Спазм

Спазм

Огонь в бочке почти погас, да и сама бочка грозила скоро развалиться. Прогорела в нескольких местах. Бигль пару часов назад отправился за дровами, вернее за всем, что может гореть. Заодно пообещал поискать что-нибудь взамен дышащему на ладан общему имуществу, долгое время служившему очагом. Грелись, готовили нехитрую снедь, смотрели на огонь.

В проломе стены, наконец, показалась фигура вернувшегося с добычей товарища. Самум принялся помогать разбирать тележку. По части того, что можно жечь, за Биглем нужен глаз да глаз. Как-то он умудрился сунуть в огонь кусок старой автомобильной покрышки. Завоняло знатно, народ чуть не на изнанку от кашля выворачивался. Кое-как вытащили горящую резину прочь, но вонь держалась ещё долго.

– Новой бочки нигде не приметил? – Квач помешивал в котелке густое варево. – А? Бигль!

– Недалече торчит из земли кусок железной трубы. Где дорога провалилась и дождями потом провал размыло. – Бигль подошёл ближе к источнику тепла и ароматного запаха. – Одному, да с телегой не с руки было докатить, толстая больно. Если на попа поставить, чуть пониже бочки будет, но шире. Да и откопать чуток надо. Завтра сходим, никуда не денется.

– Бегуны не укатят? Может сейчас сходить? – Кашевар зацепил снедь из котелка кончиком ложки, поднёс к губам и стал дуть.

– Не. Они же хватают только то, что можно быстро унести, оттого и бегуны. – Бигль протянул ладони ближе к жару. – Сейчас жрать охота. Чем порадуешь, стряпуха? Опять харч из кошкиных консервов сварганил?

– Кончилась кошкина хавка, на той неделе ещё. Жбан где-то брикеты не пойми, какие нашёл, надпись стёрлась, но съедобные, а Баз пару чаек на свалке словил. Вот и весь пиргой!

– Пир горой, – поправил Самум.

– Да хоть как, – пожал плечами Квач, – будите братву, сваргинилось.

Бигль подошёл к противоположной от пролома стене. Отодвинул рукой брезент, которым завесили дверной проём вместо двери. Там, в небольшой каморке на драных матрасах, набитых сеном, спали трое: Баз и двое недавних приблуд, совсем малолеток. Старшему лет восемь, или десять. Только щуплый больно, больше восьми не дашь. А младшему… да кто его знает. Старший говорит, что пять. Может и так.

– Эй, Баз, – позвал тихонько Бигль, – просыпайся.

– Судя по похрапыванию, первая побудка не удалась.

– Баз, – Самум поднырнул под руку, которой Бигль придерживал брезент, – Баз! Базар-Вокзал! Твои чайки улетели!

– Чо надо? – послышался сонный голос, – жратва, что ли, готова?

– Готова, готова. Малышню поднимай, им тоже подкрепиться не помешает.

– Вот ведь, на нашу голову…

– Не гунди. Сам такой не был? Бегуны их, что ли, приютят? Или мародёры? Или, не приведи супостат, клановцы? Самим им тут не выжить.

– Да ладно тебе, разошёлся. Самый умный? А, Самум, сам себе ум? – Баз улыбнулся собственной шутке и принялся расталкивать малышню.

За ужином молчали, вычерпывая до дна из своих мисок ароматное варево с волокнами птичьего мяса.

– Завтра за трубой пойдём, замест бочки поставим, – начал Бигль, соскабливая согнутым пальцем остатки еды со дна миски.

– Ты говорил, её откапывать надо.

– Чуток. Найдём по дороге пару железяк, откопаем и прикатим. Очаг – что надо получится.

– Поели? Все сыты? – Самум поднялся, плеснул воды в миску и взял пакли, которой мыли посуду.

Малыши переглянулись, но, по всей видимости, попросить добавки побоялись.

– Эй, старшой, – пакля гоняла мутноватую воду по посудине, – помоги малому потом миску помыть. Кстати, надо вас как-то называть по-человечески. Имена есть? Помните, как вас звали?

Послышалось какое-то тихое бормотание, старший мальчик пытался что-то сказать.

– Громче говори, не бойся, – подал голос со своего места Жбан, – не обидим, раз уж накормили.

– Меня Толиком зовут, а это Андрейка, – чуть громче повторил мальчик.

– Ничего себе, – присвистнул Самум, – как это вас с такими именами на Отчуждение занесло?

– Нас, – Толик пожал плечами, потом показал пальцем на База, – вот этот дядя нашёл.

– Хорошо, – кивнул Самум, – это как раз понятно.  Раньше-то вы где были?

– Раньше? – мальчик задумался, – раньше мы в приюте жили. Там еды мало было, и воспиталка злая. Мы не долго там. А потом она нас отпустила. Сказала, что приют и без нас по швам трещит, и отпустила.

– В приюте тоже таких имён не дают, – шепнул Баз сидящему рядом Биглю, – так детей могли только в Городе назвать.

Бигль молча кивнул.

– А до приюта, – продолжал расспрашивать Самум, – вы в Городе жили?

Глаза Толика набухли слезами. Андрейка поднял голову, посмотрел на брата и расплакался первым.

– Мы… когда папа и мама были, – всхлипывая, говорил старший мальчик, – там, за стеной, жили. У самой стены. Потом, когда они домой не пришли, приехали дяди в полицейской форме и отвезли нас в приют.

– Давно это было?