Spielzeugmann

Глава 3

III

Лунная Соната.

Пол отполирован так, что Кай отражается в нём с головы до ног, как в зеркале.

Стук…

Стук…

Стук…

Кай приблизился к той границе, что отделяет Тайное Закулисье от Яркой Сцены.

Тень.

Свет.

Сердце бьётся учащённо, разгоняя по всему телу волны адреналина, и покалывает самые кончики пальцев. Он любит это чувство Предвкушения. Через несколько минут он выйдет из-за красного бархатного занавеса. Свет мощных софитов ударит в глаза, и кожу рук и лица обдаст искусственным электрическим теплом. Он поклонится заждавшейся его появления публике, и поклон этот будет не очень глубоким, но и не просто небрежным кивком. Он будет грациозным, элегантным и продуманным.

Это твоё представление, и ты играешь главную роль.

Хлоп…

Хлоп…

Хлоп…

Его накроет с головой звуками рукоплесканий, и затем волна откатится назад. Он немного сощурит глаза, всматриваясь в эти лица, в отчётливо видные передние ряды и размытую галёрку. Улыбка приподнимет уголки его чувственного рта. Он, как обычно, выдержит небольшую паузу, подождёт, пока публика закончит приветствовать его выход, и объявит первый номер.

- Лунная соната.

Его дикция чёткая, голос хорошо отработан. Ни малейшей неровности. Никому и в голову не придёт, что в детстве и юности он, Кай Хонек, страдал от сильного заикания. И один Бог знает, каких трудов ему стоило избавиться от этого недостатка.

Он всегда начинает с Бетховена. Подушечки пальцев тронут чёрно-белые клавиши, и от них по всему телу и вниз до оконечности позвоночника пробежит мощный импульс.

Экстаз.

Наслаждаясь игрой, он закроет свои сияющие глаза. Он впитает энергетику зрительного зала и вернёт обратно с лихвой, когда спокойное вступление перейдёт в нарастающее крещендо.

Пора, Кай.

На его плечо ложится рука. Кай оборачивается, и мягкая улыбка трогает уголки его губ. Никлаус, брат, его самый главный после смерти родителей слушатель, импрессарио, поверенный и просто самый близкий человек и лучший друг.

Да.

Пальцы сжали в ответ руку брата. Кай сделал глубокий вдох и шагнул навстречу яркому свету, и, как обычно, сияние софитов поначалу ослепило его.

Хлоп…

Хлоп…

Хлоп…

Волна бурных аплодисментов прокатилась от галёрки до его ног, обутых в идеально начищенные ботинки. Он выдержал паузу, ожидая, пока стихнут восторги. Губы приоткрылись, готовясь объявить первый номер.

Всё как обычно.

Всё так, как и было уже не одну сотню раз.

- Кай!

Его окликнул чей-то голос, и Кай завертел головой.

- Я тут, Кай!

Прямо под сценой у своих ног Кай увидел девушку.

— Это всё для тебя.

У неё в руках пышный букет роз, и среди алых венчиков и тугих пахучих листьев Кай вдруг заметил куклу. У игрушки его лицо, его руки и его концертный костюм. Всё скопировано до мелочей, и это сходство поразительное.

Кай наклонился к девушке, принимая нежданный подарок, и губы коснулись щеки поклонницы.

- Благодарю тебя, милая барышня. Как тебя зо…

В руке девушки блеснул какой-то предмет, маленький, помещающийся в ладони, и не толще карандаша – пышный букет скрывал его.

- Я люблю тебя, Кай! – сказала девушка, пристально глядя ему в глаза. – Это всё для тебя!

Рука сделала движение.

Всплеск.

Горячие ярко-красные капли брызнули Каю в лицо, на руки, на костюм и на ботинки, а на горле поклонницы раскрылась рана, похожая на ухмыляющийся рот.

Грохот.

Тело качнулось и упало ничком на полированный пол.

Чей-то крик ужаса. Потом ещё. Ещё. И ещё…