Смутная рать

Разгром Царь-мельницы

В просторном дворе усадьбы Офенянина устроили счет армии – вышло немного за сто человек.

- Мало, - заключил Крысолов.

- Как мало?.. – удивился Офенянин. – Ты же сам говорил, что там от силы кумар деканов с пендой[1]! А у нас больше почти в четыре раза!

- Таких людей – и две сотни мало было бы. Мельник сидит за рвом и частоколом, да с двумя пушечками. Дал бы денег – я бы набрал тебе оравушку в полсотни меньше, но каждый человек – на вес золота.

- И стоят они где-то также… А мои холопы – задаром.

- Жаль, пушки у тебя нет. А пищали ты хорошие купил, знатные…

- А я их не покупал. В арсенале занял на время.

- Куда идем – кто знает?

- Ты да я… Никому не говорил.

- Хоть на то ума хватило.

Войско зашагало по дороге ружья, пули и порох везли на телегах за ними.

Командиры ехали сзади верхом, следили поверх голов, чтоб воинство не разбежалось. Дорогу скрашивали беседой.

- Все-таки решился?.. – спросил Крысолов. – Из-за чего?.. Поверил все же мне?..

- Не поверил. То, что Дмитрий купцом был создан – не верю. А вот что он кому-то напраслину на меня в маляве наводил – это грынь[2]. Не кореш он мне более. И правду ты сказал, что торговать проще, когда нет ни врагов, ни друзей. Враг он мне или друг, но отныне его не будет.

На примеченном месте съехали с дороги, отправились на полянку. Крысолов велел выставить посты, разобрать оружие. Не оттого, что боялся нападения – наоборот, опасался, что горе-воины разбегутся по лесу.

Стал одевать бахтерцы и Офенянин, что Крысолова удивило.

- Что, и ты в бой пойдешь?..

- Само собой. Ежели мы Мельника не победим – мне не жить, сживет он меня со света. К тому же, если меня убьют, долг можно не отдавать. Не кудрошайся! Я с гопотой водился, я не лох какой, кулаки – крепкие.

Перепуганные холопы то и дело бегали в кусты, возвращались оттуда, на ходу подпоясывая портки.

- Сторожи своих молодцов, а я схожу, - сказал Крысолов Офенянину.

- Тоже в кусты? Оно и верно. Надо и самому сходить. Может, куравка[3] на исходе уже – не тащить же в Царство Господнее столько дерьма.

- Нет. Я в разведку.

- Я с тобой.

- Ты все испортишь.

- Не кудрошайся! Скажешь, что мешаю – сам уступлю.

Крысолов кивнул, надеясь, что можно будет отослать Офенянина позже, но Гурий оказался даже полезным – из чехла вынул итальянскую подзорную трубу. Через нее даже из Пьяного леса двор Царь Мельницы был как на ладони.

И то, что там увидал казак, ему не понравилось: во дворе у водопоя топтался белый жеребец, был он расседлан. На крыльце о чем-то разговаривали три казака. Ворота мельницы были закрыты, на стенах скучали часовые. Оружия у них не было видно, но что оно рядом – сомневаться не приходилось.

- Все отменяется…

- С каких таких мастырок?.. Такой узетки[4] не было!

- У Мельника сейчас гостит Бессон со своими людьми. Твоих холопов хватит только до ворот дойти. Возвращайтесь в Москву, запритесь и ждите меня. Я выслежу Бессона, убью его, а после – вернемся сюда.

- Без жулика режешь! А если не убьешь? Если Бессон тут на неделю, а кто-то из моих завтра сбежит? Да я тебя не отпущу в конце концов!

Конечно, остановить Крысолова Офенянин и его люди не могли. Но так и так выходило скверно.

- Что молчишь, Крысолов?..

- Думаю. Дай-ка еще раз в твою трубу посмотреть.

-

Леонид из Давыдово или просто Ленька глотнул из чашки сбитня, посмотрел в окно: в ближнем леске будто что-то блеснуло. Он присмотрелся, но ничего рассмотреть не смог. Показалось что ли?.. Ну и шут по нем. И без того дел полно.

Ленька был нанят купцом, дабы посмотреть, что можно выжать из иностранных зерен первого урожая. Хлеб из них уже пытались испечь, но тот получился невкусным. А за семена – золотом плачено, неужто зря?

А Ленька, известный выдумщик, за серебряную монетку и за миску каши был рад стараться. Каша, к слову, из новых семян была недурна. Но звали его из-за иного. И слова купца он воспринял буквально: стал давить полученные плоды, собрав несложный рычажный пресс. Провозивший пару дней, получил первые золотники[5] нового масла, которые тотчас же поднес Мельнику. Тот выдал премию и велел работать далее. И скоро у Леньки выдавил по четверти анциря[6] масла из двух видов семян.

Выдавленное из огромных колосьев масло было даже вкусней, но при жарке пенилось. Второе, из семян цветка, похожего на солнце с картинок вело себя спокойней, и для себя Леонид сделал пометку: когда масла будет достаточно, попытаться его смешать в разных соотношениях – может, будет прок.