Сожаление

Сожаление

  Весна наступила внезапно. Словно ловкая иллюзионистка она успела сменить наряд за фантастически короткое время. Еще вчера природа казалась по-зимнему унылой, а сегодня газоны и деревья мерцали свежей зеленцой, словно на них накинули бледно зеленую вуаль. Воробьи, одурев от таких чудес, беспорядочно метались под окнами и что-то кричали. Один такой безумец, громко чирикая, влетел в открытую форточку кабинета живописи.

   - Воробей!

  - Смотрите, воробей залетел, - заволновались студенты, повыскакивали из-за мольбертов, чтобы не столько поймать воробья, сколько размяться. Через минуту все стояло вверх дном: баночки гуаши катались по полу, а мутная вода для кисточек расползалась по старому паркету тусклыми грязными пятнами. Воробей, не на шутку перепугавшись, спрятался на шкафу среди вороха скрученных старых ватманов и затих, надеясь на авось.

  - Доставать его все-таки придется, - сказала Елена Михайловна. Она забралась на стул и веником пыталась дотянуться до верхушки шкафа.

  - Давайте усыпим его бдительность, - предложила Даша, она была круглой отличницей, и ей не хотелось тратить время на поимку какого-то воробья вместо написания натюрморта.

  - Как вариант…, - задумался Серега, самый мелкий из всей группы, ему было всего пятнадцать, тогда как остальным по семнадцать-восемнадцать лет.

  - Можно Фунтика притащить, - предложил Юрок.

  - Угу, только кота тут еще не хватает, - фыркнула Лариса.

  - Ладно, - улыбнулась Елена Михайловна, - давайте продолжать живописью заниматься, а не устройством живого уголка.

  Однако учиться уже не хотелось, да и занятия заканчивались через полчаса. На улице пела весна, то и дело в окна врывался визгливый девчачий смех, что абсолютно убивало всякое желание что-либо делать.

  - Елена Михайловна, - обратился Серега к преподавательнице.

  - Да…

  - А Вы уже давно тут работаете?

  - Двадцать лет, - ответила она.

  - Ого, - между мольбертами пронесся легкий гул.

  - Как закончила институт, так и устроилась сразу в наше училище, - уточнила Елена Михайловна.

  Ребята сообразили, что сейчас Елену Михайловну можно развести на разговоры и бездельничать до конца урока. Они делали друг другу самые немыслимые знаки, говорившие: «Давайте, спрашивайте уже что-нибудь». Одна Дашка упрямо водила кисточкой по планшету.

  - А вот…, кто Вам из всех студентов..., за это все время, больше всех запомнился? – наконец-то придумал вопрос Юрок.

  «Молодец брат» - пронеслось беззвучное одобрение.

  Елена Михайловна улыбнулась. Она видела все их бесхитростные хитрости.

  - Был у меня один студент, кажется, это была моя первая группа, произнесла она, - Я, тогда как раз только устроилась, и в памяти было свежо все чему меня учили в институте. Группа подобралась хорошая. Все взрослые, мальчишки после армии – мечтали художниками стать. Девчонки помладше были и мечтали в основном замуж выйти, - улыбнулась Елена Михайловна.

  - Прям как наши, - взгоготнул Юрок.

  Девушки посмотрели на него свысока.

  - Да ты уж не надейся, - с достоинством произнесла Лариса.

  - Ой-ой-ой, какие мы королевы, - передразнил Юрок ее в ответ.

- Ну, не мешайте рассказывать, - прервал их Серега, заметив, что преподавательница вспомнила про часы, а значит, сейчас вспомнит и про живопись.

  - Звали его Троша, - продолжила Елена Михайловна.

  - Эт че за имя такое? – удивился Юрок.

  Даша оторвалась от натюрморта и, повернувшись, сказала:

  - Это от имени Трофим.

  - Да- да, - поддержала ее Елена Михайловна, - Троша-Трофим. Талантливый человек. Где он теперь…

  - А что с ним стало-то? – нетерпеливо заерзал Серега.

  - Я не знаю, - вздохнула Елена Михайловна и поправила желто-зеленый шелковый шарфик, - Он пришел ко мне совсем мальчишкой. В армию не взяли, что-то со здоровьем кажется было. И он пришел в наше училище, попал ко мне в группу. Все было бы нормально, если бы он не отличался от других. Закончил бы училище поступил в институт…  А тут…, - она опять вздохнула и казалось ее взгляд устремился в прошлое. - Тогда, двадцать лет назад я была абсолютно уверена в том, что все делаю правильно.  Мне хотелось научить тому, что умела сама. А Троша…, он отличался, все что он делал, перечеркивало то чему учили меня. Только потом через некоторое время я поняла, что он был совершенно оригинальным художником, сам не зная того.

  Ребята притихли. Они представляли себе образ гениального Троши. Для Юрка он был нечесаным парнем в заляпанных масляной краской штанах и почему-то обязательно в тельняшке. Даша вообразила его аккуратным, в черном свитере с высоким горлышком и обязательно в очках. Лариса видела перед собой загорелого молодого человека в облегающих джинсах, а Серега подумал, что у него обязательно должны были быть кеды.