София

София

• СОФИЯ

( ПРОЭКТ, РАБОЧИЕ НАБРОСКИ ).

Осенней ночью было удивительно тихо, и небо было открыто до самых пределов эклиптики. Великая бездна сияла светом всех созвездий и где-то в глубине густо серебрилась таинственной сединой вечности. Прохладный воздух украдкой пробирался по полу и стенам, сипло процеживаясь в замочные скважины, все чаще заставляя натягивать на себя одеяло.

Как это обычно бывает на перемену погоды, не спалось. Виктор то и дело ворочался с боку на бок и комкал подушку, но уснуть не удавалось. Мысли брели то толпой, то в одиночку, сливаясь в причудливые орнаменты и создавая замысловатые сюжеты.

Но особенно не давала покоя София. После того, как он ее проводил в вечность, прошла уже почти неделя, а серому унынию, казалось, не было конца и края. И если верна поговорка, что время лечит, то для Виктора вместе с пословицей оно обернулось вспять. София просто не выпадала из головы, она словно за что-то цеплялась, и из последних сил хотела удержаться. Вот уже несколько раз он ее видел в книге, прямо поверх узких, размытых строчек. Она что-то кричала, но он не слышал. Она плакала, но он не понимал.

Виктор запускал руки под холодную подушку и елозил пальцами. Мысли смешивались с короткими сновидениями, центром которых было беспокойство и дурное предчувствие. Сердце ныло и тревожилось. Из земли произрастали травы, с листьями, исполненными глаз. Они роняли слезы и насыщали землю влагой. Ветви кустарников как живые, тянулись дрожащими руками с растопыренными пальцами и хватались за уступы и камни. Зовущий голос Софии в непонятных обрывках фраз то приближался, то удалялся.

"Милая Сонечка, неужели и в царстве покоя тебе все еще нет покоя . Неужели ты и там все ищешь меня иждешь…"

Перед глазами все еще стояла та ужасная картина последнего свидания.

В тот вечер Виктор спешил, что-то его беспокоило и подгоняло. Старые часы совсем свихнулись, и тормозили, как будто кто-то стрелкам ставил подножки. Когда он выпрыгнул из автобуса, то заметил что они и вовсе остановились.

Какой пустяк, здесь через сквер каких-нибудь двести метров, и общежитие текстильной фабрики – она обещала помахать рукой из окна.

Торопясь, юноша купил тройку не слишком дорогих, но очень милых роз, – двадцатый день рождения это серьезный повод встретится, тем более что София пожелала отметить это событие только с ним. Парень, с нетерпением предвкушая встречу, перепрыгнул несколько скамеек и пустился напрямик.

«Ну почему я не поймал такси? Решил сэкономить деньги на кафе?.. Вот так обычно и бывает: чтобы где-то успеть, нужно где-то опоздать. И чтобы что-то сэкономить, нужно что-то потерять… – Сума сойти, что это я сморозил…»

Неожиданно эти слова привязались к голове парня как неугомонный рой ос: «успеть – опоздать, сэкономить – потерять. – Шаг за шагом – раз, два, раз, два. – Сэкономить – потерять, сэкономить – потерять».

Эта случайная мысль, спровоцировала первое беспокойство. Очень странное, спонтанное и подозрительное.

Чрезмерной мнительностью Виктор не отличался, он обычно больше руководи лся логикой, нежели чувствами. Но его никогда так не пугали эти два слова: ОПОЗДАТЬ и ПОТЕРЯТЬ. Они так аккуратно складывались в безжалостную логическую последовательность, что ассоциировались с холеной дьявольской ухмылкой. Такой спокойной, убедительной, что не оставалось причин сомневаться: – всякое опоздание, это потеря.

Эта идея бедняге просто просверлила голову и была настолько навязчива, что парню пришлось едва не пинками выталкивать ее из головы, иначе он рисковал подвернуть себе ногу.

На повороте косой тропинки парень ловко увернулся от куста шиповника, и тут же наступил на траурный венок, который долгое время висел на столбе у дороги, а теперь небрежно валялся в посадке, увенчаеый скхой травой.

Под ногой Виктора венок хрустнул и, совершенно развалился, оставив только истлевший остов ржавой проволоки, словно сам умер.

Смотреть под ноги и размышлять о памяти к усопшим, времени не было. Парень смотрел сквозь деревья, в ожидании, что покажется корпус общежития, и даже не заметил, что потерял один цветок.

Открытое окно Софии было на четвертом этаже и выглядело, как-то необычно холодно и опустошенно, словно мертвая глазница какого-то окаменевшего гигантского чудовища из каменного века. Что поделаешь, – типичное, незаурядное общежитие старой текстильной фабрики, не слишком озабоченной социальным благополучием своих тружеников.

На фоне этой скупой серости, в памяти Виктора, София выглядела как белоснежный цветок на пне замшелого лесного озера. Парень это заметил при первой же встрече. Девушка ему показалась словно из другого мира, такая милая и хрупкая, с живым и выразительным взглядом, щедро наполненным очаровательным сиянием.

Теперь окно было небрежно распахнуто, Софии видно не было. В отличие от других, закрытых окон, оно не отражало ни неба, ни окружающих деревьев. Оно просто зияло какой-то холодной, темной пустотой и Виктору стало тревожно.

«Где моя девочка, – всматривался он в темноту маленькой комнаты. – Может, на секунду отлучилась, а может уже не ждет?.. Ерунда, не мог же я так сильно опоздать. Нет, она может ушла в туалет, и я буду ей сюрпризом, когда она вернется, – решил парень и тут же наткнулся пальцем на острый шип розы. – Известная примета, любовь требует жертв» – с иронией мелькнуло в голове, и сразу обрубиклось… споткнулось… и остановилось.