Снежная долина согретая солнцем

1. Невинность наказуема

-1- Невинность наказуема.

Странный выдался этот год. Он ещё не начался, а мистики, вроде мадам Бронж, уже предсказывали потрясения и целый ряд катаклизмов которые обрушатся на Россию в следующем 20 веке.  Казалось, в этот новый, 1900 год, Россия замерла и остановилась на распутье двух веков, не зная, что её ждет. Таща за собой целый ворох нерешённых проблем, ещё не отряхнув прах века галантности и учтивости, а уже повизгивая от захватывающего духа боязливого страха, взирая на неумолимый как рок, век 20. Век, - перемен.

Странный этот был новый год. Странный и волнующий. Нищета и богатство, прогресс и темное невежество, рука об руку входили, вползали, таща за собой всё хорошее и плохое, что было нажито за века, таща за собой надежды и страхи, любовь и ненависть, высокомерие и раболепство, пламенные сердца революционеров и столь же пламенные сердца их противников, а так же надежды и чаянья всех тех людей, кому плевать на революционные потрясения, тех людей, кто просто хотел жить, работать, любить и ничего не знать о грядущих переменах.

Это была полночь 1900 года. Это была полночь 20 века. И это стало началом истории.

Резкий, холодный ветер летел по набережной города, обдувая редких запоздалых прохожих, вырывая сумочки из их рук, зарываясь в одежды и заставляя сквозь сжатые зубы выдавливать проклятья. И чего им не сидится в эту новогоднюю ночь? Закрутив в вихре лохмотья нищего, жавшегося в подворотне, ветер вылетел на просторную мостовую и в порыве озорства застучал в окна крупными снежинками, налетая на стекла и разбиваясь об неумолимую преграду стен.

Неказистая, потрепанная с виду двуколка медленно ехала мостовой, стуча колесами по неровным булыжникам и нещадно трясся пассажира. Чем ближе к окраине города, тем дорога становилась труднее и мерзопакостная, выдавливая рассерженное ворчание кучера, сетовавшего на подковы бедной лошади. На очередном ухабе кучер ругнулся, съежившись под резким напором ветра, и покосился на пассажира. Чудной пассажир. Вот уже неделю подвозит его на угол набережной, откуда начинаются серые и неуютные рабочие кварталы, выстроенные вокруг фабричных мануфактур. Если учесть что подбирает его в довольно приличном районе, что расплачивается он не скупясь, да и одежда на нём пусть не новая, но  добротная. Да, чудной пассажир, вот ещё и лицо прячет за высоким воротником, будто боясь, что узнают. Кучер скрыл в густой бороде насмешливую ухмылку. Пусть прячет. Но осанку-то не спрячешь. Куда уж простым людям до такой благородной выправке. Да-с, господин-хороший над конспирацией надо поработать. И что тебе не сидится в такую промозглую ночь? 

Пассажир, словно почувствовав мысли кучера, глубже надвинул на глаза головной убор, поправив стоячий воротник.

"И что не сидится дома", - подумал он, скрипнув раздраженно зубами на очередной толчок двуколки.  По губам пассажира скользнула легкая улыбка, затем его лицо снова омрачилось, отражая неприятные мысли. А как все забавно начиналось...

Двуколка дернулась и остановилась.

- Приехали. - По многолетней привычке буркнул кучер.

Пассажир помедлил и спрыгнул на скользкие булыжники. Огляделся, скользнув взглядом по возвышающимся над ним серым зданиям, и произнес:

- Как обычно.

Не ожидаясь ответа, молодой человек двинулся по мостовой, которая петляя между домами, странным образом трансформировалась от добротной дороги до неровных ухабов. Держа руку в кармане и ощущая под ладонь успокоительную прохладу заряженного револьвера, он быстро продвигался к намеченной цели. Со стороны невнимательному наблюдателю могло показаться, что это  запозднившийся рабочий-бедолага спешит в теплый уют своего дома.

А как все невинно начиналось... Скоро, скоро всё закончится…

В этом он не сомневался, как и в том, какой получит ответ.

Молодой человек остановился возле дерева, растущего напротив заброшенного двухэтажного склада, и прижался к могучему стволу, полностью растворяясь в развесистой тени, пристально разглядывая хлопавшие под напором ветра незапертые двери.  В приоткрытую дверь склада скользнула тоненькая фигурка, задержавшись на мгновенье в дверном проеме, бросив по сторонам боязливый взгляд. Как всегда пунктуальна. Нет, это не светские девицы, которые заставляют себя ждать. Теперь, ради разнообразия, ждут его.

Он неспешно отошел от дерева и шагнул через порог склада. В полумраке виднелись очертания деревянных ярусов, сваленных позабытых полусгнивших от сырости и времени спрессованных тюков. На полу сиротливо горела керосиновая лампа. Их любовное гнездышко. Кто бы мог подумать, что он опуститься до такого.

- Соловей...- позвал он, - Соловей ты здесь?

Кто-то осторожно прикоснулся к его плечам сзади. Он замер, вдыхая запах её волос, отодвинув неприятное сожаление, что всё хорошее имеет тенденцию кончаться.

- Я боялась, ты не придешь, -  с запинкой выдохнул в его ухо тихий голосок.

Надо же, это была сама длинная фраза, произнесенная ею  с момента их первой встречи.

- После того что мы пережили? - Возмутился он, накрыв ладонью её тонкие, но сильные пальцы, привыкшие разминать жесткую паклю. - Как ты могла так подумать...

Соловей положил голову на его плечо и  улыбнулась. Её избранник пошевелился и обернулся, привлекая её к себе.

- Мы должны поговорить. - Прошептал он, отстранив от себя податливое женское тело. Слишком она доступна, чтобы он мог сохранить к ней влечение. Как может вырасти в этом грубом, рабочем мирке столь пугливое, но в тоже время наивное существо. Или она столь хитра, что он не видит за хорошенькими, чистыми глазками, расчетливый и корыстный ум? Он до сих пор не решил для себя этой загадки. Но чем бы ни была продиктована доступность девушки, любовью или выгодой, она, в конечном счете, служила его цели. И надо признать, девушка не была дурнушкой, как он опасался в начале, когда ему указали на тонкую девичью фигуру, сгорбленную под тяжестью огромной корзины. Он подхватил её тяжелую ношу, испугав почти до полуобморока.