Спираль
Первая часть
Часть первая.
Глава первая.
Рано, или поздно понимаешь, что всё материальное – тлен. Всё рассыпается в прах. Деньги, как материальная субстанция, тоже исчезнут. Не верите? Где все те ценности, которыми так дорожили наши предки? Истлели во времени. Таким образом, именно время – та неделимая, обширная величина и, как это ни странно, самая ценная единица. К сожалению, очень многие этого не понимают, гоняясь за деньгами и всеми теми вещами, которые можно купить на эти деньги. Гоняясь за пылью… Власть окупается деньгами. Деньги делают из власти. Таким образом, вся эта пылевая буря, рождённая из маленького ветерка стремлений к власти, превращается в смерч из безумного желания вкушать этот плод безграничного властвования.
Была середина солнечного лета. Стояла жаркая, знойная погода, когда около полудня, увлечённый этими мыслями, незнакомец вышел из леса и очутился на высоком холме. Внизу, под холмом, за лесом, находился старый город. Он начал спускаться к городу по пыльной тропинке. Справа от него показалась невысокая, ему по колено, каменная изгородь, сложенная непонятно кем и когда. Он присел немного отдохнуть прямо на изгородь, затем лёг на широкую часть ограды и уснул. Ему приснился проспект и закатное солнце вдали, между домами. Он идёт по проспекту, навстречу кровавому солнцу. Ему кажется, что в конце проспекта будет счастье… Ему будет хорошо… Но он умирает. И просыпается.
Проснувшись и поначалу не понимая, где он и сколько сейчас времени, посмотрел на город внизу. Всё в этом городе было из камня: от домиков горожан до стен и сторожевых башен. Улочки представляли собой окружности, начинались и замыкались на главной улице, ведущей к главной башне ратуши в центре города. Улица была продолжением тропы, ведущей через ворота. На этой тропе он и стоял сейчас. Пока сон остывал, он ещё думал над головоломкой, которую создала природа.
Незнакомец медленно, оглядывая окрестности, начал спускаться с холма по тропе к городу. Его путь пролегал мимо яблоневого сада. Аромат яблок был особо восхитителен в согревающих плоды лучах солнца. Он решил съесть немного яблок и углубился в сад, ища довольно спелые фрукты. Его окликнул сторож, которого он сначала не заметил. Подойдя к сторожу, он вежливо извинился и сказал, что не знал, что сад охраняем. Сторож предложил ему яблоки и, пока он ел, рассказал, что этот сад когда-то принадлежал некоему богатому человеку. Его дочь участвовала в шабаше ведьм. Тогда девушку поймали и решили казнить, и чтобы избежать смерти, юная ведьма заложила свою близкую родственницу. Родственница – подругу. Подруга – знакомую… далее всё посыпалось как костяшки домино. Множество женщин признались, что якобы участвовали в оргиях, пасли лягушек, обманывали соседей и ели живьём младенцев. В город прибыла инквизиция. Костру предали двадцать ведьм и пепел пустили по ветру.
Он подумал, что этот город овеян мистикой. Это усилило его желание попасть за стену.
Распрощавшись со сторожем сада, он прошел через ворота в город. Воздух здесь был овеян прохладой. Полуденный зной остался за стеной. Каменная мостовая главной улицы уходила вперед от него. Направо и налево её пересекало ответвление – ещё одна улица, которая уходила вдаль и, плавно сгибаясь, скрывалась за поворотом. Он решил повернуть направо. Первый же дом, который он увидел, оказался трактиром, о чем говорила вывеска с пенной кружкой и столовыми приборами. В окне горел свет, и он решил войти.
Он подошёл к тяжёлым дверям дома, во дворе которого услышал голоса – хозяйка трактира сплетничала со своей соседкой, не упуская ни одной пикантной подробности.
Hola. – начал он. - ;Me puede dar una habitaci;n y algo de comer? He venido de viaje, estoy cansado y tengo hambre .
