Сон, где я королева

Глава 1

Дорогие читатели!

С радостью представляю вам свою первую книгу. Надеюсь, она найдет отклик в ваших сердцах и подарит вам вдохновение!

Буду благодарна за вашу поддержку — оставляйте комментарии и делитесь впечатлениями! Любая обратная связь, включая критику, для меня очень важна.

Я сижу на уроке и ловлю себя на мысли, что сбежать отсюда сейчас хотелось бы не меньше, чем моим ученикам. Но, увы, преподаватель — это я.

— Кто ответит мне на вопрос по домашней работе? — спрашиваю, скользя взглядом по рядам.

В ответ — тишина. Наступает момент, когда даже стук часов на стене кажется громче, чем обычно.

— Ну, вопрос хотя бы помните? — приподняв левую бровь, уточняю с долей сарказма.

Класс замирает, будто я вдруг превратилась в волка, а они — стадо овечек. Хотя никаким волком я, конечно, не являюсь. Спрашиваю так же, как любой другой преподаватель. Просто, когда на мой предмет начинают откровенно забивать, я отвечаю взаимностью: спрашиваю больше. Всё по-честному.

— Хорошо, — говорю, выдержав паузу. — Тогда напомню вопрос и пойдем по журналу. Основные черты индустриального общества. Пойдет отвечать… Ключников.

Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки и разворачиваюсь чуть в сторону окна. На улице солнце лениво пробивается сквозь серые облака, а в голове мелькает одна-единственная мысль: день едва начался, а я уже устала.

Восьмиклассник поднялся с места, украдкой заглядывая в учебник, и начал что-то бубнить в попытке ответить на вопрос. Честно? Меня сейчас волнует совсем другой ответ. На что я буду сегодня продукты покупать? Кто бы мне ответил. Или хотя бы на более насущное: когда я наконец выберусь на море? Хотя какое море. Шашлык да озеро — вот предел моих мечтаний.

Ребята с передних парт что-то подсказывают несчастному, а я делаю вид, что не замечаю. Не тот сегодня день, чтобы усердствовать в роли строгого учителя.

— Хорошо, садись. Как вы оцениваете его ответ? — говорю механически, хотя сама не слышала ни слова.

— Опупенски! — громко выкрикнул его друг, вызвав легкий смешок в классе.

— Согласна. Четыре, — киваю, удерживая строгую мину, но уголки губ все-таки слегка дрогнули. — Записываем домашнее задание и в столовую.

С этими словами я хлопнула журналом, словно ставя точку, и поднялась из-за стола. Шагнув к доске, вытирая мелкие мысли о море, продуктах и шашлыках, я уже мечтала о чашке кофе, хоть это и не море, но всё же спасение.

____

— Ксения Вячеславовна, ау! — послышался голос у меня за плечом, заставляя оторваться от проверки тетрадей. Слева появился физрук, Алексей Борисович, с явно настойчивым видом.

— Алексей Борисович! Какими судьбами? — я улыбнулась, как и полагается вежливой коллеге. Дружить с коллегами — золотое правило, усвоенное давно.

— У моего ученика не аттестация по вашему предмету. Давайте что-то придумаем? Уже май, конец года, а на второй год ему ну никак нельзя, — без всяких предисловий он изложил суть вопроса, словно бросил мне мяч.

Собирая тетради в сумку, я едва сдерживала раздражение, стараясь не показать его на лице.

— Ради справедливости замечу, что из-за одной моей не аттестации он на второй год не останется, — начала я, держа голос ровным. — Даже если я поставлю ему три, как вы собираетесь договориться с учителями математики, географии и биологии?

Закрывая дверь кабинета, я взглянула на него краем глаза, а в голове промелькнула мысль: «Отвяжись уже, ради всего святого!»

Мы шли по коридору. Его шаги за моей спиной отдавались глухим эхом.

Вы поймите, мне не жалко поставить оценку. Нет. Меня возмущает одно: если ученик весь год палец о палец не ударил, пусть осознает последствия своих действий. Это не вопрос принципа. Это вопрос справедливости.

— Да что вы так с ним носитесь? От того, что вы решаете за него проблемы, умнее он не станет, — бросила я, прибавляя шаг. Раздражение, которое я тщетно пыталась скрыть, не ускользнуло от физрука.

— Ксения Вячеславовна, — его рука мягко, но уверенно легла мне на плечо, заставляя замедлиться.

От неожиданности я остановилась и повернулась к нему, приподняв левую бровь в немом вопросе. В ответ он протянул мне коробку, обтянутую бархатом глубокого синего цвета.

— Это как понимать? — спросила я, взглянув на футляр.

Крышка поддалась легко, и передо мной открылся идеально выложенный атласом интерьер. На подложке лежала тонкая ручка, вся излучающая изысканность. На корпусе было выгравировано мое имя и отчество — «Ксения Вячеславовна».

Физрук не убирал руки с моего плеча, его присутствие ощущалось слишком близким.

— Не подумайте ничего, — поспешно произнес он, глядя мне прямо в глаза. — Это просто подарок. Меня попросил Эдуард Валентинович. Я сам выбирал для вас.

Он помедлил, словно пытался подобрать слова.

— Поставьте мальчику хорошую оценку. Родители — спонсоры школы. Сами понимаете.

Моё лицо оставалось невозмутимым.

— Хорошо, — ответила я медленно, продолжая смотреть ему в глаза. Затем, аккуратно подтянув к себе коробку, добавила: — Завтра выставлю. Напомните класс.

— Десятый «Б», — он заулыбался и сложил ладони, словно в молитве, поднеся их к губам.

На секунду мне показалось, что он вот-вот пустится в припрыжку от радости.

«Вот жук», — подумала я, проводя большим пальцем по крышке бархатной коробки. Но усталая улыбка всё же появилась на моем лице, едва уловимая, но вполне искренняя.

Физрук у нас — правая рука директора. Все знают, что вместе они мастерски управляют серыми схемами. Полшколы об этом шепчется, но это не моя война. Лезть или осуждать — себе дороже. Те, кто пытались идти против Эдуарда Валентиновича, долго не задерживались. Принципиальность здесь не в почете.

— Доброго дня, кого не видела, — поздоровалась я, заходя в учительскую.