Снег идет...

Снег идет...

Пират потерялся два года назад. Нет, он не пропал, сильный поджарый пёс вполне приспособился к новой жизни, держал в страхе три окрестные улицы. Но иногда, во сне, вспоминал прежний дом, чувствовал привычные запахи домашнего наваристого супа с косточкой, видел мальчугана, который обнимал его за шею и притягивал к себе лобастую голову.  

На нос Пирата упало что-то мокрое. Снег! Пират категорически не одобрял всех этих метеорологических излишеств, но управление погодой было за пределами его компетенции. Забившись поглубже, к дверям, под козырек крыльца, пёс задремал. В его густую, с тёмными подпалинами, шерсть попала странная снежинка – крупная, ярко-синяя, она подрагивала и мерцала, и совсем не таяла.  

Дверь открылась, замотанный в шарф до кончика носа человек чуть не упал, запнувшись о спящую собаку. Тихонько ругнулся, пошел было дальше, и вдруг развернулся к недовольно ворчащему зверю.

- Ты ведь голодный, наверно? На, держи, у меня еще есть. – Из пакета доносились одуряющие ароматы жареных пирожков с мясом. Пират поймал подарок на лету, в одно движение проглотил. - А пойдем-ка со мной. И мне веселее, и ты при доме будешь.  

Квартира у старика была маленькая, заставленная всяким хламом, пропитавшаяся застарелыми запахами, но Пират не променял бы ее на райские кущи. Его накормили, выдали старый плед, и пёс счастливо засопел, вытянув во всю длину сильные натруженные лапы.  

Старик на кухне разбирал немудрящие покупки. Кефир, хлеб, и только одно исключение в честь праздника – несколько горячих беляшей и упаковка пельменей подороже. Ах, какие пельмени стряпала его Катька! Они всегда лепили их вместе, к каждому празднику, и Митька бегал вокруг стола, поедая кусочки сырого теста. Память подло, исподтишка ударила куда-то в район солнечного сплетения, и старик застыл над недоразобранным пакетом. Из-за чего они тогда поссорились? Ах да, этот её хахаль, лешак его возьми. Его дочь заслуживала лучшего, чем тот обормот! Но что уж теперь. Они поссорились, и вот уже четвёртый Новый год старик встречал один.  

Человек вздохнул, склонился над своим новым постояльцем. Пес похрапывал во сне, и старик невольно улыбнулся. Вдруг на шее собаки что-то блеснуло – сапфировая искорка, похожая на маленькую звезду. Старик аккуратно раздвинул шерсть, и тут его оглушил телефонный звонок.

-Алло? Катька?! Как идёте? Погоди, у меня же ничего не готово! Я сейчас, я в магазин! Не надо, всё с собой?

Катька! Дрожащей рукой он опустил трубку на аппарат. Господи, он же даже не причесывался сегодня, и переодеться еще надо!   Вечером они сидели за столом, все вместе, как будто и не было этих одиноких лет. Катька хохотала, рассказывала какие-то глупости, пичкала его всякой снедью: - Ешь, пап, я столько всего наготовила, ну куда нам двоим-то.  

Митька с собакой с визгом и топотом носились по комнате, играли, мальчик обнимал Пирата за шею и прижимал к себе тяжелую лохматую башку. Подарки были уже получены, но дед снова подозвал его, протянул на ладони маленькую блестящую звездочку. Митька ахнул. Ярко-синяя, похожая на очень крупную снежинку, звёздочка сверкала на его ладони, как маленькая комета. Она была так прекрасна, что Митька стало неловко. Ну почему у него есть такая звезда, а у других нет? Надо, чтобы и мамке, и деду, и рыжей Аньке из соседнего подъезда! Ну, пожалуйста…  

Мальчик со звездой руке стоял в пропахшей лекарствами комнате, а на улице шел удивительный снег - искрящийся, цвета ослепительного июльского неба, и совершенно волшебный. Снежинки-звёздочки падали на дома, на людей, голубей и кошек, залетали в квартиры через форточки и системы вентиляции.  

В палате хирургического отделения у окна лежала девушка с гитарой, тихонько что-то наигрывала. Больные прислушивались, начинали улыбаться. Боль выпускала их из своих цепких лап. Дверь в палату была открыта, по всему коридору разносились нежные звуки, а под самым потолком в такт музыке танцевала одинокая снежинка.  

Семен Петрович, местный толстосум, ворюга и депутат, бросил недоеденным праздничный ужин, помчался в ближайший супермаркет, накупил подарков сколько мог унести, нарядился Дедом Морозом и пошел в детский психоневрологический интернат.  

В квартире № 25 по бульвару Строителей было непривычно тихо. Семейка Смирновых слыла бичом всего подъезда, целыми днями они только и делали, что пили и скандалили. Участковый давно махнул на них рукой. А сегодня, среди бутылок и запаха перегара, двое стояли у окна, держась за руки, смотрели за полетом мириада звезд и вспоминали что-то очень важное.  

Город засыпало сказочной красоты снегом, и только начальнику коммунальной службы было не до