Хозяйка отвлеклась от собеседницы, молча смерила его взглядом - обычный путник в обычный погожий денёк - и осталась спокойна, ведь ничего примечательного в нём не было.
- Bueno, vamos . – сказала она и повела его по первому этажу с земляным полом. А потом они стали подниматься по крутой деревянной лестнице, ступени которой были отполированы временем. Он следовал за женщиной.
- Tenemos pocos hu;spedes y las habitaciones est;n vac;as durante mucho tiempo. Por eso pueden aparecer bichos en las camas . – продолжая подниматься по лестнице, сказала женщина.
- Todo est; bien, voy a arreglar la cama y no me quedar; mucho tiempo en su casa .
Женщина резко остановилась, развернулась прямо на ступени лестницы и, глядя на него сверху вниз, смерила его взглядом, о чём-то подумала и ответила:
- Pero el pago de la habitaci;n por adelantado. No te conozco, y no conf;o en los que veo por primera vez .
Он догадался, что женщина воспринимает его враждебно, но причин этой враждебности определить не смог. остановился вслед за хозяйкой трактира и посмотрел ей в глаза:
- Me parece bien. Mu;streme la habitaci;n y le pagar; .
Они поднялись на последний этаж, почти на чердак. Хозяйка проводила его по узкому коридору, достала связку ключей, выбрала нужный и открыла им дверь. Он первым вошёл в комнату и огляделся: она была отделана деревом, на окнах красовались ставни нежно-зеленого цвета, а меблировка состояла только из двуспальной кровати с деревянным резным каркасом и огромного мягкого дивана. Смежная со спальней ванная комната была отделена тонкими, грубо пригнанными друг к другу и представлявшими ширму досками. Сама ванная состояла из медного, с высокими бортами, тщательно вычищенного таза и полками с куском мыла, щёткой, мочалкой из дранки какого-то дерева и льняного полотенца.
- ;Qu; maravilla! Todo me parece bien. Entonces, ;cu;nto le debo por esta habitaci;n ?
Хозяйка ответила:
- Dos pessetes, o cuatro reales por d;a. Si os qued;is m;s tiempo, la siguiente paga la pon;is ma;ana a las ocho en punto. El almuerzo valdr; dos reales m;s. La paga tambi;n adelantada .
- Me he puesto muy nervioso con el viaje. ;D;nde se puede comer en su ciudad ?
Хозяйка исподлобья взглянула на незнакомца:
- En nuestra ciudad no hay lugares donde poder comer, pero nosotros cocinamos si os gusta. La comida costar; dos reales m;s. Tambi;n hay que pagar por adelantado .
Незнакомец покачал головой.
– Caro .
Хозяйка пожала плечами и возразила:
- En esta ciudad a los forasteros desconocidos se les recibe con hostilidad. Ya sab;is, tiempos as;. Y nadie os dar; de comer ni una miga de pan. Y si vosotros protest;is y cre;is un conflicto, lo volver;n todo para que la gente os eche fuera de las puertas de esta ciudad , - она улыбнулась так, как это может делать только испанская женщина, подняла бровь и саркастично добавила: - entonces de nuesmuy ciudad saldr;s con hambre .
Он удивлённо поднял брови и с выражением смятения на лице посмотрел на хозяйку:
- ;Incre;ble! ;C;mo es posible ?
Хозяйка вновь пожала плечами и улыбнулась, пытаясь ободрить его:
- No te preocupes, no hay na de qu;, al fin y al cabo es una ciudad pac;fica y hospitalaria. Pero, como comprender;s, son tiempos as; .
- Времена не выбирают, в них живут и умирают. – пробормотал он.
- ;Qu; ? – не поняла его хозяйка, она посмотрела на него с ещё большим подозрением: пришлый незнакомец говорит на непонятном языке, что ещё может быть более подозрительным и даже для неё страшным. Она испуганно поёжилась – за этим чужаком могут прийти власти, и уж они точно не буду разбираться – по законам этого времени арестуют и его, как шпиона, и приютившую его владелицу этого трактира. Засудят, бросят в темницу. А у неё точно нет лишних денег на защитника, или на худой конец, взятку карабинерам, или окружному судье. Зачем ей эти проблемы?
