Сойлинг. Тьма и демоны

Глава 1

Если вы думаете, что вашего возвращения кто-то ждет с распростёртыми объятиями, убедись, что в этих объятиях вас не придушат.

Темница, в которую меня заточили, выглядела достаточно устрашающе и зловеще.

— Насколько я знаю, её построила легендарная императрица Тхаммарат, — важно вещал Ла-гуа, ползая по стенам. — Темница должна была стать самым страшным кошмаром для её врагов.

— Короче, как градостроитель… она не очень, — мрачно заметила я. — Нет, чтобы построить там больницу или школу.

— Школу убийц она тоже построила! — радостно отозвался Ла-гуа.

М-да. Что-то у меня нет желания дальше узнавать о об архитектурных талантах Тхаммарат.

Стены, не побоюсь этого слова, величественные, были из черного базальта и поднимались высоко над головой, образуя тёмные своды, которые, казалось, поглощали свет. Вдоль стен тянулись ряды медных факелов, их мерцающее пламя отбрасывало длинные тени, игравшие на неровной поверхности камня. Эти тени казались живыми, они шевелились и извивались, словно змеи, готовые в любой момент броситься на меня.

Совсем мне это не нравится.

Пол был выложен холодными и гладкими плитами. Каждый мой шаг отзывался гулким эхом, уходящим в бесконечные коридоры темницы. Здесь было жутко тихо, и единственные звуки, которые можно было услышать, — это моё собственное дыхание и приглушенные стоны других узников. Воздух был тяжелым и пропитанным влажностью, с примесью неприятного запаха гнили и плесени.

Конечно, радовало, что хоть не жарко. Сомнительная радость, конечно, но хоть какая.

Моя крошечная камера, втиснутая между двумя другими, была едва ли больше гроба. Просторного гроба, только вот от этого не легче. Решетка на двери из чёрного железа с замысловатыми узорами, изображавшими сцены из тайской мифологии. Точнее, исанской. была настолько тяжёлой, что казалось, её невозможно сдвинуть с места. В углу камеры стояла деревянная койка, настолько низкая и узкая, что едва можно было на ней лежать, не говоря уже о том, чтобы нормально спать. Но хоть не сухая трава. Кажется, и правда мне достались вип-апартаменты.

На стенах были выцарапаны старые знаки и символы, оставленные предыдущими узниками, чьи судьбы... О ком я точно ничего не узнаю. Внимательно присмотревшись, я заметила среди них символы, принадлежащие древним духам, призванным, вероятно, для защиты или наоборот, чтобы кого-то проклясть. Только какая уж тут защита, когда ты сидишь в тюрьме?

Эти знаки напоминали мне о том, что даже в самых безысходных местах всегда есть следы надежды и сопротивления. Надо же, какая поддержка.

Я провела рукой по шершавой поверхности стены, ощущая прохладу камня. В этих холодных стенах было нечто древнее и первобытное, что заставляло кровь стынуть в жилах.

— Не слишком приятное место, — вздохнула я.

— Кому сейчас легко? — философски заметил Ла-гуа.

— Например, Танхве, который усадил свою задницу на трон.

— Да, ему там явно помягче, — согласился Ла-гуа, — но нам это не нравится.

Каждое утро начиналось с едва заметного луча света, пробивавшегося сквозь крошечное окошко под самым потолком. Этот луч был моей единственной связью с внешним миром, напоминанием о том, что жизнь за этими стенами всё же существует. Я старалась сохранять хладнокровие, вспоминая уроки мастера Шайи, который учил меня искать свет даже в самой глубокой тьме. Ну или другом месте, которое звучит не столь благородно.

Еду приносили молчаливые стражники, лица которых были скрыты под массивными шлемами. Они не обменивались со мной ни словом, просто ставили деревянную миску с вязкой безвкусной похлёбкой и кувшин с мутной водой на пол у двери. Этот момент был единственным, когда я видела человеческие лица, пусть и скрытые за металлическими забралами.

Надо отметить, охранники не грубили и вообще старались отводить взгляд. Ощущение, что им было неловко.

Не рады Танхве? Или же просто не знает, как быть?

Кстати, на следующий день меня так и не казнили. Почему — разумеется, никто мне не докладывал.

Об этом я решила подумать потом, когда выберусь. Сейчас было важнее обрести внутреннюю гармонию и понять, как отсюда сбежать. Ла-гуа пока просчитывал ходы. Мой маленький лотос тоже был не всесилен.

Каждое утро я начинала с медитации, сидя на холодных каменных плитах, скрестив ноги и закрыв глаза. Вдыхала и выдыхала медленно и глубоко, позволяя своему разуму очиститься от страха и беспокойства. Мастер Шайя учил меня, что спокойный разум — это первый шаг к победе. В этой темнице, среди временами звуков капающей воды и голосов других узников, я строила свою внутреннюю крепость.

Моя камера располагалась так, что я не могла толком никого увидеть, а жаль.

После медитации я приступала к физическим упражнениям. Места было мало, но я находила способы использовать его по максимуму. Начинала с растяжки, стараясь держать гибкими мышцы и в тонусе. Я вытягивала ноги вперёд, касаясь кончиков пальцев ног, затем поднимала их вверх, стараясь коснуться потолка. Эти упражнения помогали сохранять гибкость, столь необходимую для того, чтобы не превратиться в бревно.

Наверное, будь тут Киет, с которым Сойлинг успела согрешить, мог бы что-то прокомментировать по этому поводу, но сейчас приходилось довольствоваться только собственным одиночеством.