Спарринг

Спарринг

Боксёр приплясывал в полуметре от меня, кривя губы в презрительной усмешке. Все его существо выражало пренебрежение к противнику, коим был ваш покорный слуга. Боксёр не сомневался в своей победе. Он только не понимал, дурашка, что я вышел драться совсем не за победу. Я дрался, потому что мне хотелось этого. А ещё, потому что хотел получить опыт не только в потасовках на улице или у алкомаркета. Там приходилось драться с неплохими бойцами. За спиной одних были часы, когда-то (пусть даже в детстве или юности) потраченные в различных секциях контактных видов спорта - борьбы, бокса, даже каратэ и кикбоксинга. Некоторые были просто неплохими бойцами сами по себе без каких-либо навыков. Но это было все не то. Спившиеся мужики или гопники, нападающие либо на заведомо слабейшего, либо втроем минимум. Эти персонажи были поистине небезопасны. После столкновения с ними можно было уйти и с заточкой в боку или отбитой печенью. Но процент подобного события для меня был минимален. Дрался я уже давно. И не только дрался. Мною был проштудирован в библиотеке, в интернете и на работе не один том работ по виктимологии, психологии и НЛП. Это, разумеется, не создавало щита от заточки в мою печень, однако делало мои увлечения и потуги более осмысленными и, а самое главное, -  результативными. 

Боксёр «плясал» в своей высокой стойке, одновременно короткими шажками обходя меня справа. Все верно. Тактика более чем правильная. Ведь мой правый глаз после пары ранее пропущенных кроссов стремительно заплывал гематомой, и обзор с этой стороны был весьма затруднен. Не смотря на свои габариты - почти метр восемьдесят и массу явно килограммов девяносто, - боксёр был ловок и быстр, двигался легко и стремительно. К тому же он  был моложе меня лет на пять или семь. Мой противник несколько раз удачно ушел от моих не слишком быстрых для него ударов, в том числе и ногами и умудрился вывернуться из довольно крепких и надежных, казалось бы, захватов. Это указывало, что с борцами и, как минимум, с каратэшной тактикой мой противник знаком не понаслышке. Данный факт существенно усложнял мне задачу, но не делал ее невыполнимой. Напротив, так было даже интереснее и делало исход схватки непредсказуемым. Впрочем, нет, по логике, погоняв меня ещё минуту по площадке, пудовые кулаки моего противника, затянутые в не слишком толстые шингарды, доберутся-таки до моей нежной тушки, что было бы совсем не предпочтительно. Но я пока держался.

Вообще бой был не то, чтобы договорной, но по оговоренным правилам. Мы дрались либо до падения на землю от удачного технического действия противника, либо до сигнала арбитра о прекращении боя, если тот видел, что один из бойцов уже с трудом может драться и находится в беспомощном состоянии. Ещё можно было сдаться. Но это либо оказавшись в болевом или удушающем захвате при невозможности перетерпеть, либо, признавая превосходство противника. Такие, вот, в нашем клубе были правила.

Боксёр перешел в атаку.  Не вдруг, разумеется. Он ее тщательно готовил, обходя меня слева, и выпадая из поля моей видимости. Так считал он. Я не мешал ему. Зачем? Пусть питает надежду и считает меня проигравшим. Схватка - это не всегда столкновение равных. Чаще всего, кто-то обязательно сильнее. Ведь жизнь - это не спортивное соревнование на ковре или ринге. На улице, как правило, сильный нападает на слабого. Или, точнее сказать тот, кто считает, что он сильный и весьма в этом уверен. Однако всегда есть одно «но». И оно заключается в том, что война - это обман, где вводятся в заблуждение все. И сила оказывается слабостью, а могучий враг - жалким и не способным поднять меч. И умело созданная иллюзия заставляет отступить огромное войско, испугавшись малой, но изобретательной на эффекты армии.