- Nada . – Жёстко ответил он и покачал головой, но затем увидел перемены в лице женщины и попробовал выйти из этой спорной ситуации, разгладив в общении с ней все острые углы, дабы не оцарапать себя и хозяйку и оставить о себе хотя бы хорошее впечатление. Он убавил высокомерный тон и ответил ей как можно приветливее и мягче, задействовал весь свой опыт и мастерство в женском очаровании. - Entonces estoy dispuesto a pagarte por la comida. Espero que sea sabrosa . – он миролюбиво улыбнулся.
Хозяйка осклабилась, потеплела и, просияв в лице, вернула ему улыбку, но коротко и всё ещё с подозрением ответила:
- Espero que sea digna de tus gustos en comida . – Затем немного подумав, парировала ему: - Fueran cuales fueren .
- ;Pues as; sea ! – он картинно хлопнул в ладоши, и, чтобы окончательно задобрить хозяйку, сказал ей максимально миролюбивым тоном: –
- ;Por toda la comida ?
- En total .
- Он полез в карман, отсчитал восемь реалов и передал монеты хозяйке:
- Aqu; est; todo el dinero. Probablemente me quedar; aqu; hasta ma;ana y me ir; temprano por la ma;ana. Este dinero es por la habitaci;n y este es por la cena y el desayuno .
Хозяйка приняла монеты и спрятала их в карман юбки, затем рукой указала на спрятанную за деревянной ширмой ванну:
- T;, seguro que quieres darte un ba;o despu;s del viaje, ;no? Yo calentar; el agua y pedir; a mi sobrino que llene la ba;era .
- ;Ser;a maravilloso! ;Gracias ! – он улыбнулся хозяйке самой очаровательной и добродушной улыбкой, какую только мог изобразить.
Хозяйка ушла. Её шлёпающие, спускающиеся по лестнице шаги, постепенно затихли. Он остался наедине с тишиной дома, только приглушённый створками окна шум, доносился с улицы.
Он подошёл к окну и посмотрел на улицу. За верхушками домов виднелась башенка церкви со сверкающим, отлитым из бронзы колоколом. На башне располагался простой, составленный из двух выгоревших на солнце брусьев, крест. Он резко контрастировал с синим небом и переливающимся, переходящим в рыжий, а из рыжего в красный цвет, закатом. Он посмотрел вниз, на двор и на видимый из окна край улицы. Двор был разделён небольшим садом, наполненным апельсиновыми деревцами и огородиком, на котором росли какие-то непонятные ему растения. На противоположных краях грядок были воткнуты колышки, связанные проходящими через грядки пеньковыми верёвками. К верёвкам были подвязаны те самые, растущие на грядках растения. На улице на засыпанной песком и пылью каменной мостовой, играли босоногие детишки. Они поймали чью-то одинокую, выбравшуюся на мостовую, курицу, привязали к её лапке верёвку, шлепая по камням пятками и хлопая в ладоши, пугали её, и, когда курица в страхе от них убегала, дёргали её за веревку и, заливисто хохоча, резко дёргали за верёвку и подтягивали испуганное животное назад. Из трактира выбежала хозяйка и, громко ругаясь и размахивая руками, побежала к детям. Дети бросили верёвку и оглушённую от страха, вжавшуюся в мостовую, курицу и убежали от хозяйки куда-то за угол следующего за трактиром и прилегающего ко двору, дома. Хозяйка оставила детей, подошла к курице, отвязала от её лапки верёвку, затем пошла во двор к грядкам, привязала верёвку к колышкам. Поправив колышки, натянула верёвку и, громко сокрушаясь, аккуратно подвязала к ней поломанные детьми стебли растений, затем вошла обратно в трактир. Хлопнула дверь, сквозняк донёс до него запах подожженных в камине дров, водяного пара и готовящегося на огне ужина.
ЦЕНЗУРА.
