Совки

Глава пятая. ОФОРМЛЕНИЕ.

На следующей неделе, во вторник, Валерий Иванович поехал оформлять купчую. Софья Моисеевна ждала его. Усаживаясь в машину, призналась:

- Всю ночь не спала.

- Я тоже.

- Переживаем, с чего бы...

- Это верно… Старость. В молодости всё было просто. А с годами и мелкая лужица бездонной кажется. Как ваша власть в сельсовете, отнесётся новая или старая? Выбранная или назначенная.

- Да как была, так и осталась. На сельсовете только расцветка флага поменялась…

Сельсовет был в центре совхозного посёлка. Обличал его власть новый, ещё не потрепанный ветром и не выцветший трёх полосный стяг. И как-то странно было, что он обвис в самом начале дня.

- Смотрится, да как-то не так, - невольно заметил Иван Иванович, выходя из машины.

Привык к красному. Всегда ходил под ним. В цвете его было много чего заложено. Всё было связано с жизнью, той, которая представлялась в будущем – алой, как утренняя заря по всему далёкому горизонту заманчивого океана, как вечно бушующее пламя, которое кого-то безжалостно сожжёт, кого-то на «Ура!» возвеличит. И всё с неугасимой верой в правоверность свою. Есть ли она под новым флагом? Или та же – бумажная волокита: то ту бумажку подавай, то другую.  Доказывай, что как и почему. То ту подпись надо, то другую. Чиновники – народ ушлый. Им надо показать, что они при деле. Может, поменялись под новым флагом? С радостью просителя примут. Усадят, как гражданина, чайком угостят, а пока он время коротает, чай, похлебывая, они ему все документы справят без сучка и задоринки. Вот жизнь пошла! А то развела бюрократию советская власть. Где одному нечего делать – там десять штаны протирают. И надо каждому посетителю показать, что не зря сидят. Промурыжить его надо, чтоб знал, что чиновник за всё государственное отвечает.

Робко вошли под флаг.

Короткий коридор. Один из кабинетов справа был гостеприимно открыт. Оттуда доносился дробный перестук печатной машинки. Они остановились в дверях. За машинкой сидела девушка с сосредоточенным лицом. Больше в кабинете никого не было. Чтобы привлечь её внимание, они поздоровались. Девушка, не ответив, продолжала печатать. Они переглянулись, и стали молча ждать. К счастью, ждать пришлось не долго. Лист вскоре закончился. Девушка выдернула его, положила в сторонку, облегчённо выпрямилась, бросила взгляд на ожидающих и, словно жалуясь им, сказала:

- Все давно на компьютерах работают, а мне здесь приходится, как в застойное советское время, на этой рухляди стучать, не отрываясь и тратя время на какой-то никчемный запрос из района. А потом ещё с тебя и спрашивают: «Не успеваешь?!», - и поинтересовалась:

- Ну, что у вас?

- Да дом продаю, - сказала Софья Моисеевна нерешительно, словно чувствуя себе неблагонадёжной в чём-то перед вопрошающими глазами власти.

- А я покупаю! - твёрдо произнёс Валерий Иванович, которому не понравился её тон.

Но он воздействовал не на Софью Моисеевну, а на молоденькую служащую. И та, словно спохватившись, предложила:

- Да вы садитесь, пожалуйста. Покажите ваши документы на дом и на участок.

Софья Моисеевна поспешно подала.

Девушка начала внимательно изучать их. Вдруг её приятное личико неприятно насупилось.

- Что-то не так? - дёрнулась Софья Моисеевна.

- Да всё так, но есть одно но… У вас земля совхозная. И сельская власть распоряжаться ей не имеет права. Надо вам обратиться к директору совхоза. Он и решит. Тогда мы оформим.

- А к председателю совета, - заикнулся, было, Валерий Иванович.

- Причем тут председатель? - фыркнула девушка. - Я же говорю, а вы не верите… Да Евгения Васильевича и нет. Разве не видите? Его кабинет закрыт. Он уехал по срочным делам в район.

- Теперь вижу, - протянул Валерий Иванович, ухмыляясь. - А не подскажите, где нам найти директора совхоза?

- В управлении, если вы его там застанете, - предупредила неуверенно, будто зная, что навряд ли в эту уборочную пору им повезёт.

Так и случилось. В совхозном управлении – одноэтажном здании, стоявшем на отшибе села среди застаревшей сельскохозяйственной техники, служащие, деловито, как в штабе, снующие по сумрачному коридору, им на ходу сказали:

- Ищите в поле. Где ему ещё сейчас быть?

Пришлось объезжать обширные совхозные земли, Благо, что тянулись они вдоль краевой трассы, пересекающей широкую долину. Пустующей не было. Там и сям: то картофель курчавился ровными

рядами, то кукуруза стояла в человеческий рост, то капустные кочаны выстроились один к одному, подставляя себя под струи, густым фонтаном выбивающиеся из поливальных труб; то разноцветные, крупные помидоры манили к себе, то красные стебельки прополотой свеклы вытянулись в струнку до самого горизонта, то морковь по всему полю распушилась. И странное чувство охватило Валерия Ивановича от всего этого овощного изобилия. Наглядное пособие крестьянского труда, вечного в человеческом существовании. Но ценимого ли теми, кто садится за обеденный стол и пододвигает к себе тарелку с сочным салатом? Видит ли он своим мысленным взором овощное поле и склонённые фигуры в нём? Отдает ли он им должное хотя бы благодарной душевной молитвой своей, как прежде бывало на крестьянской Руси? Или все эти фигуры безлики стали? Нет у них ни лица, ни осанки. Они, как привычная земля, которая всегда под ногами. Идёшь и не замечаешь, что это твердь, которая тебя держит. Приклони колени или хотя бы склони низко голову, освобождённую усердными фигурами этими от забот пропитания. А то и молитву вспомни, кой пользовались, садясь за стол, предки твои, ещё чувствующие родную землю не только ногами. А для начала хотя бы: «Смотри на хлебный стол, как на Божий престол!». Если в духовности своей пойдёшь и выше, то отдавая должное тому, кто вырастил для закуски твоей овощи, отдай им должное краткой, но идущей от сердца молитвой: «Хлеб наш насущный, Господи, дай возможность хлеборобу вырастить для меня и для ближних моих. Дай ему здоровье». Но весь обильный урожай ровно вдруг стал никому не нужен. Ни одного сборщика не было видно. Легковые автомашины мчались по трассе, не останавливаясь даже ради любопытства. Казалось, что людьми правит какая-то другая страсть, сильнее, чем любовь да голод.