Снежная королева

Глава 1

Жизни нить
Пёстрая
О края судьбы
Острые
Обтрепалась,
Только чудом
Цела
И осталась.

Из глубин
Податливой памяти
Позову
Дни минувшие,
Переживу их
Заново.

Вспомню глупость свою
Весеннюю,
Захлебнусь, задохнусь
Сожаленьями!
Смеяться стану,
А, может, выть,
Себя ругать,
Тебя бранить.
Но ничего,
Совсем ничего,
Я не смогу изменить.                
                                                                     
                                                Глава 1.Начало истории.
                         
              «Здравствуй, мама! Спешу порадовать тебя грандиозной новостью. Я вчера вышла замуж! Всё случилось внезапно, потому ничего заранее тебе сообщить я не могла. И без свадьбы пришлось обойтись. Мы с мужем  завтра уезжаем по месту его службы. Это очень далеко. Напишу не скоро, так что не волнуйся. А у меня всё хорошо! Я тебя целую. Твоя Алевтина».
         Молодая женщина бегло пробежала глазами написанное и,  решительно сунув письмо в конверт, размашистым твёрдым почерком  написала на нём адрес.
       И пусть  в письме  нет ни слова правды, она сейчас же отправит его по назначению.
  Ей попросту ничего другого не остаётся! Ни за что на свете она не даст повода односельчанам для насмешек и пересудов.
     Сильный позыв к  рвоте заставил Алевтину броситься вон из комнаты. Вернулась она бледная, с мокрым  от воды и слёз лицом. Зло закусив губу быстро переоделась в то единственное  платье, которое  благодаря его свободному крою всё ещё могла  носить.
  Перед тем как выйти на улицу  заглянула в  зеркало.  От жалости к себе слёзы снова навернулись на глаза. Алевтина тряхнула головой. Непослушные слезинки сорвались с ресниц. Столько плакать, как теперь Але ещё никогда не приходилось. А уж о том, что ждало её впереди,  лучше было вообще не думать. 
                                                                
                                                                        ***

               Декабрь в том году выдался холодным и снежным. Из окна предродовой палаты  была видна основательно заваленная снегом  улица. Когда боль отступала, Алевтина замирала у окна, глядя в  ночь заплаканными глазами. В свете фонарей кружились снежинки,  по воле ветра исполняя бессмысленный причудливый танец.
         Ребёнок, которого она не хотела, ещё не придя в этот мир, уже мучил свою мать. И, казалось, что мучения эти никогда не кончаться!
       Новый приступ нестерпимой боли скрутил Алевтину. Она закричала. Появившаяся   в дверях акушерка понимающе взглянула на Алю.
- Пошли, девка. Кажись, пора тебе.
Уставший доктор с покрасневшими слезящимися глазами  обречённо поплёлся принимать роды у девятой за ночь роженицы. Отчего бы ей не потерпеть ещё  часок, пока его смена не закончится?! Так нет же! И эта ему досталась.
  Сергей Мирославович осмотрел  роженицу. Нахмурился. Сонливость с него, как рукой сняло. Ребёночек шёл вперёд ножками. Опасный он выбрал способ появиться на свет! 
 Акушерка сердито чего-то от неё  добивалась. Нервничая, срывался на крик доктор. Но истерзанная болью, вконец обессилевшая Аля никак не могла понять, что им всем от неё нужно. Она провалилась в спасительное беспамятство. Но и там ей не позволили  надолго укрыться. Над ней нависло испуганное лицо врача.
- Слава Богу, очнулась, - облегчённо вздохнул Сергей Мирославович.
- Ещё долго?- просипела Аля сорванным голосом.
- Нет. Ты только мне помоги.  Ну, давай милая, тужься!   
Но у неё  не было сил.
- Он выходит!
- Да ты же его задушишь! Тужься, кому сказала!
Алевтина  не реагировала. Акушерка сердито на неё зашипела  и схватилась за полотенце.
   Ещё несколько бесконечных минут и, ко всеобщему облегчению, ребёночка таки выпихнули, вытащили, с трудом достали из материнского лона. Сергей Мирославович устало улыбнулся: крошечное детское тельце  в его руках слабенько дёрнулось и запищало.
- Девочка,- сказала акушерка.
Алевтине было без разницы. Пусть будет девочка. С ними легче управляться.
Аля не испытывала благодарности к врачу и акушерке, спасшим жизнь её  младенцу.
Нет, осознанно она не желала смерти своему ребёнку, просто не готова была к его появлению, страшилась проблем возникших перед ней с его рождением.   
Акушерка  разглядывала уже запеленатую девочку.
- Красавицей будет,- предрекла с улыбкой.- Как назовёшь-то?
Сильный порыв ветра швырнул в окно снегом.
Почему бы и нет, подумала Алевтина.
- Снежаной.
- Что?
- Назову её Снежаной.
- Как?- удивилась акушерка.- Нехристианское какое-то имя.
    Аля  впервые за весь вечер улыбнулась. Ей казалось забавным поступить всем наперекор. Вот шуму-то наделает в деревне, вызовет кучу пересудов и само по себе появление  её дочери, и её странное имя.
- Снежана Сергеевна! А что? Звучит совсем не плохо,- окончательно решила она и потянулась к ребёнку, что бы получше его рассмотреть.
                                        