***
Сколько себя помнила, Женя всегда хотела жить в Петербурге. Её завораживали открытки с видами Ленинграда, найденные у мамы, и она тайком их рассматривала, представляя, что когда-нибудь прогуляется по этим прекрасным улицам, увидит памятники и проплывёт по каналам на красивой лодке, навстречу закату.
Родом она была из Волгограда и считала, что этот городок ну совсем уж провинция – скучноватый и знакомый его жителям вдоль и поперёк. В таком городе жизнь женщины была тускла, занудна и заранее определена: после школы выйти замуж, родить детей, жить на кухне, и, если повезёт, ждать мужа с работы, а если нет – терпеть спивающегося алкоголика и смиренно тянуть лямку до самого конца.
Женя была не такая. Глядя на беззаботных школьных подруг, она твёрдо решила уехать отсюда и как-то устраиваться, получив от жизни всё, чтобы впредь не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Твёрдый характер уживался с романтичной натурой – утром Женя писала в Одноклассниках: «Сегодня такая чудная погода!», заплетала косы и подолгу гуляла одна, предаваясь своим девичьим мыслям. Мысли заменяли ей подруг – девочка была замкнута.
Женя мечтала о собственном доме и белой собаке. Она очень любила собак, но строгая мама не разрешала ей завести щенка.
Щенок был в их семье лишним. Мама тянула лямку, стараясь прокормить Женю и её младшего брата. А папы у Жени не было – он умер, когда она была совсем маленькая. Брат не обращал на сестру никакого внимания и был полностью поглощён своей компанией и беззаботным детством. Таким образом, девочка была полностью предоставлена сама себе.
К пятнадцати годам Женя расцвела: стройные ножки, изумительная фигурка, длинные русые волосы, чудесные, правильные черты милого личика и большие, с задумчивой поволокой глаза.
Ах эти глаза! Простой взмах ресниц и пристальный, пронзающий взгляд сводил мальчиков с ума. Но глупые сверстники не были ей интересны – она хотела большего. Намного большего.
В школе девочку с характером приметили и сделали её старостой класса. Женя была на хорошем счету у учителей и училась на одни пятерки.
В десятом классе Жене надоели косые взгляды и перешептывания сверстниц по поводу её замкнутости и одиночества. И назло всем девочка нашла себе пару. Избранником Жени стал местный хулиган Коля.
Коля занимался борьбой, ездил на отцовских жигулях и даже немного кружил ей голову. Подружки завидовали Жене. Женя подогревала их зависть, открыто переписываясь с Колей Вконтакте и посылая ему смайлики с сердечками. Впрочем, скоро Коля надоел Жене своей природной глупостью, и она с ним быстро и безболезненно рассталась, оставив маленький след в её девичьем сердце.
Одиннадцатый класс стал для Жени переломным. Она почувствовала тот свежий ветер перемен, которым дышала полной грудью. Одноклассницы выбирали себе женихов, а Женя выбирала университет.
ЕГЭ пролетел незаметно – Женя сдала экзамены на высокий балл. На выпускном, нарядившись в парадную школьную форму и повязав банты, танцевала с братом – больше она не позволила никому к себе прикоснуться.
Школу окончила с золотой медалью и пятёрками в аттестате. Мечта осуществилась: Женя с мамой отправились в Петербург.
Город Жене очень понравился – шумный мегаполис, где движение жизни начинаешь ощущать в полную силу. Она подолгу гуляла с мамой в центре города, и её голова кружилась от красивых запахов, цветов и звуков. Много фотографировалась в Михайловском саду и на Дворцовой площади. Особенно ей понравилась Нева. Девушка нежно прикасалась руками к холодному граниту и с восхищением смотрела на дальние берега Петропавловской крепости.
Пришло время подавать документы, но Женя растерялась от обилия петербургских университетов и выбрала первый попавшийся – Бонч. Опять привычные три экзамена, и она поступила. Обратно, в Волгоград, Женя ехала с мыслью, что навсегда отдала своё сердце Петербургу, и она, как невеста, будет с нетерпением ждать свадьбы со своим избранником.
