Со скоростью мечты

Музыкант

Музыкант

Прислушайся: так разбивается тишина,
Смотри, как быстро уходит прочь одиночество,
Чувствуй - под пальцами тихо мурлычет струна,
Спой в темноте свое собственное пророчество.

Я открываю глаза. Поезд тихо подходит к станции нового города, замедляя привычную тряску, дядюшка довольно ухмыляется с верхней полки - видимо, у него большие планы на эту поездку. Полноватый, с лихо закрученными вверх усиками, он всегда заполняет собой все пространство вокруг: говорит о чем-то, бурно жестикулируя, куда-то спешит... не могу сказать, что дядюшка мне неприятен - он единственный оставшийся у меня родственник, и живу я с ним вполне неплохо. Он даже привязан ко мне, по-своему. Но я слишком люблю тишину. Новый город... что ждет меня там? Очередные выступления, съемная квартира (главное, чтобы была без клопов, клещей и всяческой кусачей дряни.Ууу, ненавижу), и, конечно, новая девушка. Они - мое маленькое хобби. Я выбираю одну девушку из толпы – всегда одну, и выполняю почти все её желания, в своеобразной форме, конечно. Им нравится моя внешность, а коронный взгляд поверх смычка завершает картину наилучшим образом. Я не люблю врать, и потому ни одной из них я не сказал ни слова о любви…

Люди перестают мельтешить перед глазами, а значит, дядюшка слезает с полки и вручает носильщикам все наши футляры. Пора выходить. Я встаю очень неохотно, захватываю свой рюкзак и футляр прежде, чем их схватят чужие небрежные руки. У меня не слишком много вещей, но их я никому не доверяю. Привычная суматоха с багажом проходит практически мимо меня, я молча забираюсь в поджидающий нас кэб, прислоняюсь виском к холодному стеклу и смотрю на вокзальную площадь до тех пор, пока мерное цоканье копыт по мостовой не увозит нас в серые лабиринты.

В городе идет дождь, и рассмотреть его за полосами текущей по стеклу воды практически невозможно. Впрочем, таинственность мне по душе - времени налюбоваться будет еще достаточно. Дядюшка опять рассуждает о предстоящих выступлениях. Хорошо, что он чем-то занят, я даже не пытаюсь вникнуть в смысл его слов – он меняет планы каждые десять минут. Тоскливо. До боли, до воя в груди, но вряд ли я однажды в этом кому-то признаюсь. Я привык быть один.

- А вот и наш новый дом, - восклицает дядюшка, выпрыгивая из кэба и целуя в обе щеки разрумянившуюся домохозяйку, - Жизельда, дорогая, сколько лет, сколько зим... сынок, занеси вещи в комнату и иди развлекись, чего тебе с нами, стариками сидеть. Хотя, что вы, простите, мадам, старик только я, а Вы молоды и прекрасны...

Все ясно. Дядя опять за свое - старые подружки встречаются почти в каждом городе. Значит, до полуночи я совершенно свободен. Нетерпеливые толчки в спину, замаскированные под отеческие объятия, выпроваживают меня на лестничную клетку с футляром и тощим бумажником в нагрудном кармане. Полчаса я сижу на холодных ступенях, наблюдая, как постепенно успокаивается бушующий ливень, и, наконец, дождавшись последних капель, выхожу на улицу в поисках максимально дешевого ужина.

Это не так уж и сложно – отдаляешься от вокзалов и главных городских площадей, забредаешь в глухие дворы и ищешь пекарню с неброской вывеской. К вечеру хлеб отдают почти даром, а там и на чашку чая как-нибудь наскребу. В крайнем случае, всегда можно предложить сыграть в обмен на еду... не люблю. Ненавижу продавать свою душу за какие-то мелочи, и потому такая «бартерная» игра всегда проста и безыскусна, в чем-то даже груба и остервенела.

Ботинки почти не успели промокнуть, когда я все же нашел подходящее место для ужина. За прилавком стояла темноволосая девушка, рассматривающая пирожки с видом вселенской печали. Неплохое начало вечера.

- Добрый вечер, - я снял шляпу и слегка поклонился. Леди мгновенно оживилась.

- Для кого как, - не слишком любезно ответила она, впрочем, на её лице промелькнула быстрая улыбка.

- Если Вы продадите мне пирожок и тем самым не позволите сгинуть от голода, для меня вечер будет совершенно прекрасным.

Девица хмыкнула, выбивая чек, расплатившись, я устроился на одном из нескольких шатких стульев.

- Неужели Вы – тот самый расхваленный всеми музыкант? – почти презрительно поинтересовалась она, кивнув на футляр за моими плечами.

- Не уверен, мадемуазель, что я всеми расхвален, но – да, Вы правы. Я действительно музыкант и всю неделю буду давать концерты. Приходите. Возможно, Вы не пожалеете.

- Посмотрим. Пекарня закрывается через десять минут.

- Тогда – не смею задерживать, - с лёгким полупоклоном я вновь вернулся на холодную улицу.

                Пожалуй, я ошибся. День сегодня явно не мой: плащ совершенно не собирался защищать от резких порывов северного ветра, ночь стремительно наползала на город со всех сторон, фонари не горели, и идти было особенно некуда. Я отсчитывал время, дрожа от холода. Теплый пирожок был съеден и практически забыт, оставшейся в кармане мелочи хватило бы на чашку-другую чая, но я хотел приберечь ее про запас. Если через полчаса станет еще холоднее, я просто умру. Пойти, что ли, по ресторанам? Я осмотрел свой обтрепавшийся дорожный костюм: на брюках несколько капель грязи, манжеты на рукавах поистерлись, ботинки разношены и не чищены… ни в одно приличное место в таком виде не пустят.