                                                                ***
        Малогабаритная трёхкомнатная квартира Алевтининого брата и для его-то семьи была ощутимо тесновата. И хотя члены этого многочисленного семейства ухитрялись кое-как располагаться и почти мирно сосуществовали на занимаемых ими пятидесяти двух квадратах общей площади, но дети росли, и с каждым годом  ограниченность предоставленного  им  в пользование жизненного пространства ощущалась всё сильнее.
   В меньшей из двух спален обитали: Алин брат Сергей, его жена Софья и  Серёгина гордость, с третьей попытки таки подаренный ему женой, трёхлетний   сынишка Колька. В другой спальне, которая была на целых три квадратных метра больше, обосновалась тёща Сергея Нина Борисовна с двумя его дочками-погодками Ирой и Мариной.
В квартире была ещё и гостиная. Целых пятнадцать квадратов! Главным украшением этой комнаты служили телевизор и большой диван. На том диване никто  не спал. Но зато он гостеприимно принимал  всех желающих  посмотреть телевизор. Обедать семье  приходилось тоже в гостиной. На крошечной кухне всем  вместе разместиться не было никакой возможности. 
 Аля, конечно же,  понимала, что своим присутствием очень даже сильно стеснит семью брата.  Вот только с новорожденной дочкой больше в этом чужом городе идти ей было некуда.
- Серёжа, можно мы пока у вас поживём? До весны. А там, в деревню к мамке поедем.
 Сергей просительно заглянул в глаза жене.
- Ты ведь не против? Да, Соня?!
Жена брата обречённо вздохнула.
- Да живите, конечно. До весны не так уж и долго.
 Отодвинув неумёху Алевтину, Софья  ловко перепеленала расхныкавшегося младенца.
- Покорми малышку. От голода кричит,- сказала, вручая Але  её, зашедшуюся жалобным плачем,  дочь.
                                           ***
     Сергей с Софьей  теперь спали  на диване в гостиной. Аля устроилась в их спальне. Колькина кроватка осталась на прежнем месте, и ночами Алевтине приходилось опекаться обоими детьми.
      Сергей уходил на работу первым. Вслед за ним - Софья с дочками и сынишкой. Ирину – в школу, Марину и Колю - в детский сад, в котором и сама  Софья  работала нянечкой. Работа не из лёгких, но зато дети присмотрены. Да и нравилось Софии возиться с ребятишками. Она даже учиться поступила в педучилище, решив  остановить свой выбор именно на этой профессии. 
    Тотальное недосыпание скверно сказывалось на Алином характере, которому  и так не были свойственны терпимость и сдержанность. А тут ещё  Нина  Борисовна  с вечно поджатыми губами и недовольством на лице.
  Аля с  Серёгиной  тёщей  старалась общаться поменьше во избежание эксцессов. Ни к чему было  давать бабуле лишний повод для жалоб. Когда на  голову Софьи обрушивались  мамашины упрёки и причитания, Сонино лицо  становилось таким беспомощным и расстроенным! Алевтине совсем не хотелось огорчать невестку, отнёсшуюся к ней с добротой и пониманием.
Спустив вниз старенькую коляску, вырастившую уже троих братниных  детишек, Аля  в любую погоду выносила на улицу закутанную в ватное одеяльце Снежану. Гуляли  они долго. У Алевтины  даже замерзали ноги. А вот её  девчонка холода, похоже,  совсем не боялась. Спокойно спала на морозце, и только здоровый  детский  голод, заявляющий о себе обычно часам к двенадцати, способен был её разбудить. Малышка начинала ворочаться, кряхтеть и Алевтина понимала, что пора возвращаться. 
   Распеленав похныкивающую  дочь,  Аля спешила сунуть  в её  кривящийся  ротик грудь, молока в которой, к сожалению, день ото дня становилось всё меньше и меньше.
- И чем же мне тебя прикажешь кормить?- расстраивалась молодая мать.
Денег  у не  работающей  Алевтины почти не осталось. Оформив предродовой больничный и получив по нему полагающееся ей  пособие, Аля  с прежней работы перед самым Снежаниным рождением уволилась. Ей просто необходимо было изменить дату  рождения своего ребёнка, зарегистрировать его хоть на два месяца  позже. Справку из роддома Аля собиралась подделать, но не стыковку свидетельства о рождении с послеродовым больничным в бухгалтерии заметили бы сразу. И она уволилась с работы, оставшись без комнаты в общежитии и средств  к существованию.