***
Олег проснулся ночью в поезде, в плацкартном вагоне. Не считая перестука колес, повсюду была тишина. До прибытия поезда оставалось несколько часов. Он протянул руку, взял со стола надоедливо гремящий в тряске поезда о подстаканник стакан и залпом допил вчерашний остывший крепкий чай. За окном уже начали показываться освещённые поселки и городки, предвещая о скором появлении мегаполиса. Все пассажиры ещё спали. Поэтому я начал заранее собирать свои вещи. Их у меня было немного: чистое исподнее, носки и платок на случай насморка. Джинсы и куртку я заведомо покупал на долгое ношение. Поэтому, на мой взгляд, по обыкновению, они выглядели чисто и обыденно, и ненавязчиво пахли недорогой, но со вкусом подобранной туалетной водой.
Меня зовут Олег. Я родился и вырос в небольшом провинциальном городке. Окончил школу, отслужил положенный срок в армии. Настало время взойти на новые высоты. Приехал в мегаполис, поступать в технический университет. Тяга к технике у меня появилась с детства. Я постоянно разбирал все игрушки, которые мне дарили – хотел узнать - что там внутри.
Собрав всё необходимое в дорожную сумку, я сел и стал смотреть в окно на пролетающие мимо, железнодорожные фонари, освещённые окна в домах рано вставших жителей.
За дверью купе послышались многочисленные шаги пассажиров. Поезд прибыл. Я встал и вышел из купе, затем из вагона на перрон. Вдохнул свежий, утренний воздух. Люблю вокзалы, особенно этот, Московский. Люди уезжают. Когда идёшь мимо вагонов и смотришь в окна, на них, в глаза. У всех надежда на будущее, на то место – куда они прибудут. Они ещё здесь, но душой и мыслями, уже там. Они ещё здесь, но душой и мыслями уже там. Они едут день, два, три… в купе – своём маленьком мире, везут своё прошлое. На небольшой промежуток времени все становятся единой семьёй. Мне нравится ездить в поездах. Сегодня здесь, завтра там, но, когда приезжаешь, чувствуешь лёгкую грусть и разочарование.
Перрон закончился около здания вокзала. Я захотел есть. Зашёл в привокзальное кафе. Заказал стандартный завтрак и чай. Сел за ближайший столик и стал ждать заказ.
- Здравствуйте. Место свободно?
- Конечно, садитесь.
Ему было что-то около пятидесяти лет. Чуть полноватый, одетый в простую, повседневную одежду. Ровная стрижка полностью седых волос. Взгляд был устремлён сквозь собеседника и куда-то вдаль. Такое чувство, что он смотрит прямо в душу, через физическую оболочку собеседника. На первый взгляд человек произвёл благоприятное впечатление, и я решил перекусить в обществе незнакомца, тем более, мест в кафе было не так уж и много.
- Сергей.
- Олег.
Я пожал протянутую через стол руку.
- Хорошо здесь кормят?
- Не знаю. Не пробовал. Может и хорошо.
Он сел за мой стол, не спрашивая разрешения, что я счёл полной бестактностью и нахмурился.
- Приезжий?
- Да. Только что.
- Тогда, добро пожаловать в наш славный город. С какой целью приехали?
- Учиться. Поступать.
Незнакомец опустил взгляд и сделал короткую паузу. Как будто ненадолго обдумывая свои следующие слова.
- У меня к вам совсем другое предложение…
- Так сразу? Вы даже не знаете моего имени!
Вдруг я догадался.
- Вы из полиции?
- Нет. И документы мне ваши совсем не нужны. Я всего лишь хочу предложить вам совсем другой вариант в достижении вашей цели…
- И какова моя цель?
- Деньги! Много денег! Разве не это – конечная цель многих начинаний?
- Нечто похожее мне уже предлагали в поезде. Гастролёры. Но я, естественно, отказался. Не соглашаюсь на обман.
- Всё весьма честно. Никакого обмана и внезапного заработка. Никакой лотереи и крупного выигрыша. Вы будете работать, и зарабатывать много денег.
