Спасая(сь от) девчонок

Глава I

Кристине Благочиновой посвящается

К этому событию Ленон отнесся серьезно как никогда в жизни. Он вылил на себя остатки одеколона из еще не до конца выдохшегося флакона, давно сбереженного на черный день. Из этой же заначки он сунул себе в рот две мятные пастилки, и покруглевшие щеки сразу придали его лицу еще большую улыбчивость. После этого юноша аккуратно удавил каждую пуговицу в петлях еще с вечера выглаженной рубашки. По дороге он вспомнил, что не успел причесаться, но, к счастью, в раскладном ножике была расческа. Юноша всегда носил с собой перочинный ножик, потому что очень боялся хулиганов. Зеркальца среди выкидных лезвий не было, и ему пришлось придать волосам приличный вид, сверяясь с собственной тенью на асфальте. Наконец верхушка тени приняла более или менее округлые очертания, и он, сложив расческу, с новыми силами поспешил на колбасный завод. 

Уже перед воротами журналист в последний раз сверился с адресом. Боясь показаться неряхой, Ленон тут же стер его с руки, слегка запачкав рукав. На этом неприятности в его жизни не закончились. 

Миновав проходную, Ленон  завернул за угол и чуть не столкнулся с мужчиной с легкой, но довольно обширной небритостью на солидного вида лице. Тот о чем-то болтал по телефону. Юноша, пользуясь некоторой отвлеченностью бизнесмена, попытался прошмыгнуть мимо, но внушительные размеры последнего не позволили ему сделать этого.  Заметив юношу, тот злорадно ухмыльнулся и протянул руку, но не пожал ладонь Ленона, а крепко схватил его за запястье и продолжил разговор с невидимым собеседником:

- Прикинь, посоветовали обратиться к диетологу! Типа, для улучшения здоровья. А это не врач, а какой-то садист оказался! Профессор Менгелеев, прямо! Надо заниматься физической нагрузкой, говорит, отказаться от жирной пищи… Понимаешь, так мне и сказал – с жирным надо завязать! Мне! Филимону Зеленых! А я ему: Ну ты... Гомеопат порошковый! Я тебе гомеопатлы-то сейчас пообрываю!

 Но ты представь, я после этого скинул двадцать килограмм! Ага! Диетологу! Из окна! Прямо по плешивой тыковке! С березы раскомпоститься можно, какие тощие иногда вертлявые! Увернулся от гипсового Ильича! А от Ильича вообще мало кто уходил! Задал ему, короче, физкультуры! А он мне еще счет хотел залепить! И это МЕНЯ после всего кто-то называет мошенником? Может еще, этот бомжара будет учить меня недвижимостью торговать?! Да кто он такой, чтобы судить о моих размерах?!

Да, я вот тоже говорю… Для пользы дела расширяться надо! Да не ширяться! Расширяться! Есть у меня один пустырь на примете… Почему парк? Пустырь самый настоящий! Там пара скамеек разбитых да мусора больше чем урн…. Когда застраиваться будем – скажем этим муфлонам городским, что будет аквапарк! Бздиснейленд, прямо! Камня на камне живого не оставим! А потом и лужу эту осушим! Ну а там кто вспомнит?! Да ладно тебе – инстанции-квитанции… Потом побазарим! 

Тут предприниматель сунул трубку в карман и отпустил запястье Ленона, но тут же крепко ухватил его за плечо:

- Раскошелиться, значит, не можешь, вот и сам пришел, да?! Ни жира, ни мяса конечно… - тут Филимон Зеленых больно ущипнул Ленона за руку, и юноша едва не взвизгнул. - …Но на холодец сойдет! Скажи мне, газетчик, ты веришь в Высшие Силы?

Но и на этот вопрос юноша испуганно промолчал.

 - Ну так вот, - не дожидаясь ответа начал объяснять предприниматель, - у меня для тебя приятная новость – сейчас ты увидишь представление под названием «Все телята попадают в рай». Забойное это зрелище, я тебе говорю! Почище твоего «Ну погоди» будет!

Тут он впервые заметил, что столь настойчивое задержание не прошло даром. Чернильное пятно с рубашки Ленона успешно перекочевало на рукав светло-салатового пиджака бизнесмена.

- Ах, ты ж недоносок грязный! За пиджак мне платить кто будет, епископ ты Кентерберийский?! – разразился проклятиями бизнесмен. – Да я из тебя сейчас всю перхоть, как Хэдэндшолдерс, выбью!

- Хэдэндшолдерс – это тот, у кого Тайсон ухо откусил? – перепугался юноша.

- Я тебе покажу откусанные ухи! – пригрозил Филимон Зеленых.

С этими словами он грубо втолкнул Ленона на бойню.

- На твой счет внесу! И смотрите за ним, еще утащит чего лишнего! Он это может! - крикнул напоследок предприниматель и шумно захлопнул тяжелую дверь. 

Дальнейшее зрелище настолько впечатлило Ленона, что застряло в голове, будто железный крюк между ребер. Ему даже почудилось, что наступи его смертный час, и перед глазами промелькнут не лучшие его воспоминания, а пресловутая колбасная переработка.

Уже на пропускной юноше запоздало припомнилась поговорка, сочиненная, как ему казалось, самим Уинстоном Черчиллем: «Людям нельзя показывать две вещи – как делают законы и колбасу».

- Ну почему меня не послали на заседание городского совета?! – сокрушался юноша. Из-за оглушительного скрежета разделочных механизмов он мало понял из того, о чем ему рассказывали сотрудники завода. На выходе с него даже хотели взять расписку о неразглашении, но руки юноши дрожали так, что начальник цеха ограничился коротким устным предупреждением.

- Теперь я не хищник, а травоядный! С этого дня в рот ни единого кусочка мяса… Даже бульонного кубика! – неизвестно кому пообещал юноша. Переполненный благородными намерениями он покосился на колбасу, торчавшую у него из-под мышки. Он хотел отказаться, но побоялся обидеть тружеников мясорубки. Ленон уже подумывал похоронить колбасу где-нибудь по дороге, но вспомнил, что выбрасывать еду – это еще большее кощунство.

«Ну, ничего, принесу эту колбасу коллегам к чаю. Пускай хоть кто-то порадуется от этого кошмара» - так размышлял юноша, искренне надеясь, что этот слабокопченый мясной продукт действительно поможет ему преодолеть пропасть во взаимоотношениях с собратьями по профессии.