Сорок восемь недель тишины

Лучи ноябрьского солнца коснулись окна. На ветках облезлых берез прокричали голодные синицы. Лиза сделала глубокий вдох и сладко потянулась. Обнимая себя за плечи, она прошлепала на кухню. Поставила турку с кофе на огонь и подошла к окну. Нежась в лучах холодного солнца, Лиза прикрыла глаза и коснулась губ, которые все еще горели от ночных поцелуев.

В спальне зазвонил телефон. «Я у твоих ног…». Любимая мелодия. Лиза улыбнулась.

– Мааа, – вместо «алло» произнесла она.

Удивленно посмотрев на трубку, Лиза потерла горло рукой и откашлялась.

– Мааа…Мааа…Мааа, – все, что она могла произнести.

Растирая рукой горло, Лиза аккуратно положила мобильный на стол.

– Алло! Алло! Лиза! – доносилось из телефона. – Что случилось? Алло!

На кухне послышалось шипение и резко запахло кофе. Лиза машинально поставила турку в раковину, начала протирать на плите коричневые разводы, но бросила губку и подошла к зеркалу.

– Мааа, – строго сказала Лиза своему отражению.

Она высунула язык. Отыскала косметическое зеркальце, повторила манипуляцию у окна, пытаясь рассмотреть горло, но оно было в порядке.

– День. Кофе. Я. Как дела, – дрожащим голосом говорила она зеркальцу, но получалось только «мааа».

Держась за горло, Лиза принялась ходить по комнате. Снова и снова пыталась произнести хоть слово. Внутри себя она кричала, но звуки растворялись в воздухе.

«Так не бывает! Так не бывает! Это сон. Я просто сплю. Ущипнуть. Сильней!»

– Мааа! – Лиза вскрикнула от боли.

«Нет! Нет! Нет! Это сон! Кошмар».

Она умыла лицо холодной водой. Не снимая пижамы, залезла под душ. Ледяная вода давила на ее плечи, заставляя горбиться.

«Я простыла. Это же очевидно. Успокоиться. Вдох. Выдох. Врач. ЛОР. Как можно скорее. Со мной все хорошо».

Оставляя за собой дорожку из капель, Лиза вернулась на кухню. Приготовила чашку горячего молока с медом и, сжимая ее в ладонях, остановилась у окна. Теперь солнечные лучи казались холодными и острыми – до боли.

– «Все хо-ро-шо», – повторила Лиза.

В молоко упала слеза.

Пронзительный звонок вернул Лизу в реальность. Дрожа от холода, она открыла дверь квартиры. В сумраке лестничной клетки стоял он – испуганный и взволнованный. Лиза беззвучно упала в его объятия, облив молоком дорогой пиджак.

Триста тридцать четыре немых дня. Десятки врачей. Килограммы таблеток. Только вопросы, и ни одного ответа.

Триста тридцать четыре немых дня без него. Все в квартире напоминало о любимом мужчине, и это причиняло боль. Лизе казалось, что постель и занавески хранят его запах, а махровый халат – прикосновения. Каждое утро она заваривала две чашки кофе: одну себе, вторую ему.

Единственным другом, способным ее услышать, стал потрепанный, кожаный ежедневник. Просыпаясь, Лиза крепко прижимала его к груди, пытаясь вернуться в прошлое. Она хотела вспомнить, что такое счастье.

«Двадцать второе ноября.

Самый ужасный день моей жизни. Я стала немой. Я – Герасим. Ненавижу себя!!!»

Ежедневник, пропитанный болью написанных слов, хранил в себе ее голос.

– Мааа, мааа, – ругалась Лиза, пытаясь выдавить из себя слово.

Она открыла окно и закурила. Дым тонкой струйкой поднимался к потолку, цепляясь за белокурые волосы.

Лиза втянула горько-мятный дым, прислушиваясь к звукам за окном. Она представляла себя на месте людей, которые разговаривали. Губами повторяла за ними слова.

Быстро перелистывая страницы старого ежедневника, она скользила взглядом по строчкам. Слева направо и наоборот. Она наблюдала, как старые, исписанные страницы прижимались друг к другу. В отчаянии Лиза бросила ежедневник на пол.

Из него выпала фотография. Счастливые глаза, в которых отражалось летнее солнце. Белокурые волосы, собранные в пучок. Прижатый к розовым губам палец. Прядь волос выбилась из прически и бережно касалась лица. Улыбка. Едва заметные ямочки на щеках. В лучах заката застыло время, пропитанное счастьем и любовью.

Лиза знала кто это. Она.

Сорок восемь недель Лиза слушала мелодию тишины. Сегодня она стала мучительно громкой. Этот звук заставил опуститься на колени и закрыть ладонями уши.

– Лиза, – раздался нежный голос.

Она обернулась.

– Я здесь, – раздалось снова.

– Где здесь?

– За окном.