Сожжённый дотла

Сожжённый дотла

Когда всё это началось, я, как и в любую другую чётную ночь недели за последние полгода, сидел в пабе. На такие “посиделки” уходила треть дневной выручки.

Внутри таверны было удивительно пусто: кроме меня были лишь хозяин заведения да маленькая компания из троих парней за ближайшим столом. По байкам, доносившимся с их стороны, было понятно, что они пожарные.

Внезапно снаружи стало громко.

“Пожар! Горим! Помогите!”, - кричала вразнобой толпа. Услышав эти вопли, ребята-пожарные, хоть и были навеселе, подорвались и выбежали из паба исполнять долг. Тогда я ещё подумал: “Какие молодцы, готовы работать в любом состоянии”. Я остался наедине с хозяином, равнодушно протиравшим оставшиеся кружки.

“Чёрт, смотреть на пожар всяко интересней, чем молча пить”, – буркнул я в его сторону и поплёлся в сторону выхода.

Я буду честен и скажу: да, мне хотелось посмотреть именно на пожар, а не на то, как его тушат. Я был готов без зазрений совести наслаждаться чужим горем, но никак не думал, что происходящее может коснуться меня…

Выйдя наружу, я протрезвел. Моментально.

Горел целый квартал. Столбы дыма застилали небо, а свет, исходивший от пожара, своей яркостью был похож на солнечный.

Первым приличным словом, возникшим у меня в голове, было “Эльза”. В это время она должна была быть дома, спать. Перед уходом я лично дождался, пока она уснёт. Я рванулся в сторону пожара быстрее ветра.

Прорываясь сквозь толпу, я думал: “Хоть бы она была в порядке. Господи, если она будет жива, я перестану пить, женюсь, заведу детей, стану достойным семьянином, обещаю. Эльза будет тётей или сестрой для моих спиногрызов, там уж как получится. Господи, пусть моя сестрёнка будет жива и здорова, я сделаю всё для этого.”

Последнее предложение стало для меня молитвой, которую я повторял с влажными от слёз глазами.

Умом я не верил, что с ней всё хорошо. Разве сможет семилетняя девочка сориентироваться в такой ситуации? Да и что она вообще сделает? Дверь закрыта, ростом она едва достаёт до подоконника. Даже если она выберется каким-нибудь чудом из дома, её всё равно задавят в толпе.

Но глубоко в сердце теплилась надежда… Вот сейчас, бегая безумным взглядом по толпе, я наткнусь на её голубые глаза, полные страха и слёз. Встретившись со мной, она завопит моё имя и бросится в мои объятья, а потом мы вместе пойдём начинать новую жизнь.

Я не позволял себе плакать, ведь это было всё равно, что заранее похоронить Эльзу под обломками сгоревшего дома.

Хотелось думать, что этот пожар даже не затронул мой дом, но с каждым шагом в сторону пламени я всё больше убеждался в обратном: я чувствовал направление ветра всем своим вспотевшим телом, видел места с самым ярким заревом и понимал, что огонь начал распространяться недалеко от моего дома.

Добравшись до горящих зданий, я увидел пожарных, тщетно пытающихся потушить дома.

-Эй, ребята! – закричал я в их сторону. – Вон в том доме должна быть моя сестрёнка! Помогите мне вытащить её!

-Если бы там был кто-то живой, он бы кричал! Мы проверили все горящие дома и эвакуировали людей из тех, что рядом с эпицентром. Если твоя сестрёнка и была там, то…

-Так вы будете помогать?! – прервал я парня.

-Лучше ты нам помоги! Бери вёдра, обливай ещё не загоревшиеся дома!

Я взял в каждую руку по ведру, но не для того, чтобы тушить горящие здания. Я побежал в сторону своего дома. Не мог до конца верить словам этих ребят, хотел лично убедиться, что Эльзы там нет. Что она не стоит вся в саже посреди горящей улицы, что не колотится в закрытую дверь, визжа от ужаса.

Подбежав к дому, я увидел закрытую деревянную дверь, съедаемую языками пламени. Ну и как эти собаки проверяли каждый дом, не открывая дверей? Из одного ведра я окатил дверь, чтобы потушить её, а из другого – себя, чтобы огонь не лип к одежде и волосам.

Открыв дверь, я зашёл в дом. Вокруг не было ни души. Я рванулся в комнату Эльзы, надеясь и одновременно с тем боясь увидеть её там. Но не нашел ничего и никого. Ни тела, ни скелета, ни праха. Окно было раскрыто, под ним стоял догорающий табурет.

Вылезла, чертовка, слава Богу…

Я выбежал из дома и пошёл искать следы на улице. Глаза прекратили слезиться, ноги задвигались с новыми силами. В голове перестали рисоваться ужасные концовки этой истории. Появилась вера: сейчас я найду сначала следы Эльзы, а потом и её саму.

Но я ошибся. Снаружи под окном я нашел лишь выжженную траву, никаких следов выявить не получилось.

Испарились последние капли надежды. Сломалась последняя соломинка, за которую я держался… Я остался один. Не смог сберечь, не сдержал слово, данное матери.

Тело обмякло. Сердце в груди будто бы уменьшилось. В горле встал ком. Ноги подломились, руки упёрлись в землю. Сил на слёзы не осталось, лишь злоба кипела в груди: на себя, на Эльзу, на пожарных, на родителей, покинувших нас.

Не помню, как снова оказался в пабе. Я снова пил.

Отец бросил с тебя беременной матерью, пропав неизвестно в какое пекло? Выпей и приступай к работе – тебе ведь себя и мать кормить в свои шестнадцать лет.