Сонилим

ГЛАВА 7

   В путь-дорожку дальнюю я тебя отправлю,
   Упадет на яблоню спелый цвет зари.
   Подари мне, сокол, на прощанье саблю,
   Вместе с вострой саблей пику подари.
   С. Островой

Натянув поверх эластичного темного костюма очередную пару джинсовых штанов и футболку, я сложила свой нехитрый скарб в рюкзак, бережно засунула в боковой кармашек палку. Чем мне всегда нравился Хашар, так это тем, что пока его не позовешь, он представляет из себя обычную деревяшку, коих полным полно в лесу. Ни магией засечь, ни взглядом Удобенотличить. Если бы я не вспомнила, то никогда бы и не догадалась, что это не простой кусок дерева и при желании "палка" могла стать любым удобным и уместным оружием. Но об этом пока не должен знать никто.

Как и о том, что теперь я знала, кем являлась на самом деле. Убийца. Истребитель. Смерть. Не даром у меня прозвище здесь "Морид": я погубила столько жизней, что не понимаю, как я еще в Тартар не провалилась!

Собравшись, спустилась вниз. Лошади уже ждали во дворе. Попросила Касса помочь мне взобраться, притворившись, что не знаю и не помню как это делается. Было тревожно.

Мерзкоеп предчувствие чего-то нехорошего засело в груди и не хотело покидать насиженное место. Матвея со связанными руками посадили на черного жеребца и привязали его повод к лошади Багара.

"Почему темного не поставят в пару с кошкой?" подумала я со злостью. Ведь так они сводили на нет даже малейший шанс потрепаться с действительно приятным мне существом!

"Не отчаивайся. На привале попросишь, чтобы его перевязали к графине" выдал мой Здравый Смысл. Но в виду того, что после утреннего позора я его не желала слышать, он заткнулся и поместился на задворки сознания.

– Руки ему развяжите, – обратилась я к Кассу. Графиня смерила меня недобрым взглядом:

– Он темный, Сиана. Ни один, подчеркну, НИ ОДИН темный не будет вольно передвигаться по наших землях. Это не обсуждается.

– Графиня, хорошо, я с Вами согласна, – молвила я учтиво после некоторой паузы, а потом, склонившись к кисуле, еле слышно сказала: – За него ты отвечаешь хвостом.

Оставив Касси с открытой пастью и не удостоив взглядом больше никого во дворе, выехала на дорогу. Я понимала, что мое предупреждение негативно отразится на моем мнимом неведении, но спасти жизнь Матвея – минимум, что я могла сделать, чтобы заставить заткнуться свою совесть и искупить, хоть на малую толику, свой грех. "Да уж, пока этот грех у меня один. Кто знает, сколько их у меня откроется, когда мне вернется вся память?" подумала невесело и, пришпорив лошадь, обогнала было опередившео меня Багара.

По мере нашего передвижения по деревне хвостатые аборигены выходили на улицу, чтобы помахать нам на прощание и пожелать тихого пути. То ли они так сильно любили Графиню, то ли очень боялись меня, но в сторону Матвея никто не сказал кривого слова, хоть это радует.

Дети резвились, играя в догонялки, в прятки и просто бегали от радости, что им выпало хоть немного свободного времени. Ведь обычно в такой час их или уже загоняли по домам, или, у кого было больше хозяйство, помогали родителям смотреть за скотом и огородом. Конечно, детей здесь любили и ценили, не было сословного деления между ребятней, как у нас на Земле. Будь ты отпрыском обычного рабочего, или богатого торговца, сыном кузнеца или рыбака – все равны и любимы всей общиной. Вот что значит, когда взрослые понимают, что дети - их будущее, и что чем больше ты отдаешь сейчас – тем больше вернется тебе в старости.

Когда мы выехали за пределы деревни, уже начало смеркаться. Касси предложила ехать до следующего селения, в трех часах езды отсюда, и разбить лагерь в его окрестностях, и чтоб жителей напрасно не тревожить, и чтоб иметь защиту – отряды патрулей, которые есть в любом населенном пункте, могли защитить нас при необходимости. С этим согласились все. 

     ****

Лошади мерно перебирали копытами и медленно укачивали всадников. У меня до сих пор было препаскудное настроение. Даже Багар, который вначале пытался шутить, вскоре забросил это дело поскольку понял, что я была чем-то средним между зомби и "веселым" покойником. 

А поскольку в сгущающихся сумерках рассмотреть что-либо было невозможно, я полностью отдалась невеселым мыслям о насущном. 

Через некоторое время от непривычки начала затекать спина и зачесалась голень. Я наклонилась к ноге, чтобы почесаться, но не могла дотянуться. Вздохнув, достала с бокового кармашка рюкзака Хашар. Подумала, что трезубец мне подойдет, и Хашар вытянулся в длине, на другом конце разделился на три части, которые в течение нескольких секунд блеснули металлом под светом лун. Что не скажите – удобная вещица. Лучше, конечно, не вспоминать при каких условиях она мне попала в руки и как использовалась в последствии, но отказываться от Хашара было бы глупо – никаких недостатков, одни лишь преимущества в этом куске дерева. Наклонилась к ноге, чтобы уж наверняка почесать ту часть голени, которая зудела, как услышала за своей спиной сдавленный крик. Сознание быстро нарисовало в голове картинку и я, не поднимаясь, спросила:

– Кто ранен?

– Охранник. Прямое попадание в сердце. Мертв, – отозвался Багар. А я даже не помнила имени того хвостатого... 

"Прямое в сердце?" запоздало удивилась, "целились в голову, значит... Не наклонись – лежала бы уже под копытами лошадей." 

Вот черт!

– Багар! Коня его удержать можешь?