Солдат ка Джейн. Авария

Солдат ка Джейн. Авария

— Послушайте,  солдатки Джейн и Бонни,  – майор Дэвидсон занял свое коронное место на кафедре. – Вы в армии или где?

Вам здесь не страна вечных поцелуйчиков.

Если через пять минут не подниметесь на борт,  который специально ждет только вас двоих,  то вас объявят дезертирами и будут судить по законам военного времени.

Никакие особые пехотные сто процентов ваши не помогут!

— Судить по законам военного времени? Нас? – я соскользнула с коленей Бонни. – Разве мы уже воюем?

— Вы еще не воюете,  солдат Джейн,  – военный майор профессор Дэвидсон постарался успокоиться и не волноваться. – Но Империя наша воюет всегда.

Слава Императору!

— Слава Императору! – Я и Бонни ответили дружно.

— Успеем,  — майор Дэвидсон скосил глаза на настенные часы.

Мы почти бежали за профессором военным.

— Лавуазье,  принимай груз двести,  – шутки у военных черные.

Я вспомнила из фильмов,  что грузом двести называют покойников.

— Тебя что ли,  Дэвидсон,  принимать грузом двести? – красавец пилот в небрежной позе мачо стоял около фрегата.

Пилот удачно пошутил по поводу,  что военный Дэвидсон сам груз двести: — Этих,  что ли везти? – Довольно дружелюбно пилот посмотрел на меня и на Бонни. – Они сдали на сто процентов тест на особых пехотинцев?

Джейн и Бонни? – пилот Лавуазье,  оказывается,  все о нас знал: имена,  и то,  что мы написали тест на сто процентов,  и то,  что тест показал,  что мы будем служить в секретной особой пехоте.

— Лавуазье,  – майор Дэвидсон подавился языком. – Но… это… кхе-кхе… Совершенно секретно.

Никто не должен был узнать.

Откуда к тебе просочились сведения?

От вражеских жухрайских шпионов? – военный майор профессор Дэвидсон оскалился.

— Откуда мне известно о Джейн и Бонни,  которые впервые в мировой истории написали тест на сто процентов,  да еще в особую пехоту попали? – пилот Лавуазье бесцеремонно вытащил из кармана профессора пачку сигарет.

Выбил из нее две штуки.

Одну сигарету зажал губами,  а вторую засунул за ухо.

— Лавуазье,  у меня последние остались,  – профессор жалобно произнес.

Пропажа двух сигарет огорчила его больше,  чем секретные сведения пилота о нас.

— Знаю,  какие у тебя последние сигареты,  профессор,  – пилот с наслаждением выпустил дым изо рта.

Мы все следили,  как красиво уходят в небо колечки дыма. – Тебе Штольц носит сигареты за услуги.

— А это тебе, откуда известно? – профессор майор Дэвидсон от потрясения даже челюсть вставную выронил.

— Твоя Кончита всем все рассказывает,  щебечет,  как птичка,  – пилот Лавуазье насмешливо похлопал профессора по плечу.

— Я… я думал,  что Кончита никому не разболтает о нашей с ней связи,  – майор профессор покраснел до кончика полуседых волос. – Она же обещала.

— Ага,  не разболтает,  жди,  – пилот не радовался,  что озадачил майора.

Ему просто нравилось трепать языком.

Пять минут,  после которых мы,  если не окажемся на борту фрегата,  давно истекли.

Но пилот Лавуазье,  кажется,  ни о чем не беспокоился. – Дэвидсон,  не ссы! – Лавуазье бросил на меня и на Бонни быстрый лукавый взгляд: — Извините,  мадемуазели,  я забыл о вашем присутствии.

— Не волнуйтесь,  военный,  – Бонни попыталась изобразить кокетливую улыбку. – Мы не мадемуазели,  а солдаты армии Императора.

Пусть наши уши постепенно привыкают к армейским  словесным оборотам.

— Ты должен их отвезти немедленно,  – профессор Дэвидсон надулся,  как жук. – А говоришь,  что забыл о новобранках.

— Не спеши,  Дэвидсон,  дай покурить спокойно,  – пилот был сама невинность и само спокойствие. – Спешат только кони,  поэтому быстро дохнут.

Никуда армия от Джейн и Бонни не денется. – Лавуазье снова нам подмигнул.

Веселый он парень,  пилот Лавуазье.

Мне сразу понравилось его добродушие. – Солдат стоит,  служба идет.

— Лавуазье,  разве Кончита могла? – военный майор профессор никак не приходил в себя от потрясения от услышанного.

— Твоя Кончита замутила с полковником Флемингом,  – пилот засмеялся. – Не умирай раньше времени,  Дэвидсон.

Ты мне еще пять сантимов должен.

Умрешь – кто мне тогда твой долг отдаст?

Кончита? Кончита не даст. Я пробовал.

— Моя Кончита с полковником Флемингом? – новая гора упала на плечи профессора майора.

— А ты что думал,  Дэвидсон? – Лавуазье по-дружески приобнял профессора за плечи. – Ты бедный майор,  а полковник Флеминг – он богатый и уже полковник.

У него было пять жен.