Приютив Алю, Сергей с Соней попросту спасли её! Можно было бы и сейчас обратиться за помощью к брату, но просить у него ещё и денег Алевтина не решалась. На нём с Соней  и так трое  иждивенцев висело.
  Проблему разрешила их участковый врач.
- А вы, мамаша, чем ребёнка прикармливаете? – спросила она в очередное посещение  Алей поликлиники.- Девочка перестала набирать вес. Нет, так дело не пойдёт.
 И Снежане выписали бесплатное питание: молочко, гречневую кашу, творожок и кефир.
 Теперь каждое утро Алевтина с дочкой спешила в поликлинику за детским питанием.
Малышке получаемой еды хватало вполне. Даже и её маме порой доставалось. У Али ничего не пропадало. И то сказать, поесть по-человечески она могла лишь за ужином, когда вся семья собиралась вместе. Оставшись же вдвоем с Ниной Борисовной, Аля по кастрюлям не лазила. А та приживалке  трапезничать не предлагала. Ещё и вертелась всегда рядом, стоило Алевтине зайти на кухню. Небось, каждую чашку чая считала!      
   Так прошли зима и весна. С приходом лета детский сад, в котором работала Софья, собрался выезжать на  лесную дачу. Алевтина поняла, что сколько не тяни, а придётся смириться с неизбежным: одна выпадала ей нынче  дорога и вела она в родную деревню, к маме.
       Только через  два месяца после рождения  Снежаны Алевтина решилась сообщить  матери, что у той  появилась ещё одна внучка.
     В справке из роддома Аля слегка подправила единичку на нолик, отодвинув тем самым  день Снежаниного рождения с декабря на февраль. Из шестьдесят  пятого года шестьдесят шестой тоже получился легко.
      Никто ничего не заподозрил.  Тем более, что Алевтину из роддома сразу домой не выписали, а  перевели в гинекологию, лечить осложнения после тяжёлых родов. Снежану же отвезли в другую больницу: жизнь девочки вообще какое-то время находилась под вопросом.   
     Когда Алевтина с ребёнком  появилась у брата, он не задавал ей лишних вопросов,  молча выслушав придуманную ею историю, о том, что она сбежала от мужа, что знать его больше не желает и никогда к нему не вернётся.   
              Молодая женщина, словно испуганный заяц, запутывала следы.   
Алевтина боялась, что односельчане догадаются, чьего ребёночка она вскоре привезёт в деревню. 
    Да что там догадываться! Бери да считай. О них с Петром в деревне каждому было известно.
       Сын председателя колхоза, первый парень  на селе: высокий, широкоплечий, круглолицый, с аппетитными ямочками на румяных щеках и смешинками в озорных глазах, не одной ей он грезился  во снах. Девки к нему, словно мухи липли. Алевтина сдуру тоже влюбилась. Оказалось - зря! Позабавился Петруша с Алей и бросил. А осенью совсем на другой женился.
   Алевтина все глаза себе выплакала. Но её гордость не позволила ему о ребёнке сказать.
Даже отчество дочке дала в честь того самого доктора, что ей родиться помог.
-Ни за что Петенька не узнает, что Снежана его дочь,- думала Алевтина, добираясь на  стареньком, усердно пыхтящем автобусе до родной деревни - Совру всем, что муж у меня офицер и воюет где-то. Оставлю Снежану маме и  осенью, в крайнем случае,  весной в город вернусь. Девчонке даже лучше будет на природе подрастать, на свежем сельском воздухе, на Рыжухином молочке. Только бы маманя не заартачилась.
      Встав с автобуса, Алевтина первым делом раскрыла складную колясочку и усадила в неё дочку. Девочка капризничала, устав с дороги. Аля напоила её водой из бутылочки, сунула в рот пустышку и, забросив за спину  Серёжкин рюкзак, набитый собранными Соней детскими вещами, не спеша пошла через берёзовую рощицу, за которой  лежало её родное село Черниговка.
                                               ***

