Сон одной девочки.

Сон одной девочки.

Сон одной девочки…

Пролог.

Зачем людям могут понадобиться крылья? Какой странный вопрос. Конечно летать! Сотни лет люди мечтают о небе, смотрят на птиц и думают, что они счастливы, в своей свободе. Подумаешь, крылья. Вот у самолёта, тоже, есть крылья. Но он не свободен. И у мельницы есть крылья, разве она свободна? Птица, тоже, не свободна, её гонит инстинкт, весной в одну сторону, а осенью обратно. Сами крылья свободы не дают, она есть только в нашей фантазии о крыльях. Свобода, она в голове…

Элемент первый.

Тайный город.

Она стояла на берегу. В том самом месте. Она всегда появлялась именно здесь. Этот камень и одинокое дерево, виделись с ней сотни раз. В сторону города вела тонкая тропинка. Часто ей казалось, что тропка создана её ногами, и по ней больше никто не ходит. Постояв пару минут, она двинулась от реки. Ноги сами знали куда идти. Минут через пятнадцать, она подошла к Дому. Он здесь главный. Это её Дом. Она точно знает, что Дом стоит тут ради неё. Одноподъездный, пятнадцатиэтажный, красавец – Дом. Стены нежного, бежево-персикового оттенка. Весь в огромных, застеклённых лоджиях, рамы цвета венге, темно-коричневая черепица на крыше и шпиль. Дом монолитен, красив и одинок, как она. Вокруг много зелени и деревьев. Красивые, яркие клумбы и дорожки, с затейливо уложенным камнем. Закрыв глаза, и слегка задержав дыхание, она взлетает. Это очень странное чувство, поначалу получалось не очень, и сама ситуация пугала. Но, со временем, она привыкла. И это ощущение стало немного бытовым и привычным. Она поднимается выше и выше. Под самую крышу. Здесь её квартира. Она точно знает, что живет здесь. Белые стены, красивая светлая мебель, а на стенах, яркие пятна картин, абстрактные полотна в стиле Кандинского. Она подлетает к лоджии и в который раз пытается открыть окно. Заперто, оно всегда заперто. Каждый раз кажется, что именно сегодня окно податливо распахнётся и она попадет домой, но не сегодня…

Прижав лоб к стеклу, она жадно смотрит внутрь, там всё как всегда, спокойно и красиво, но пока не для неё. Немного повисев за окном, она поднимается на крышу. Уже темнеет, на шпиле, яркой точкой, горит маячок. Черепица слегка потрескивает, отдавая дневное тепло и, пока, хорошо греет. Она садиться на крышу и смотрит на реку. Через неё перекинуты два огромных моста с натянутыми, красиво подсвеченными, канатами. Сама река спокойна и величественна, течение не очень сильное даже в самых глубоких местах. Но между берегами, не меньше километра. На той стороне другая часть города. Загораются витрины и фонари, над дорогой включается иллюминация, и город становится суетливым, огненным муравейником.

Она снова поднимется в воздух. И летит в сторону реки. Набирая скорость, она проносится над городом, лесом, берегом и постепенно под ней остается только водная гладь. По реке разбросаны небольшие острова, на которых стоят маленькие домики, в окошках горит свет, а к берегам, привязаны лодки. Ближе к середине реки, она начинает чувствовать сопротивление, так бывает всегда. Как и закрытая лоджия, преграда на середине реки – незыблема. Словно огромная, мягкая подушка. Она зарывается в неё, теряет скорость и начинает падать. Падение как всегда молниеносное и яркое. Вспышка света и темнота…

Элемент второй.

Явный город.

Она стоит на тротуаре. В том самом месте. После падения над рекой, она всегда оказывается здесь. Слева, на углу книжный магазин, справа фонарь, одна лампа в нём, всегда не горит, а прямо перед ней, на стене, объявление о наборе в клуб парашютного спорта. Она, по привычке ухмыльнувшись, отрывает номер телефона, думая, что там, над рекой, навыки парашютиста, явно, не будут лишними. Поворачивается спиной к книжному и уходит во дворы. Эта часть города совсем другая. Здесь очень тесно и почти нет зелени. Панельные пятиэтажки и мало ярких пятен. Очень много арок, узких улочек и поворотов. Здесь не летают - здесь живут. Уже совсем поздно и темно. Ей тут не очень нравится, она хочет поскорее отсюда выбраться, но, чтобы взлететь и подняться вверх, нужно свободное пространство, а тесные улочки не подходят. Она делает рывок, поднимаясь до третьего, иногда, четвертого этажа и, начиная терять скорость, падает. Цепляется за балконы и подоконники, сегодня, ей удалось не упасть. Через окна видно, что твориться внутри. Она смотрит на кухню, на столе, в вазе конфеты и печенье, на плите булькает пузатый чайник, старый, бархатный абажур на лампе рассеивает свет по тёмным углам. Везде чисто и по-домашнему уютно. Она протягивает руку к столу и хватает из вазочки конфеты и печенье, начинает быстро и жадно есть, она знает, что на кухню никто не зайдёт, но адреналин, каждый раз, зашкаливает. Он ни к чему, ведь, здесь нет людей. Она никогда их не видит. Их можно услышать, почувствовать, или просто понять, что они есть. Но увидеть – никогда. Она видит недокуренные сигареты в пепельницах, закипающий суп или набирающуюся ванну, но никогда людей. По началу это удивляло и даже пугало, но со временем, она убедилась, что это не кошмар, скорее триллер с элементами детектива. Поев она делает шаг из окна и снова пытается влететь. В этот раз, получилось подняться почти под крышу, она зацепилась за лоджию и села на маленькую скамеечку. Здесь у нее никогда не получается высоко летать. Как - будто есть запрет на полёты. И какая-то сила ограничивает её умение. Приходится ходить пешком. Она снимает с веревки короткую куртку, та, как всегда, почти просохла. Поёживаясь, надевает её и делает шаг за лоджию. Сил хватает, чтобы не упасть, а плавно спуститься к земле. Дальше пешком. Она давно оставила попытки, что-то доказать и рваться к небу в этом месте. Раньше она часто падала и плача от бессилия снова и снова пыталась вырваться вверх. Потом перестала. Не время. Она, просто, идет. Ноги снова приведут её куда нужно. Через переулки, дворы, по тёмным улочкам, она выходит на окраину. К старому паровозному депо. Здесь пахнет ржавым железом и креозотом. Всё давно заросло травой и кустами. Кому сейчас нужны паровозы? Она проходит дальше и останавливается около древнего локомотива. Ему, наверное, лет сто. На носу покосившаяся звезда. Свидетель века, он много видел и много знает, но он просто ржавое железо и говорить не может. А вот КОТ – может. Он всегда сидит на одном и том же месте и ждет её.