Сон деревьев, сон земли

Сон деревьев, сон земли

Уже никто и не помнил, как её звали на самом деле. Вечно чумазая веснушчатая девочка с непослушными огненными волосами (в кого только такая уродилась?), и с очень взрослым взглядом. Другие дети сторонились её.

Наблюдая, как те гоняют тряпичный мяч, она раскладывала перед собой опавшие листья или рисовала палкой прямо на земле, а иногда просто говорила: “скоро пойдёт дождь” — и дождь действительно шёл.

Кажется, старая Мэг впервые назвала её "подменышем", а остальные подхватили. И началось:

“Подменыш, скажи, скоро ли сменится ветер? Будет ли добрым улов? А когда вернутся мужчины? А бабушка Милли выздоровеет? За кого мне выйти замуж, Подменыш? А будущей зимой выпадет снег?”

Девочка отвечала уклончиво. Может, пророчества и были правдивыми, но толковать их не умела даже Мэг, а уж та слыла самой умной старухой на Границах.

По осени Подменыш всегда становилась беспокойной: просыпалась на рассвете, убегала в лес, бродила там до самого заката, но неизменно возвращалась с пустой корзинкой. Иногда люди видели, как она прислонялась лбом к стволу дерева и тихонечко напевала себе под нос. А всякого, кто пытался слушать её песню, одолевал сон.

И люди, прежде не любившие девочку, стали её бояться.

— Это Подменыш накликала на нас беду! — старая Мэг погрозила небу узловатым пальцем. — Весь урожай градом побило. А то ли ещё будет! На Границах-то нынче неспокойно. Неровен час, опять придёт война…

— Нужно отвести её в лес, — поддакнула вязальщица Нэн. — И оставить у священного дуба. Слыхала я, в наших краях прежде так делали, чтобы умилостивить фейри.

— Не смейте! — растолкав женщин, в круг выбежала Элис, мать Подменыша. — Вот вернётся Джо, спросит “где моя любимая дочь”? Что вы ему тогда скажете?

— Элис, дорогая, — Мэг приобняла её за плечи, — ты всего три года прожила с любимым мужем, а ждёшь его уже семь лет. Не думаю, что он когда-нибудь вернётся. Его корабль наверняка разбился.

— Это не ваша дочь, Элис, — зашипела ей во второе ухо Нэн. — Её подменили фейри. Девочка не похожа ни на тебя, ни на Джо. Неужто ты не помнишь, какая гроза разразилась в день её рождения?

— Решайся, — Мэг больно сжала её плечо. — Пусть фейри забирают своего подкидыша. Здесь ей всё равно не жить.

Элис со вздохом опустила светлую голову.

— Будь по-вашему. Раз так, я сама отведу её в чащу.

Они отправились в путь на рассвете, и никто не вышел проводить их.

"Я не вернусь домой, — так думала Элис, крепче сжимая руку дочери. — Если нам суждено сгинуть в лесу, то только вместе".

Девочка (которую на самом деле звали Эллин) семенила рядом и улыбалась.

В лесу было тихо, как бывает только ранней осенью, когда воздух становится прозрачным, как хрусталь. Тропка уводила в низину, под ногами шуршали жёлтые листья, а в воздухе пахло грибами и дождём.

Эллин молчала всю дорогу, пока впереди не показался просвет.

— Почти пришли, — она вытянула вперёд пальчик. — Вон тот дуб, возле которого ты меня оставишь.

— Так ты всё слышала? — несчастная мать ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Нет. Но я всегда знала, что так будет.

— И всё равно пошла со мной?

Девочка пожала плечами:

— Всё, что ни делается, всё к лучшему.

— Я не брошу тебя, — как ни старалась Элис сдержаться, но по её щекам покатились слёзы.

— Тебе придётся.

Священный дуб поскрипывал на ветру и шелестел листвой, на его ветвях сидели три яркие малиновки. Элис с дочкой подошли ближе, но птицы даже не подумали улетать.

— Не понимаю, зачем мы вообще пришли сюда, — пробормотала Элис, отмахнувшись от липкой паутинки. — Может, стоило пойти в дальние поселения? Нас там не знают. Перезимуем, а там и до города можно податься…

Она сказала это просто, чтобы успокоиться. На самом деле на Границах не привечали чужаков: ведь даже слабая женская рука может в ночи открыть врагу ворота.

— Ты пришла оставить меня здесь, — напомнила Эллин, тряхнув копной рыжих волос, — и я останусь.

Она вытащила из кармана передника ломоть хлеба и раскрошила его на ладони. Одна из малиновок тут же подлетела и принялась клевать угощение.

В низину спустился туман, хотя время уже перевалило за полдень. Элис послышалось, будто совсем неподалёку кто-то запел. И мелодия казалась такой знакомой, вот только слов было не разобрать.

— Что это? — она сама не заметила, как произнесла это вслух.

Малышка Эллин улыбнулась:

— Ты слышишь? Это Шеллен по прозвищу Сон Земли. Песней она убаюкивает холмы и равнины к приходу зимы. Чтобы те не вымерзли, когда налетят северные ветра.

— Скажи, — Элис взяла дочку за плечи и развернула к себе, — старая Мэг и Нэн-вязальщица были правы? Ты ведь не человек?

— И да, и нет, — Эллин хихикнула, и малиновки весело зачирикали, будто бы потешаясь вместе с ней. — Я могла бы стать смертной, как ты, но, знаешь, что-то не хочется. Тётя Шеллен зовёт меня. Я должна помочь ей петь. А тебе пора, уходи.

Элис в отчаянии замотала головой:

— Ни за что!

— Почему? — в голосе девочки послышалось удивление. — Ты ещё можешь вернуться к людям.

— А зачем? — Элис горько усмехнулась. — Мой любимый утонул в море, а дочь собирается уйти к фейри. Молодость прошла. Кем я стану? Одинокой и несчастной старухой вроде Мэг?

— Иди, — повторила Эллин. — Всё может измениться. А вдруг твой Джо ещё вернётся?

— Нет. Я не из тех, кто гонится за ложной надеждой. К тому же, мне снился сон, в котором твой отец попрощался со мной.

Песня стала громче. Элис будто бы начала разбирать отдельные слова. Малиновки сорвались с насиженных мест и закружились над её головой.

— Я скажу это это в третий и в последний раз: уходи, — туман стал настолько густым, что тоненькая фигурка Эллин почти потерялась во мгле. — Разве ты не хочешь отомстить Мэг, Нэн и другим женщинам, которые злословили у тебя за спиной? Если бы я на самом деле была человеком, они обрекли бы нас на верную смерть. Я могу помочь тебе наказать их.