«собранїѥ скаzокъ славенскыхъ народѡвъ»

«собранїѥ скаzокъ славенскыхъ народѡвъ»

«Собранїѥ скаzокъ славенскыхъ народѡвъ»

Глава 1. Книга

Случалось ли вам одновременно любить и ненавидеть какое-то дело? Думаю, что случалось. Любое занятие, превращающееся в рутину, со временем начинает вызывать неприязнь.

Настя уже полдня торчала в областной библиотеке. Настроение было, прямо скажем, кислое. За окном бушевала весна, а над бедной студенческой головой нависал призрак грядущей сессии. Если бы не предательски ласковое солнце и тёплый ветерок, разносящий по городу тонкий аромат цветущих деревьев и свежей молодой листвы, она с радостью бы копалась в редких изданиях, дышала книжной пылью и восторгалась соприкосновением с историей. Но сейчас сердце трепетало и рвалось на свободу. Жутко хотелось сказочной любви и принца на белом коне.

«Феномен фольклора. Культурно-историческое и воспитательное значение русских народных сказок».
— Чёрт бы побрал эту курсовую! – тихо произнесла Настя, бросив тоскливый взгляд на высившуюся перед ней стопку книг. Девушка вздохнула и плюхнула перед собой увесистый фолиант в кожаном переплёте. Заголовок гласил «Собранїѥ скаzокъ славенскыхъ народѡвъ», внизу значилось «Санктъ-Петербоургъ 1795 годъ». Книга была хороша и удивительна во всех смыслах. Написана на старославянском языке допетровской эпохи, хоть и издана в конце восемнадцатого столетия, авторство и издательство не указаны. Обычно такие раритеты можно было раздобыть лишь в архиве и то не всегда, и студентка немало удивилась, что книга оказалась в свободном доступе.

Настя провела пальцем по красивой золочёной застёжке, положила ладонь на тёмную обложку, украшенную сложным линейным узором, напоминающим рисунок человеческих ладоней. Странно, но вопреки ожиданиям обложка была тёплой и какой-то... живой. Девушка поспешно отдёрнула руку. Ей вспомнились слова научного руководителя профессора кафедры устного народного творчества Константина Бессоновича Кощеева, смешного сухопарого старичка в помятом мешковатом костюме, с пеной кудрявых седых волос, обрамляющих блестящую лысину: «Вам, мадемуазель Савельева, весьма повезёт, если вы найдёте это издание. Могу сказать с определённой уверенностью, что это самое удивительное и волшебное собрание сказок, которое мне доводилось держать в руках. Жаль, что я не могу получить его для своей коллекции. Это единственный в мире экземпляр». Студентке показалось, что черты лица профессора заострились, глаза блеснули алчным блеском, а тонкие узловатые пальцы судорожно сжались. «Надо же, до чего человеку подходит фамилия!» – подумала тогда Настя, но мысль эта испарилась из головы, едва девушка переступила порог аудитории.

И вот «Собранїѥ скаzокъ славенскыхъ народѡвъ» лежало перед ней. Преодолев неприязнь, студентка аккуратно щёлкнула застёжкой, раскрыла книгу, перевернула испещрённые странными водяными знаками авантитул и титульный лист и прочитала:
— «Лихо Одноглазое».
Сказка была знакома Насте с детства, но она знала, что в обычных изданиях народные сказания излагались литературным языком, с купюрами и недомолвками, отчего изначальный смысл многих из них был безвозвратно утерян. Девушка почувствовала азарт исследователя и погрузилась в чтение.

«Жил один кузнец. «Что, – говорит, – я горя никакого не видал. Говорят, лихо на свете есть; пойду поищу себе лихо»... Шрифт был крупный, похожий на рукописный, и расшифровка текста не составляла большого труда. «...Подошла к ним, взяла одного, портного, и зарезала, посадила в печку и убрала...» Студентка перевернула очередную страницу и отшатнулась, еле сдержав крик. Из глубины сложных переплетений орнаментальной рамки на неё смотрел до жути реалистичный выпученный глаз. Буквы внутри рамки налились багрянцем и кровоточили. В первое мгновение девушке показалось, что страшное око с мутным зеленоватым зрачком повернулось, а прикрывавшее его морщинистое веко моргнуло.

Настя мотнула головой, пытаясь стряхнуть морок, и вновь посмотрела на рисунок. Никакого глаза там не было, да и крови тоже. «Дочиталась, – обречённо подумала она, – Дура впечатлительная». Она украдкой посмотрела по сторонам, желая убедиться, что никто не заметил её испуга. В библиотеке было тихо. Слышалось лишь мерное гудение ламп дневного освещения и тихий шорох переворачиваемых страниц.
— Не могу больше, – беззвучно произнесла девушка. – Сфотографирую и дома дочитаю. Она положила на колени сумочку, покопалась внутри. Раздражённо отгребла в сторону упаковку влажных салфеток, косметичку, усыпанное стразами складное зеркальце, связку ключей и достала телефон. Раритеты раритетами, а технологии никто не отменял. Слава богу, теперь не было необходимости бесконечно переписывать многочисленные страницы, большинство из которых впоследствии вообще не пригодятся для написания работы.

Студентка навела камеру на книгу. С экрана телефона на неё вновь смотрел безумный мёртвый глаз. Она хотела закричать, но вместо этого получился тихий сдавленный писк. Редкие белёсые ресницы обитающего в книге чудовища дрогнули, и око бешено завращалось. Девушка заворожено наблюдала за гипнотическим движением. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота. Настя попыталась сохранить равновесие и не упасть. Одной рукой она вцепилась в лежащую на коленях сумочку, а большим пальцем другой со всей силы жала на кнопку выключения камеры. Но гаджет завис. Вдруг рамка с истекающими кровью ветками вязи приподнялась, приобрела объём и костлявыми омерзительными руками потянулась к студентке. Цепкие когтистые пальцы ухватили её за запястье и рывком потянули внутрь разверзшейся чёрной пропасти. Настя решила, что умирает, и потеряла сознание.

Немногочисленные посетители читального зала не заметили, как исчезла девушка, сидевшая за одним из соседних столов. Некоторые лишь вздрогнули от резкого звука захлопнувшейся книги в тяжёлом кожаном переплёте. И уж совсем никто не обратил внимания на пожилого высокого мужчину в помятом мешковатом костюме, который забрал книгу со стола и, засунув её под мышку, вышел в дверь с надписью «Только для сотрудников и обслуживающего персонала».