Собиратель звездной пыли

Когда-то он был собирателем звездной пыли. Каждую ночь он брал свою утлую лодочку и направлял ее к центру озера, где с лепестков водяных лилий собирал осевшие на них крупицы звездной пыли. Он продавал ее потом аптекарям и алхимикам. И те, и другие изрядно платили: одни - за возможность поправить здоровье, другие - в надежде познать круговорот жизненной силы и научиться им управлять. Но то, чего не знали они (хоть он и не держал это в секрете), что не столько сама по себе звездная пыль обладает желанными качествами, сколько момент, когда она оседает и когда собирается. Именно по этой причине собиратель звездной пыли и не старел, да и в помощи аптекарей не нуждался. Он просто всю жизнь делал то, что любил.

Но жадность аптекарей и алхимиков не давала им понять очевидную связь. Убеждены они были, что собиратель звездной пыли выглядит так, потому что постоянно имеет с ней дело. Верили они, что, если собрать ее побольше да выделить из нее эссенцию, разгадать ее тайну, то можно будет легко обернуть время вспять, позабыв о старости и излечив любой недуг. Нужно было только подналечь, надавить, где следует, а там гляди и прогнется упрямая неподвластная пониманию материя.

Какими словами собиратель мог им передать, что чувствовал, когда при полной и ясной луне на открытую небу ладонь одна за другой оседали крупицы звездной пыли, как их свет впитывался кожей, оставляя на ней легкий след будто после прикосновения ласковых губ? Он не знал, как передать, как показать то, что каждую ночь переживал сам.

Правда, нужно отдать должное - что алхимики, что аптекари пытались понять его и не раз присоединялись к нему на ловле. Но они приводили с собой толпы помощников и подмастерьев. Одни водружали в центре озера огромные телескопы, чтобы отловить наиболее мощные выбросы звездной пыли, а другие вооружались микроскопами, чтобы можно было обнаружить, где субстанция имеет тенденцию собираться в количестве побольше. И когда наступал момент звездной пыли осесть, волна опускающихся ее к озеру частиц была настолько скудной из-за суеты и натянутых до предела нерв премудрых мужей, не привыкших к ловле, что все их попытки неизбежно оканчивались провалом. Так что многократно убедившись в несостоятельности полевого, так сказать, подхода, они оставили это неблагодарное занятие собирателю звездной пыли. Ненадолго… пока озеро не осушили. Нет, нужда в звездной пыли не исчезла, наоборот, ее нужно было все больше и больше для всевозрастающих потребностей аптекарей и алхимиков. Как бы то ни было, сколько мог собрать звездных крупиц за одну ночь человек, пусть и приноровившийся это делать? Конечно, не столько, сколько было нужно для всевозможных опытов и бесконечных страждущих. Вот аптекари с алхимиками и переключились на разработку машин для сбора звездной пыли, отведя для их строительства целые поля, насколько хватало глаз. Но звездная субстанция и здесь проявила свой непредсказуемый и капризный характер, отказываясь оседать в полях с расставленными специально для нее машинными сетями. Будто облетала она их стороной. Ведь никто и подумать даже не мог, что у звездной пыли есть собственные разум и воля, что оседает на землю она не по прихоти гравитации, а по собственному желанию - насладиться медленным спуском вниз на бархатные спины лепестков водяных лилий в едином потоке с лунным светом. Никто не догадывался даже, кроме собирателя звездной пыли, как манят ее лунные блики, дорожками расстеленные по поверхности озера. И без этих дорожек, по которым, ей казалось, можно и скользить, и прыгать с водными брызгами, ей нет смысла спускаться в мир, в котором и без того полно во тьме огней фонарей, прожекторов и фар.

Вот так и остался собиратель звездной пыли без нее и без смысла к существованию, когда на месте осушенного озера выросла шестиполосная магистраль.

Но он не отчаялся, так как за долгие годы своей службы научился не только собирать крупицы рассеивающихся звезд, но также научился их слышать. К тому же тех, кто выбирает посвятить свою жизнь сбору звездной пыли, звезды в свою очередь выбирают, чтобы доверить частички себя.

Среди многообразия новых звуков и красок было не так и легко различить привычный звездный шепот, но он был настойчив. И доверившись мелодичному тону, который до этого лишь был приятным сопровождением сбора пыли, но роли никакой не играл, ставший теперь никем, человек без профессии отправился в путь.

Шепот вел его подальше от трас и перекрестков, подальше от искусственного света, рождаемого жужжащими, будто венами большого улья, проводами. Он вел его к полям и лугам, к равнинам, казавшимися такими обычно голыми и скучными, лишь невзначай тронутыми полевыми цветами. Но там в лунном свете, глазам, привыкшим замечать даже мельчайшие крупицы звезд, стали заметны невидимые под лучами солнца дороги и тропы. И он следовал им, влекомый звездным сиянием, с каждым шагом прекращая обращать внимание и забывая облик привычного окружающего его мира.

Так он и вышел к концу своего пути, к месту, где выбранная им тропка обрывалась у кромки водоема. А когда поднял глаза, то не поверил увиденному - он стоял на берегу того самого озера, где столько лет по ночам собирал звездную пыль.

-Но как? - не удержался он. И вопрос приглушенным голосом, не обращаясь к кому бы то ни было, вырвался наружу.

-А ты не знаешь? - послышалось откуда-то из-за спины. И обернувшись он увидел женскую фигуру, чьи волосы струящимися до колен шелковыми прядями терялись в складках призрачного, отливающего в свете луны серебром, одеяния.

-Когда время насыщается жадностью, оно искривляется и порождает в пространстве разрушение, чтобы как раз и очистить себя от привнесенного напряжения. Но если жадности нет - и у времени нет способности разрушать. Без страха и стремления продавить в материи свою волю любое желание - лишь поток жизни и силы. Оберни его вокруг своего пальца, и он будет струиться вечно, питаемый твоим вниманием и радостью от наблюдения за ним.

Горстью странных знакомых звуков показались гостю у озера слова его хранительницы, так как это была именно она. Но он поверил ей, хоть и не понял. А она не стала объяснять, так как знала, что ему это лучше объяснит звездная пыль, которая осядет на его коже уже во время следующего сбора.