Собака в амбаре

Собака в амбаре

По образованию я филолог, полжизни отдал институту и никогда бы не подумал, что всё потеряю. Не буду томить подробностями моего краха: это очень грустно и совсем неинтересно. Скажу так: с кафедры меня выперли по надуманной причине.

Сторожем заделался не сразу. Сначала работал учителем, потом репетитором, но ни с тем, ни с другим не справился. Наверное, дело в возрасте: нет больше сил терпеть детские выходки.

Но дома не сиделось, опостылело всё, в депрессию начал впадать. Страсть как хотелось потрудиться. Не ради заработка: о деньгах я не беспокоился, их у меня скопилось прилично. Просто душа болела. С утра до ночи мог проваляться на кровати. Ставил цели на день, но ничего не выполнял. От безделья винил себя, а из-за вины ещё больше ленился.

На выручку пришла соседка. Встретил её у почтовых ящиков и поделился горем. Она выслушала и сказала, что может помочь устроиться сторожем. Свела с каким-то мужичком, владельцем ЧОПа, типичным «братком» из девяностых, рудиментом кошмарной эпохи. Он приехал на джипе, одет был в чёрную кожанку; на руках золото: цепочка и печатка, часы дорогие, ну и наколки, куда же без них. Седой уже, сиплый, а всё хорохорится. Вразвалку ходит, грудь колесом. Не успел наиграться в бандита в своё время.

А собеседование прошло быстро. Мужик растолковал суть работы: есть полупустая ферма, там в гаражах стоят почти новые трактора, их нужно охранять. Припугнуть незваных гостей можно двустволкой. График: семь-семь.

Ещё он расспросил меня про жену, детей, коллег, уточнил, не бухаю ли по будням. Я честно ответил, что семьи не нажил, с коллегами поссорился, а с алкоголем никогда и не дружил.

Начальника всё устроило, и мы пожали руки.

Первого октября меня привезли на место. Ферма оказалась небольшой: пять гаражей с тракторами, разваленный коровник и ещё парочка строений. Мне же полагалось сидеть около ворот в сторожке — таком железном вагончике, похожем на тепловоз без колёс. Снаружи он жутковатый, зато внутри все удобства: кресло, раскладушка, телевизор с двадцатью каналами, холодильник и даже биотуалет. Одна беда — душ не предусмотрен, ополоснуться негде.

— Сменщика я утром домой отвёз, а днём сюда никто не полезет, — объяснил мне начальник, когда я спросил, почему сейчас гаражи никто не охраняет. — За тобой через неделю прикачу. Если что — цифры знаешь. — И протянул мне два ключа: от ворот и от вагончика.

Я кивнул, взял сумку с едой, вылез из машины и потопал к КПП. Джип за спиной развернулся и уехал.

В сторожке мне понравилось. Я быстро обосновался, выложил продукты, подготовил себе местечко для сна и для чтения, перекусил и вышел прогуляться.

Обстановка вокруг была, мягко сказать, очень угнетающая. Одной стороной территория прилегала к лесу, а с трёх других её окружали поля. До ближайшего села — не меньше километра. Если выйти на большак и скользнуть взглядом по веренице столбов, то можно было увидеть вдалеке серые крыши домов.

Вернувшись с прогулки, я быстро согрелся: в сторожке работал обогреватель. Идиотский, правда, со сломанной ручкой. Подключён в розетку, а та прикрыта железякой, никак не отключишь! С открытой дверью сиделось хорошо, но после заката стало не по себе, пришлось запереться и обливаться потом до самого утра.

На следующий день приключилось несчастье: в антенне что-то перегорело, и телевизор перестал выручать от скуки. Я пробовал читать, делать записи, сочинять что-то, но ощущал лишь тоску, от которой маялся в городе.

Тогда я решил снова пройтись. Взял поцарапанную двустволку, отошёл от фермы метров на двести и вообразил из себя охотника: целился в невидимую дичь и голосом изображал выстрелы. Забавно было. Представлял, что я солдат в гражданскую войну, ходил и напевал про красные отряды… Маршировал с сигаретой в зубах… Дурачился…

А вот по охраняемой территории бродил редко, она почему-то отталкивала. Среди полуразрушенных зданий было очень тихо. А где тишина, там и навязчивые мысли.

Особенно страшил домик администрации. Из звездообразных дыр в окнах таращилась холодная тьма, а дверь, сорванная с петель и наискось поставленная в косяк, точно перечёркивала вход: «Нельзя! — намекала она. — Не суйся!»

Больше остальных меня привлекал коровник. Представь себе: длинное сооружение, потрескавшееся, с худой мшистой крышей, а внутри — сорняк, ростом с человека. Я разглядывал это строение и размышлял о жизни. Простоял на месте до самого заката.

И вдруг услышал лай…

Сперва тело покрылось мурашками, затем в руки скользнула двустволка. Я прислушался и определил, что животное находится за коровником. Медленно пошёл на звук, боясь шелестом пожухлой травы под ногами спугнуть или, наоборот, разозлить собаку. И вышел к деревянному амбару с двойной железной дверью.

Я подёргал ребристую скобу-ручку — заперто.

Осмотревшись, заметил, что все четыре петли покрыты сварочными швами. Растерявшись, я постучал и от неожиданности вздрогнул: с той стороны донёсся лай. Он звучал глухо и протяжно, перемежаясь с частым и хриплым дыханием. Истощённая собака молила о помощи.

Я обошёл амбар в поисках щели между досок, но старые деревяшки плотно жались друг другу по всему периметру. Единственный проход — выбитая чердачная дверца, но она была высоко.

С тяжёлым сердцем я вернулся на КПП, позвонил начальнику и объяснил ситуацию.

— Странно… — просипели в трубке. — Ну и хрен с ней. Как залезла, так и вылезет, правильно? Попозже сходи, шугани её.

В горле у меня застряла горькая обида. Мне казалось, что своим бездействием я согрешил куда страшнее, чем если бы пристрелил эту обездоленную собаку.

Засыпалось плохо, в груди пылала тревога. И только мне удалось провалиться в сон, как вдруг до ушей донёсся отчётливый звон стекла. Я дёрнулся, приоткрыв рот от испуга. Быстро покрутил головой, пришёл в себя.

В лицо мне подул холодный осенний ветерок. Я приподнялся на локтях, дотянулся до выключателя и зажёг настольную лампу. В слепящем жёлтом свете заблестели осколки. Кто-то разбил окно.