       Появление в деревне Алевтины с дочкой вызвало живейший интерес её обитателей. Кумушки пялились на Алю, пытаясь по её виду понять, так ли на самом деле удачно устроила она свою жизнь, как об этом объявила односельчанам  гордая дочерью баба Зина. 
          Алевтина наряжалась по вечерам в подаренные Соней платья, которые та после третьих родов натянуть на себя уже не могла. Её яркая городская нарядность вызывала зависть. Даже у Петрушиной  жены таких красивых платьев не было, что уж об остальных-то говорить. Почти месяц Алевтина ходила по деревне  королевой.
И даже  Петя не  сводил с неё при встрече заинтересованных глаз. Аля тешила тем своё самолюбие. Пусть  ложным был её триумф, но даже такой он Алевтину радовал.
       А потом  в колхоз приехали молодые специалисты: ветеринар, агроном и уж больно хорошенькая, как  на Алин взгляд, учительница. Интерес односельчан переключился на них.
     Алевтина остро почувствовала своё одиночество. Она даже не пошла в воскресенье в клуб. Просидела весь вечер с дочкой и мамой.
   Момент поговорить с матерью выдался вроде как удачный.  Алевтина старательно подбирая слова, чтобы избежать материнских подозрений, сообщила  о том, что скоро уедет, но без Снежаны. Мама ведь не откажется приглядеть за ней? Девчонку можно будет отдать в ясли.
     Зинаида Гавриловна ошарашено глядела на дочь. В душе у неё шевельнулись смутные подозрения.
- А как же твой муж? Он-то как  к  твоей выдумке отнесётся? Где ж это видано дитё малое без родителей оставлять?
- Так с бабушкой же.
- Ты у мужа-то спросила?
- Я от него ушла.
- Что?!
- Разошлись мы.
- Ой, горе-то какое!
- Мама! Так иногда бывает. Он меня ревновал. Сильно. Я что, по-твоему, терпеть всё это была должна?
- А и должна! Ревнует- значит любит! Ишь, чего удумала! Да где же это видано  без отца дитё оставлять из-за всяких там глупостей. Ворочайся к мужу! Слышишь?! 
- Я не знаю, - Алевтина прятала за опущенными ресницами глаза, в которых  светилось торжество. Она уже придумала, как уговорить  мать понянчиться со Снежаной. 
- Мама, может ты и права. Я попробую. Но ехать мне сейчас  нужно   без дочки. Так легче будет нам помириться. Ты же понимаешь, да?
    Зинаида Гавриловна тяжело вздохнула. Чуяло её сердце неладное, да только верить в то не хотелось. Она позволила дочке себя обмануть, но строго при этом приказала: 
- Ладно уж, поезжай, но весной за дитятком что бы вдвоём приехали! 
- Мама, ты у меня самая наилучшая!
- Вдвоём! Ты меня слышишь?!
Алевтина слышала. И хорошо понимала, что до весны она должна  обзавестись каким ни каким мужем. Иначе  худо ей придётся. С мамашей шутки плохи, а без её помощи  ей девчонку одной не поднять.