На первый взгляд, предложение было заманчивым, но я колебался. Причину сомнения я понять не мог. Она от меня ускользала. Но сам факт существования той причины вызывал сомнение.
- Я подумаю – сказал я, только чтобы отстать от надоедливого незнакомца.
- Подумайте и обязательно сообщите мне – он протянул мне карточку с номером телефона. Судя по количеству цифр, это был мобильный.
- Хорошо – я не собирался ему перезванивать и просто сунул карточку в карман рубашки.
Он ушёл.
Мне принесли яичницу и жареные охотничьи колбаски, которые оказались очень вкусными, и завтрак я съел быстро и с аппетитом.
После завтрака я вышел на улицу. Мне нужно было выбрать место для ночлега. Направился к ближайшей гостинице. Я оставил вещи в номере и отправился любоваться видами города.
Незнакомец всё не шёл у меня из головы. Почему он повстречался именно мне? Почему сделал своё необычное предложение? Загадка! Мне уже становилось не по себе. В каком-то странном состоянии я доехал на метро до центра, снова вышел под слепящее, просыпающееся после утренней прохлады, солнце, сел на лавочку. Что-то беспокоило меня, как будто именно сейчас я забыл одну важную вещь, и не мог вспомнить какую.
***
Свадьба случилась через год, и Женя, собрав свои нехитрые пожитки как приданое, бросилась в гранитные объятия суженого.
Мама в день Жениного отъезда расчувствовалась: собирая её, она резко выдвигала ящики, открывала шкафы и укладывала Женину одежду в дорожные сумки. До этого мать заранее, не спав всю ночь, готовила в дорогу и утром складывала ещё горячую снедь в разноцветные, большие и малые пластиковые контейнеры, и затем набивала этими контейнерами одну из мгновенно раздувшихся дочкиных сумок. Затем мать вынесла сумки в прихожую. Комната Жени наполовину опустела, и ей казалось, что её голос зазвучал в ней громче.
Брат остался дома. Он даже не вышел, не смотря на увещевания матери, из своей комнаты, и так и остался там, не сказав Жене ни слова. «Расстроился…» - утешила Женю мать, но той было уже всё равно: она с волнением думала о том самом городе, который ждёт её за порогом дома, о мире, окружающем его, о красках, которыми раскрашен этот мир, об источаемых им запахах. О еде, которую она ещё попробует, об экзотических фруктах, которые, может быть, вкусит – ведь она так любила полакомиться фруктами! «Я хочу…» - думала она. Эти слова вертелись в Жениной голове, словно буквы на заставке её старенького монитора.
Мать вызвала такси до вокзала – всё-таки такой день… посидели на дорожку и спустились во двор. На площадке перед домом играли соседские дети. Увидев Женю и мать с тяжёлыми сумками, они прекратили своё занятие и уставились на столь необычное зрелище – наверное, в их детских головках только начали сформировываться мысли, о которых думала Женя. Подъехало такси, шофёр вышел из автомобиля и помог положить в багажник вещи. Пока он, по указке матери, укладывал сумки и закрывал дверь задка, Женя сидела на заднем сиденье, смотрела на детскую площадку и вспоминала, как совсем недавно у неё было детство, и она так же играла вместе с другими детьми на том же самом месте: вон там рылась в песочке, а там качалась на качелях, там бегала со случайной подружкой – где она сейчас?..
Шофёр сел за руль и завёл двигатель, автомобиль плавно тронулся с места. Женя обернулась: через заднее стекло она видела, как детская площадка становилась всё меньше и меньше. Машина свернула на соседнюю улицу, и детская площадка исчезла за углом дома, последний взгляд перед поворотом Женя бросила на окно брата, но оно осталось пустым. «Ну и чёрт с ним.» - она обернулась и через лобовое стекло стала смотреть на дорогу, мысленно отсчитывая оставшиеся километры до вокзала.
