Солнечные дни

Двойник

Двадцать восьмого июня, успев сдать последний экзамен и отметить с друзьями переход на второй курс, я решил сходить к моему одногруппнику Денису. На финальное испытание по информатике он не пришёл, а зря – ставили почти что «на халяву». Его телефон не отвечал, и я задумался, не заболел ли он.

Тем более мне очень нужно было забрать у него книжку «Ночной дозор». Книжка была не моя, и мне уже позвонили и поторопили с возвратом. Её обязательно нужно было вернуть во что бы то ни стало. Была бы моя, я бы, наверное, не пошёл, подождал бы начала следующего учебного года.

Я поднялся на этаж, позвонил в дверь и, когда мне открыла заплаканная и чем-то озабоченная Денисовская мама, я, краснея и извиняясь, выпалил: «Я Евгений Светозаров, мы учимся с Денисом в одной группе, я ему давал книжку «Ночной дозор», и теперь она мне до зарезу нужна, вы не могли бы дать?».

«Учитесь?– Уточнила мама. – Он попал в больницу, но к нему нельзя, пока он находится в реанимации, пойду посмотрю в комнате». Я не знал, что и сказать. Я вообще пожалел, что вторгся сюда. Через несколько минут она вынесла книгу. Я выдавил из себя какие-то извинения и ретировался, даже не посмотрев на том.

Дома я обнаружил, что это была не книга, а ежедневник, полностью оформленный, как издание Лукьяненко. Сам бестселлер я всё-таки купил и отдал. Но то, что я прочитал в ежедневнике, повергло меня в недоумение и в шок.

1 июня

Сижу в читальном зале, думаю о жизни. Погода плохая, лета не ощущается, зато дышать легче всё равно. Где моя Настенька? Я заметил, что в последнее время только ею и дышу – ею и летом. Универом тоже, поэтому и живу, поэтому мне и в универе так хорошо, т. к. им я дышу (ими точнее), и плохо в других местах. По истории писали тест, мне зачли – тринадцать неправильно, это хорошо.

Я чувствую, что между мной и Настей, кто бы что ни говорил, что-то есть, что нас связывает. Я как будто виду эти невидимые нити. Ну да ладно! Мы помогали Палычу проверять тесты. Вот ирония судьбы – я проверял тест Насти и собственноручно поставил ей 23 балла неправильных, хотя, может, было и 25. Теперь будет зачет сдавать. Она пришла и на меня посмотрела грустно так. Она так прекрасна в печали, что хочется её утешить и обнять. Я жалел неоднократно, что не поставил меньше, но, может, оно и к лучшему. «Платон мне друг, но истина дороже»[12]. Шёл домой пешком, дышал мокрой зеленью и дождём лета. Женька сказал, что я люблю Настю по моему поведению. Что ж, «возврат любви не означает, что в ней имелся перерыв»[13].

2 июня

Опоздал на встречу с Женькой в читальном зале, их там уже не было. Зато на английский пришел, оказывается раньше, чем надо. В ч/з была Змея. Лучше бы Настя была, но она уже дома. Вот опять жду – ненавижу ждать! Почему так бывает? Погода все также, надеюсь, будет лучше, хотя зачем? Было бы только дождя поменьше. В понедельник надо в универ сходить. Буду дышать только им, пока нет Насти. Завтра никуда не идти – какое счастье.

Я вообще замечаю, что радуюсь обыкновенным вещам, которые многие воспринимают, как что-то обыденное, даже как обязанность, не обращают внимания. Я, можно сказать, даже незначительному радуюсь, и это хорошо. Бывают, конечно, приступы меланхолии, но, слава Богу, не часто. О практике ничего не известно. Эх, Настя, Настя, что с нами будет, что ждет нас? Во вторник должен увидеть – это здорово!

3 июня

Сегодня вышло солнышко. Ура! Я его ждал! Моё любимое солнышко, перед зачетом увижу ещё одно солнышко. Вообще все думаю о Насте. Хочется с ней поговорить по душам. Небо очистилось, но не всё, висит большая туча на его ближнем крае, воздух ещё мало прогрелся. Какое-то время было голубое небо с облачками. Завтра иду в универ – хорошо. Сейчас лягу спать. Вдруг Настя приснится? Быстрее выйти на сессию что ли, сдать зачеты.

4 июня

Сегодня небо голубое, чистое, без облачков, хочется искупаться в солнечном свете. Выйдешь на балкон – и не можешь оторваться от солнечной зелени. Вот скоро пойду окунусь в солнышко. Уже четвертое июня. Настя не приснилась, а жаль.

5 июня

Пришёл к без двадцати. Пришла Настя, сразу подошла ко мне, начала разговаривать так, как будто с нетерпением этого ждала. Спросила, не я ли проверял ее тест по истории. Догадалась по почерку (там всего четыре цифры и было-то), спросила, почему не исправил. Я сказал, что я честный, к тому же Олег Палыч перепроверил. Смотрела на меня так…

А все стращали: валит, зачетки не доставайте. А я говорю Насте: «Не бойся». Она: «Я и не боюсь, это ты экзаменов боишься». Пошли сдавать. Мы сидели в ряд, я выглянул малость, чтобы увидеть Настю. Она тоже на меня уставилась, выглянув, так нагло ещё. Обычно сразу перестаёт, а тут смотрит и всё. Я отвечал, они с Дашей выгнулись и смотрели – видел краем глаза.

Иван Петрович спросил, как фамилия. Я назвал. Он: «Мирнов?». Он же меня видел, знает. Я так был рад. А Женька сказал, что это может продлиться и три года, что они завтра так, а сегодня так. Да ну. Я радовался. Мне показалось, что она что-то ко мне чувствует, что Настя ко мне неравнодушна. А в меня никто не хочет верить. По-моему все-таки я ей как минимум нравлюсь. Просто в начале, может, стеснялась, а сейчас уже не так, мало ли? Развивается всё, движется вперед, не стоять же на месте! Вообще взгляд – это признак. Хоть бы я оказался прав насчет моей любимой Насти.