Снежная Королева и блондинка Снежана

Снежная Королева и блондинка Снежана

— Снежана, выйди к доске и объясни принцип работы Космолета, – сэр Ричардсон строго на меня посмотрел.

— Монсиньор Ричардсон, извините, – я проблеяла, как овечка. – Я стыжусь подняться из-за стола.

Простите меня, пожалуйста.

У меня бесстыдно короткая юбочка, извините.

Она достает только до коленей, извините! – Я густо покраснела.

Представила, как выгляжу со стороны – и покраснела еще гущей.

Я чувствовала, как пылают мои щеки, шея и затылок.

— Синьорита Снежана, почему же вы натянули короткую юбочку, если стыдитесь в ней ходить? – Наставник Ричардсон спросил под общий хохот моих одногрупников.

Он даже язык высунул от удовольствия поиздеваться над бедной блондинкой.

Я очень робкая, стесняюсь всего, и в первую очередь себя.

Я длинная, излишне худая, нескладная и белая белая: от волос до бровей.

Абсолютная блондинка без примеси ярких красок.

Лишь одни глаза проявляют оригинальность и светятся голубыми льдинками на моей невзрачной внешности.

Бедра у меня узкие, я – их стесняюсь.

Груди маленькие, едва выступают над просвечивающими через кожу ребрами.

Руки болтаются, и я не знаю, куда их прятать.

Ноги длинные, худые заплетаются, и мне трудно ими красиво ходить.

Бедра, как я уже сказала, узкие, неприличные для девушки.

Я стесняюсь своего тела, и робею.

А, когда робею, то еще сильнее стесняюсь и еще больше смущаюсь.

Друзья надо мной подшучивают, и я стараюсь смеяться над собой вместе с ними.

— Сэр Ричардсон, извините меня за то, что я появилась на занятиях в этой юбке, – я хотела провалиться сквозь пол. – В душевой я торопливо одевалась, чтобы не опоздать на вашу лекцию.

И впопыхах я перепутала юбки, извините.

Моя длинная черная юбка осталась в кабинке.

Разрешите, я пойду, переоденусь быстро и вернусь, чтобы рассказать о принципе Космолета, извините. – Я растирала щеки ладонями, чтобы не грохнуться в обморок от стыда.

На самом деле я слегка слукавила: юбки перепутала, потому что торопилась не на лекцию, а – одеться после душа.

В любой момент ко мне в душевую кабинку могли заявиться подружки поболтать.

А я не хотела, чтобы они лишний раз с жалостью рассматривали меня худую и нескладную голую.

В то, что кто-то нарочно подсунул мне короткую юбку, я не верила… не хотела верить в коварство друзей.

— Нет, мадемуазель Снежана, – Сэр Ричардсон с силой потянул меня за руку верх из-за стола. – В чем есть, в том и отвечайте.

К тому же, у многих ваших подруг юбки намного короче, чем та, что на вас, – Наставник под усиливающийся хохот выдернул меня и потащил к доске.

Я сгорала от стыда.

Слезы навернулись на мои глаза.

Казалось, что юбка до коленей не скрывает мои узкие бедра.

— Гер, Ричардсон, а вы стяните с нее юбку, – остряк, балагур и шутник Монтевидео прокричал с последней парты.

Он очень злой, но его все любят.

Я от слов Монтевидео чуть не упала в обморок.

Я не представляла себя без юбки, да еще на людях.

У некоторых девушек отсутствовало чувство стыда.

Они могли появиться без одежды в любой компании и даже ни капельки не краснели от смущения.

Я же всегда стыдливо накрывала свои колени пледом, будто случайно, словно мерзла.

В младшей гимназии я однажды чуть не сгорела от стыда.

Я уронила вишенку на платьице, и испачкала его чуть-чуть.

От страха и стыда я забилась в темный чулан, дрожала, представляла, как Наставница синьора Жузепе будет меня бить и ругать за пятнышко на платьице.

Побои не так страшны, как слова Наставницы.

Обычно она перечисляет всех моих родных, которых считает неудачниками, а затем, словно удивляется, что они родили меня – несуразную и блеклую.

«Как тебя свет носит дуреху нескладную, Снежана», – Мадам Жузепе после слов переходила к делу и таскала меня за волосы по полу.

— Монтевидео, ты веселый, извини! – я пропищала сквозь слезы.

Злить Монтевидео и не смеяться над его грубыми шутками – опасно.

Монтевидео тогда не отвяжется и будет издеваться до потери моего пульса.

— Монтевидео, сам со Снежаны снимай юбку, но только не на моих занятиях, – сэр Ричардсон тоже умел пошутить.

Он подтолкнул меня к столу, чтобы я заняла круг для ответов.

Толчок был настолько сильный, что я упала на колени.

Мир перевернулся в моих глазах.