Somebody Somewhere, рецензия

Somebody Somewhere, рецензия

Отзыв на вторую часть автобиографии Донны Вилльямс «Somebody Somewhere»

      Вторая часть автобиографии Донны Вилльямс «Somebody Somewhere» («Кто-то где-то») посвящена ее борьбе с аутизмом, поискам своего места под солнцем, узнаванию мира вокруг себя и себя самой.

      Сама Донна говорит, что это история (в переносном смысле) разоружения, мирных договоров, мира. Это история о том, как построить «где-то» из «нигде», «Кого-то» из «никто». Это история о том, как строить воздушные замки и делать их реальными. История о том, как мечтать научиться летать и быть в состоянии это делать. История Кого-то где-то.

      Первое, что бросается в глаза при чтении этой книги, это то, что для ее адекватного понимания просто необходимо прочитать предысторию. Потому что иначе непонятно, что там и к чему и с какими «ветряными мельницами» сражается Донна. То есть, если у человек нет аутизма и он мало знаком с этой темой, ему без предыстории борьба Донны за свое место в этом мире может показаться как «а против чего, она, собственно, воюет?». Ну, это мое мнение. А если человек с темой знаком, или сам аутист, думаю, ему будет ясно, о чем эта книга.

      Второе, что бросается в глаза при прочтении этой книги – это то, что ее общее настроение не настолько сильно выражено, как в первой части. Если сравнивать, то первая часть – это история действительно «Никто нигде», живущего в великом Ничто. А вторая часть, это что-то вроде озарения по отношению к окружающему миру.

      Книга не дает никаких прямых ответов, на то, как бороться с аутизмом и стоит ли (да, именно так) это делать. Никаких ключей на блюдечке с голубой каемочкой. Только личный опыт Донны и ее история. Никаких попыток сравнять всех под одну гребенку.

      Донна просто рассказывает о событиях, последовавших в ее жизни с момента написания «Никто нигде» - о еще трех годах своей жизни. Она рассказывает о том, что делала, с кем и как общалась, о чем думала. Все ее действия были направленны на одну и ту же цель – понять и найти себя. Понять других людей. Найти свое место в мире.

      В начале книги Донна селится со своим отцом и его подружкой. Они некоторое время живут втроем. С подружкой Донна никак не могла найти общий язык. Действия Донны казались подружке нелогичными и странными. К тому же у этой самой подружки – она в тексте так и осталась безымянной – был противный высокий голос, действовавший Донне на нервы.

      Пока Донна жила с отцом, она устроилась на работу, где начальником была, как она выразилась «шовинистская свинья» - мужчина, заявивший, что обычно он не нанимает женщин. Работа заключалась в том, что Донна подставляла лесенку к абрикосовым деревьям и собирала с них абрикосы в ящики.

      Начальник ее частенько донимал на тему есть ли у нее бойфренд, о свиданиях с другими людьми и спит ли она с другими людьми. До Донны не доходил смысл этих вопросов. То есть она пыталась понять, к чему это он все, но не могла. Рассказала отцу. Отец ей объяснил. Донна сказала начальнику, чтобы он оставил ее в покое, а через некоторое время уволилась, решив, что эта работа не стоит таких унижений/домогательств.

      Потом Донна собрала вещи и съехала от отца. И уехала. Как я поняла, в другой город.

      Через некоторое время Донна попадает на вечеринку. Там она разговорилась с какой-то женщиной. Женщина работала в школе для детей с аутизмом. Тут выясняется, что у Донны есть опыт работы и общения с детьми с аутизмом и женщина позвала ее несколько недель поработать в их школу. Донна согласилась. А потом сказала этой женщине, что у нее самой аутизм. Выражение лица той поменялось. Донна спрашивает, дескать – а предложение все еще в силе? Та говорит да.

      Донна долго и упорно названивала потом этой женщине по поводу работы и четыре раза она слышала, что что-то там у них в планах поменялось. Потом на пятый раз ее все же пригласили, но только на несколько дней, а не недель.

       И Донна пошла работать в школу для детей-аутистов. Она как-то очень легко находила с ними общий язык и их понимала, потому что все их поведение, действия, мышление были перед ней как на ладони.

      В книге Донна приводит несколько конкретных примеров, с упоминаниями имен детей, их возраста и что они делали.

      Еще одновременно Донна училась быть учителем на каких-то специальных занятиях.

      У нее получалось далеко не все и не всегда. Например, был случай, когда ей показалось, что она хорошо общается со своей сверстницей. А та через какое-то время передала ей письмо-записку, где говорилось, что Донна не понимает ее намеков, что та хочет, чтобы Донна от нее отстала. Не подходила бы к ней на людях. И никому не рассказывала об этом письме. Потому что она, Донна, позорит ее своей компанией.

      Донна очень расстроилась прочтя это письмо.

       Что касается занятий, то тут у Донны все получалось. Она преподавала детям через вещи – показывала предметы и их текстуру, играла на уроках на музыкальных инструментах (Донна преподавала немецкий). Дети ее понимали, откликались, усваивали материал.

      Любопытная вещь открывается нам по ходу повествования. Я не помню, рассказывала ли Донна об этом в первой части, но она изучала лингвистику и иностранные языки и могла говорить на нескольких иностранных языках. В том числе – немецком. Она любила смотреть фильмы и телевизор на-немецком, любила читать на немецком. Таким образом, она вроде и общалась с миром через речь, а вроде как в очередной раз ото всех отгородилась. Потому что в Австралии мало кто говорит и понимает по-немецки. То есть это был очередной своего рода фасад. Любопытное наблюдение.