По переулку они выехали из своего района, свернули на широкий проспект и, приближаясь к центру города, влились в периодически замирающий поток утреннего транспорта. В витринах супермаркетов Женя видела отражение их бело-жёлтого автомобиля и других машин, ехавших впереди и сзади, и ей казалось, будто она, подгоняемая течением, плывёт по реке, на перекрёстках от реки уходили ответвления, и тогда машины, как будто потоки воды, растекались в стороны.
В поезде Женя, не делясь с соседями по купе, слопала всю мамину еду, запивая её горячим чаем, который ей раз за разом приносила удивлённая проводница.
Снятая Женей в коммунальной квартире комната, почти каморка, на Фонтанке, у Адмиралтейских верфей, оставляла желать много лучшего. Она выбрала её лишь потому, что этот заурядный двухэтажный дом середины позапрошлого века располагался в тихом переулке, на задворках, начинавшегося там же Старо-Петергофского проспекта, и эта тишина её вполне устраивала.
Почти все комнаты коммуналки занимали люди скромного достатка: одинокие мужчины, неудачники по жизни и любители прикладываться к бутылке; многодетные, вечно уставшие, жившие на пособие и алименты матери и тихие, редко выходящие из своих комнат старики – все они жили сообразно своим доходам. Весь этот контингент изредка сменялся, как будто сменялись пассажиры в вечном поезде жизни, и в глубине души, только заселившись сюда, Женя мечтала поймать фортуну за хвост и покинуть свою обитель, предоставив её другому, менее удачливому, жильцу. Соседи жили рядом, при этом никак не соприкасаясь с Женей и, в общем-то, её не трогая. В свою очередь, соблюдая вежливый нейтралитет, она приходила и уходила без лишнего шума, чтобы избежать ненужных встреч, но вместе с тем не прятаться от своих соседей. Они же, вскоре, привыкли и совсем утратили к ней интерес, и она успокаивала себя тем, что нашла надёжное пристанище для столь краткого, но спокойного отдыха.
Комната сдавалась с минимум мебели: кровать, тумбочка, стол, шкаф, немного стульев, да оставшиеся от предыдущего жильца в наследство: холодильник, стиралка и чайник. На первых порах она смогла приобрести лишь кое-что из дешёвых мелочей (туалетные принадлежности, косметику, и немного посуды), ибо все её заработки уходили на накопление первоначального взноса за ипотеку, и она жестко ограничивала себя во всём.
Первое время после переезда Женя часто не могла заснуть. Она вслушивалась в шум Фонтанки, протекавшей недалеко от дома; к этому шуму примешивались звуки проезжающих машин с набережной. Когда шёл дождь, звонкий и настойчивый грохот капель о жестяную крышу дома усиливался и заглушал все остальные шумы. В такие минуты она представляла себе, что река выходит из своих берегов и вливается к ней в комнату через окно. Ей виделось, что под водой исчезают все её вещи, и что только кровать остаётся маленьким спасительным островком. Утром она, свернувшаяся клубком, просыпалась, будто в тёплом коконе, из которого совсем не хотелось вылезать наружу, в холодный и суетливый день.
По знакомству устроилась в кондитерскую Теремок и долго училась варить кофе, запоминать названия пирожных и рисовать сливками на капучино фигурки: сердечки и листики освоила быстро, а более сложные композиции давались с трудом.
Но в общем работа бариста ей нравилась. Строго по графику (два через два) она ходила пешком от своего дома по набережной реки Фонтанки, затем через сад у Дворца молодежи, иногда в задумчивости останавливалась и рассматривала какую-то мелочь, или делала селфи на фоне понравившегося ей пейзажа, а потом шла дальше на работу, пересекая Невский проспект и поднимаясь по ступенькам знакомого Теремка. Надевала зелёный в белый горошек передник и принималась за работу до самого вечера. А потом уставшая, с деревянными ногами, шла на Садовую улицу, к Гостинке, и садилась на автобус, который вёз её прямо к дому.