  Через  неделю Аля вернулась в город снабжённая кое-какими деньгами и запасом  продуктов на первое время. Она сняла маленькую комнату и устроилась на работу диспетчером в автоколонну, рассудив, что мужа искать лучше всего в большом мужском коллективе. 
  Но ни один из  молодых неженатых парней, попавших в поле зрения Алевтины, особого интереса в ней не пробудил. Увы!
 -Может всё ещё люб мне Петька? – рассуждала Аля, пытаясь разобраться в себе.- Когда таращился на меня, сердце от волнения  пойманным воробушком трепыхалось. А может это  обида моя  к нему рвалась? Не могу простить! Гад он - Петька! Балованная сволочь!
  Алевтина грустно усмехаясь, прикрыла повлажневшие глаза. Как же ей было жаль себя, горемычную. Она злилась на весь мир: на себя безголовую, на беспутного Петрушу, на вторгнувшуюся в её неустроенную жизнь Снежану.
 Как ни странно, но больше всего претензий было у Али к дочери. Ищи ей теперь папашу, расплачивайся свободой  за видимость  соблюдённого приличия. Тоскливо-то как! И обидно.
    Стремясь пробудить в мужчинах интерес к своей особе, Алевтина  при этом неизменно удерживала  парней на расстоянии, всё никак не решаясь приблизить к себе одного из них. 
      Ей очень не хотелось жертвовать собой. Она так мечтала выйти замуж по любви! Но в ближайшем её окружении влюбиться было абсолютно не в кого.
      А время шло. Отпущенный ей мамашей срок  истекал.
     Сергей Королёв, на котором Алевтина  остановила свой вынужденный выбор,  обладал удобным именем ( для Снежаниного  отчества), красивой фамилией и почти двухметровым ростом. Он был немного зануден, с хозяйской жилкой, переходящей временами в скупость, но зато добытчик, и казался надёжным, как гранитная скала.
   И Алевтина купилась на эту  самую надёжность. Она стала кокетничать с Сергеем, позволяла ему провожать себя домой, ходила с ним на танцы в городской парк.
Родителей у  Королёва не было. Его вырастила бабушка, которая недавно умерла, оставив внуку двухкомнатную квартиру. Это обстоятельство окончательно всё и решило.
Алевтина уговорила Сергея расписаться без всяких там свадеб. О Снежане  рассказала накануне  женитьбы, придумав невероятную душещипательную историю.  Будущий муж смутился. Алевтина пустила в ход всё своё обаяние. Растроганный её слезами, впечатлённый   глубоким манящим вырезом  полупрозрачной Алиной кофточки, Сергей позволил себя уговорить. Он даже пообещал удочерить девочку.
 Так у Алевтины появился муж, а у Снежаны папа.
                                          
