Сначала

Это было приятно. Капелька только что... родилась? отпочковалась? отбрызнулась? и огляделась.

Ах, как красиво! В голубой-голубой бесконечности плавали такие же капельки, как и она. Может, и не капельки. Выглядели они маленькими шариками-искорками. Чистыми, ясными, красивыми.

- Привет, - обернулась к ней ближайшая, и от неё полились-засияли лучики.

Первой капельке стало весело, что её уже полюбили. И она засияла в ответ. А потом снова осмотрела своих...

- Это наши сестрички?

- Это все наши сестрички, - обрадовалась вторая капелька, словно ей подсказали, и запрыгала от счастья.

И первая тоже запрыгала, протягивая свои лучики к подружке. Им вместе легко парилось в голубой свежести.

- И я хочу с вами!

На мгновение первая и вторая остановились, рассматривая третью. Ах, какая хорошая! И тут же навстречу протянули свои лучики. Прыгать втроём было ничуть не хуже, чем вдвоём. Может, даже веселее.

- Вот бы всем вместе взяться лучиками. Всем-всем-всем. Было бы счастье, - засмеялась первая, и подружки тоже засмеялись. Они были согласны.

Но не все капельки были беззаботны, некоторые уже готовились.

- Скоро и нам... - тихо произнесла первая.

Она знала, что весёлое времечко в тёплой голубизне, это только... Даже не начало. Начало будет, когда капелька прыгнет в жизнь.

- Давайте посмотрим.

Три капельки приблизились к бортику. Здесь кончалась их голубизна, дальше всё начиналось.

Они поглядели влево и вправо. Многие капельки переваливались через бортик и улетали. Всё дальше и дальше. Вниз.

- Счастливой дороги, - закричала первая капелька.

- Счастливой жизни, - закричала вторая.

- Счастливого возвращения, - подхватила третья.

Они смотрели, как капельки-искорки становились всё меньше, а при подлёте к Земле, вовсе исчезали. Но это казалось, что исчезали, из-за дальности.

Первая капелька с умилением поглядела на далёкую планету:

- Ах, какая красивая.

- Говорят, там можно совершить подвиг.

- Правда? У, как здорово!

- Нет ничего чудеснее, чем совершить что-нибудь значительное для других!

- Не всем, наверное, так везёт.

- Наверное.

- Может, только Избранным?

Капельки притихли. Где-то внутри зажглось новое чувство... Уважение? Гордость? Оно было направлено к Избранным. К особым капелькам, на кого возложена трудная миссия.

Они находились чуть отдельно. Капельки поглядели туда.

- Я один раз спросила у одной, в чём твоя миссия?

- И она что?

- Она сказала, что про миссию не знает, знает только, какое у неё бремя.

- Бремя? Это то, что она понесёт с собой?

- Наверное.

- И какое же?

- Она сказала - лишняя хромосома в двадцать первой паре.

- А-а-а, непонятно.

- Ну да. Это только Избранные, наверное, понимают.

И капельки вновь посмотрели в их сторону. Вот одна из них отделилась от компании сестричек, подплыла к голубому бортику и перевалилась через него. Избранные делали это не так весело, как обычные капельки.

- Я видела... - закричала первая капелька. - Я видела у неё бремя.

Но увидели все, что на месте одного из лучиков что-то темнело. Бремя.

- А только Избранные могут совершить подвиг?

- Не знаю. Когда настанет моё время, я буду изо всех сил стараться, - всплеснула лучиками третья капелька.

- И я! И я! - закричали подружки и вновь закружились. Они постараются. Они смогут.

- И нам всем дадут имена! - вспомнила вторая.

Получить своё имя! Это, наверное, самое главное в жизни. Во всяком случае, в том отрезке жизни, куда капельки могли заглянуть, имя было самым главным.

В имени раскрывалась суть капельки, всё тайное, важное, значимое отражалось в нём.

Имя давалось по возвращении с Земли, как итог первой жизни.

- Я слышала, некоторые получают странные имена. Нехорошие, - задумалась вторая капелька.

- И возвращаются они оттуда несчастными.

И новое чувство - страх, наполнило подружек, и лучики их стали гаснуть.

- Бедные, бедные капельки, почему же они так?

- Пора, - заволновалась третья капелька. - Нам пора.

- Надо постараться лететь рядом, чтобы на Земле быть вместе.

- Давайте, давайте вместе!

Втроём они вновь приблизились к бортику и заглянули вниз.

Далеко-далеко медленно поворачивался сине-бело-зелёный шар.

Сбоку прыгнула капелька.

«Избранная» - поняли они по тёмному бремени на одном из лучиков.

- Вперёд, - закричала третья и ловко перекувырнулась через бортик.

Её искорка указывала дорогу двум остальным.

- Вперёд, - подхватила весёлую команду вторая и тоже понеслась вниз.

«Что же я отстаю?», - забеспокоилась первая и полетела догонять подружек.

Артём открыл дверь. Прислушался. Из кухни доносились неразборчивыё голоса, звон стаканов. На сердце навалилась невероятная тяжесть.

Мог бы уже привыкнуть, невесело усмехнулся. Да всё не получается.

Нерешительно постоял у порога. Может, уйти? А куда? Ночь на дворе. Скинул куртку, пошёл в свою комнату.

- Сынок, - заверещал вдогонку голос матери.

Блин, заметила, теперь не отцепится.

- Иди сюда. Как сегодня в школе?

- Сегодня в школе каникулы четвёртый день, - не без сарказма отозвался.

- Ты как с матерью разговариваешь? - пьяный голос захныкал пьяными слезами. - А ты чего молчишь?

- А я что?

- Как что? Ты же отец!

- Ну-ка неси дневник, - закричал отец.

- Вот так рожаешь, ночей не спишь. А как болел? Помнишь, всё никак не могли температуру сбить? - тут уже мать заревела белугой, подскочила, побежала в другую комнату.

- Сыночка, а как ты болел?

Артём только развалился на своём диване, надел наушники, чтобы не слышать то, что уже в кишках сидит.

- Дай я тебя поцелую, - мать противно задышала перегаром.

- Отстань. Иди пей свою водку.