминуты на кону возникла новая фигура. Еще через секунду разлетелась и она.

- Ты где остановился? – как бы между прочим спросил Мельник.

- В Москве, - ответил Крысолов прицеливаясь.

- Москва – большая.

- А ты быстро смекаешь! Просто удивительно как такого умного земля русская носит.

- Не доверяешь мне… Ну ладно.

Дворовые едва успевали городить фигуры.

- Ну, как игра?.. – после последней спросил Мельник.

- Слишком просто…

Будто невзначай Крысолов осмотрел двор, ожидая, что увидит того парня сошедшего с галеры одним зимним утром. Но его на мельнице не было.

Может, Мельник угадал, а может просто пришло время поговорить о делах.

Спросил:

- Так как там было, под Азовом?..

- Было жутко. До такой степени, что мой конь побледнел…

- Тебе бы пошел такой конь. «Вот конь бледный, и всадник на нем…». Службу ты мне знатную сослужил сей зимой. Вовек не забуду. Там сейчас говорят, де, резню устроила сотня какого-то мурзы… А я слушаю их и про себя улыбаюсь… Думал отблагодарить тебя по-царски, да пропал ты, сгинул… Лишь весной от Калитника услышал, де, он тебя видал… Так что долг свой я отдам, да с добавочкой! Сегодня же! Деньги, что я был должен, пока тебя не было, в зерно вложил да обернул! Помнишь, я тебе говорил еще летом, что цена на зерно в гору пойдет? Помнишь?..

- Помню, - согласился Крысолов.

Он вообще редко что забывал. Но об этой особенности своей памяти старался не упоминать – целей будет.

- В Москве по делу или как?..

- По делу… Луку ищу. Говорят, его шайка к Москве ушла.

- Луку?.. Это который Кривозубый?..

- Сейчас его Бессонном зовут.

Мельник посмурнел:

- Знаю, слышал… Помнишь, арапа моего? Прокофия-то? Отправил его в Москву с письмом – его перевстретили, кожу сняли, выпотрошили, кишки по веткам развесили. Голову так и не нашли. Будто хотели дознаться: такие же арапы внутри, как и мы… Ну, упокой, господь, его душу… Помянем… Да ты так на закусь не налегай, сейчас обедать будем. Я гостя жду.