                                                       ***

    Снежана, конечно же, имя красивое, но для повседневного употребления не удобное.
В семейном обиходе возникает потребность сократить любое имя, произнести его поласковей, по-домашнему. 
  Алевтина всё никак не могла придумать, как бы ей переиначить дочкино имечко.
Зря не  прислушалась тогда к акушерке. Хотела насолить другим, вышло, как всегда, себе.
Сергей, не мудрствуя лукаво и не  видя в том никакой проблемы,  стал звать приёмную дочь Снежкой, что Але совсем не нравилось. Ей казалось, что холодное имя делает непокладистый  нрав своевольной девчонки ещё хуже.
  Она попыталась примерить  к  малышке имя Жанна. Звучало не плохо: Жанночка, Жануля, Жанет наконец.
Но бабушка Зина и тут вмешалась, выбрав для внучки  имя Аня. Оно в хвостике Снежаны  явно слышалось, и этого вполне хватило, чтобы превратить Снежану в Анну.
А то ежели в деревне Жанной или Снежаной дитя кликать, не то, что люди, коровы смеяться будут! 
     Данное при рождении имя вернулось к девочке только в школе. Молоденькой учительнице  оно очень даже нравилось, ну и потом, так в классном журнале было записано.
    Снежана ни с кем не спорила. Отзывалась дома на одно имя, в школе  на другое. Ёй даже нравилось, что их у неё два. Она чувствовала себя от того не такой как все, а особенной.
Знакомясь, девочка  гордо сообщала:
- Меня зовут Анна -Снежана. Красивое имя, да? 
Это юное создание, похоже, вполне осознало  свою привлекательность.
Её широко распахнутые синие глазища  снисходительно улыбались собеседнику. 
Ямочки на щеках делали, при этом,  улыбку маленькой кокетки  просто очаровательной. А её пушистых  светлых кудряшек хотелось коснуться рукой.
 Снежана казалась образцом благополучия. А вместе с тем  её терзали переживания и страх.  Алевтина и Сергей всё чаще ссорились. Аля постоянно срывалась на крик и, впадая в истерику, теряла всякую способность контролировать себя.
 В восемь лет Снежана  стала свидетелем пьяного скандала между родителями.  Отец сильно толкнул  мать, та грузно упала на пол. Поднявшись Алевтина ткнула дрожащей  рукой в сторону двери:
- Убирайся вон! Вон, тебе говорю!- визжала она, с ненавистью глядя на Сергея.
Снежана сжалась от страха. Как же ей теперь жить без папы? Она любила отца, частенько защищавшего её от чрезмерной строгости и придирок матери. Девочка чуть не выдала родителям своего присутствия. Она собиралась броситься к папе и не отпустить его. Но тут случилось нечто ужасное!
- Ха-ха-ха!- Сергей смеялся зло, с оттенком презрения и  превосходства.- Ты забываешь, дорогая, что это кооперативная квартира, и она моя! Так что это ты можешь убираться  вон. Мне надоели твои постоянные претензии, вечное твоё недовольство моей персоной. Видно гож я был для тебя только, что бы грех твой прикрыть, а? Ты назначила меня отцом своей дочери. Я принял твою девчонку. Дал ей своё имя. А что получил взамен? Дрянь неблагодарная! Выметывайся сама вон из моего дома! 
   Снежана  замерла, она боялась даже дышать, в паническом страхе быть обнаруженной. Взрослым нельзя знать, что  ей известна их тайна. Чувство самосохранения, сильно у неё развитое, требовало от Снежаны  затаиться и молчать. Если родители поймут, что ей обо всём известно, привычный, устойчивый и надёжный мир девочки навсегда рухнет.         
     С матери вмиг слетел хмель. Она стояла бледная, растерянная. В протрезвевших глазах промелькнул страх, потом  обильные слёзы пришли ей на выручку. Алевтина, всхлипывая, села на пол, обняв руками колени. Сергей, пасуя перед женскими слезами, убежал, громко хлопнув входной дверью. 
    Снежана  вернулась в свою комнату. Забравшись в постель, она укрылась с головой тёплым одеялом,  пытаясь унять неуёмную дрожь, сотрясающую её тело. А когда девочка наконец уснула, ей приснился  Сергей, отшвыривающей её прочь:
- Ты не моя дочь. Вон! Пошла вон!- кричал он.
Снежана  пыталась его обнять, но отец смотрел на неё со злостью, он смеялся над ней:
- Ха-ха-ха! Ты не нужна мне, чужая девчонка! Ты мне не нужна!
Снежана плакала во сне. «Папа, папочка!»- громко всхлипывала она.
  На крик девочки прибежали, успевшие к тому времени помириться, Алевтина с Сергеем.
У проснувшейся  Снежаны обнаружился сильный жар. Вызванная «скорая помощь» увезла ребёнка в больницу.
    Болела девочка тяжело и долго. Врачи так и не смогли определить причину её внезапного недуга, не догадываясь о том, что  имеют дело с последствием сильнейшего нервного  потрясения, испытанного  ребёнком.
   В восемь лет Снежана рассталась с детской беззаботностью и утратила способность верить в людскую искренность. Ей казалось, что все вокруг притворяются и лгут, как, к примеру, Сергей, изображающий отцовские заботу и тревогу. Снежана ничуть не сомневалась, что безразлична ему. Она не радовалась его подаркам, хотя и принимала их с улыбкой. Снежана  училась притворству, которое, как она теперь считала, лежит в основе человеческих взаимоотношений.