Итак, боксёр перешел в атаку. Молодецки хекнув, он резко сблизился со мной и пробил классическую двойку прямых. Он рассчитывал на то, что я не увижу подбитым глазом его действий. Но он ошибся. Я ждал этой атаки. Единственно, что спутало мне карты - это высокая скорость его передвижения. А хекания?! Сколько лет назад я перестал пугаться таких звуков! От первого удара я ушел классическим уклоном. Я планировал разорвать дистанцию и уйти кувырком, как это предписывает «Трактат о скрытой двери». Но скорость меня подвела. Да и стойка нужна для этого широкая. А я не успевал. Но кувырок все-таки состоялся. Правда, не так и не в ту сторону, которую планировалось. Кульбитом я ушел от второго - более мощного, чем первый, - удара. Совершал столько телодвижений  я не зря. Кувыркаясь, я зацепил ребром ладони ногу боксера в районе колена. Вроде, мимоходом, но эта микротравма долгоиграющая и скоро даст о себе знать. Закончив кувырок, я вскочил на ноги. Мои руки уже на автомате приняли нужное положение, и боксёр отшатнулся, едва не налетев на выставленный кулак. Но отпускать своего противника без какого-нибудь сюрприза с моей стороны я не планировал. Резко бросившись вперед, я сблизился, нанося два удара в голову, но затем, сделав паузу, дождался неминуемой контратаки. Боксёр попер, что называется, буром, нанося хуки в мою многострадальную голову. Двигался он уже не так быстро, чуть припадая на травмированную ногу. Разумеется «блокировать удары лицом» я не планировал, а сделал следующее. Резко опустившись вниз, исчезнув на мгновение из поля зрения боксёра, я пробил ему несколько ударов особым образом сложенных пальцев в квадрицепсы обеих ног. После этого, резко поднявшись у него почти под носом, я заставил его опять отшатнуться и влепил ему пяткой в район грудины...

Я тут упомянул о клубе, в котором состою. Нет, поверьте, это не бойцовский клуб, который описывал Чак Поланик в своем знаменитом романе, но что-то отдаленное его напоминающее. На заре девяностых, я только начал заниматься боевыми искусствами. За год до этого запрет на преподавание, установленный в восьмидесятых был частично снят. Разрешалось преподавать только оздоровительный аспект. Чуть позже сняли ограничение на обучение боевым искусствам в целом. И тут же единоборства превратились в прибыльный бизнес. Как грибы после дождя появились десятки ассоциаций, федераций, клубов, секций и прочих подобных образований. Учителя и все, кто себя к таковым причислял, составляли себе безумные боевые биографии с разными  китайскими и японскими мастерами в учителях. Я, как человек интересующийся и не чуждый экзотике, моментально попал под влияние всего этого. Но мне повезло. Я попал в лапы не шарлатана, а хорошего инструктора. Тот, хоть и не был великим мастером, честно преподал мне и всей группе основы каратэ.  Прозанимавшись у него четыре года, я вынужден был покинуть секцию, поскольку он сам перестал преподавать. Расставаясь с секцией и ребятами, с которыми прозанимался несколько лет, пролив литры пота и крови, я договорился с ними, что раз в год во вторую субботу июля, в лесу, на уединенной полянке мы будем встречаться и в поединке по вольным правилам выяснять кто, чего добился за этот год. Правила были просты: использовать любые удары, броски и болевые, но не убивать и не калечить. Запрещалось бить в глаза, затылок, пах, по суставам, бросать на голову и конечности. Все остальное можно. Разумеется, мы не знали тогда о Чаке Поланике и его знаменитом романе. Нам было интересно проверять себя и свои знания среди таких же как мы, но в обстановке таинственности, закрытости, даже некой элитарности. Затем на моем пути появлялось много стилей и учителей. Наконец, я попал к мастеру, который преподавал свой, авторский стиль, разработанный им на основе кубинского «Оперативного каратэ», нескольких стилей бокса и ушу, который назывался «Жизненное каратэ».