Время пролетело незаметно: жаркое бабье лето сменилось переменчивой, то солнечной, то дождливой осенью. Затем робко выпала и сразу же растаяла первая пороша, оставив на каменной коже города свой мокрый и невысыхающий отпечаток. Дни стали короче – Женя открывала глаза и смотрела на часы – не проснулась ли она посреди длинной и бесконечно чёрной ночи, затем с грустью убеждалась, что её время идёт правильно – нужно вставать, собираться и идти на трудную и утомительную работу. Затем резко похолодало и выпал настоящий, крупными хлопьями, первый снег. Так девушка встретила свою первую в этом городе зиму. Петербург, как великодушный муж, щедро одарил свою суженную снегом, но молодая супруга не оценила подарка - остановки замело, и Женя, спешащая рано утром в своё кафе, чертыхаясь, прямо с автобуса ныряла в сугроб. В такие моменты кафе становилось спасительным островком, к которому Женя, напрягая все свои девичьи силы, пересекала этот безбрежный, на её взгляд, белый океан. Но дом всё-таки оставался желанным материком, где ждала скромная девичья жизнь, в которую она очень хотела вернуться. Капризная петербургская погода, как бывшая любовь её суженного подкидывала его пассии новые неприятные сюрпризы – снег то таял, превращаясь в смешанную с талой водой, чёрно-серую грязь (и она шла зигзагами, выбирая более-менее чистые островки и всё равно безнадёжно пачкая обувь), то вновь замерзал, угрожая постоянно спешившей Жене синяками, вывихами и переломами от падений, так нежелательных для девушки.
***
Как прошёл сам праздник Нового года Женя толком и не помнит – ей казалось, что она встретила его на работе и, не смотря на выходные, продолжала работать круглые сутки: от чёрного, хоть глаз выколи, раннего утра, до такого же чёрного позднего вечера. Светлые дни она видела редко, когда выходила из кафе на улицу, в обед, или по своим редким женским делам: побаловать себя новой косметикой, украшением, или какой-нибудь понравившейся ей одёжкой.
На её счастье, в самом начале первого в году месяца, кафе открывалось только в двенадцать дня, и можно было сделать себе долгожданный подарок: сладко проснуться и, никуда не спеша, долго нежиться в тёплой постельке, любуясь солнечным, свежим утром и благословенной тишиной.
Не смотря на довольно позднее утро и почти середину дня, город словно вымер. Впереди были длинные выходные, люди, бурно отгулявшие ночью праздник, ещё спали, или только просыпались и принимались за вчерашние угощения. Наедались и снова ложились спать. Редкие прохожие то тут то там там встречались на Женином пути: парами, или в одиночку, они спешили вернуться домой, смыть в душе вчерашнее торжество и так же лечь спать.
Жене казалось, что город и вправду стал необитаем: магазины были закрыты, как будто навсегда и зияли перед девушкой чёрными окнами, кое-где наспех, или аккуратно припаркованные автомобили были припорошены снегом и словно стояли на приколе очень долгое время. И поглощающая, завладевшая всем тишина – Женя слышала только звенящий, хруст и скрип снега под своими ногами. Но через малое расстояние звук, упокаиваемый тишиной пропадал, и девушке казалось, что она онемела, видя какое-то случайное движение: то качнувшуюся под взлетающей птичкой ветку в сквере, то проезжающую мимо машину или проходящего встречного, но не слыша его. но тишина успокаивала и её, и она всё глубже погружалась в себя и свои редкие мысли.
Женя подошла к узенькому, островку автобусной остановки, который, с одной стороны был огорожен кирпичной стеной старого массивного здания с башенкой, с другой – проезжей частью, а справа и слева высокими снежными наносами. Кроме знака, никаких обозначений, что именно здесь находится автобусная остановка, не было. Вместе с ней на автобусной остановке стояла пожилая пара: бодрящийся мужчина что-то негромко рассказывал уставшей и недовольной всем женщине. На взгляд Жени пара была довольно модно одета: на мужчине дублёнка и какая-то мудрёная шапка, на женщине – меховая шубка с опущенным ей на голову капюшоном. За спиной женщины примостился стильный кожаный, на тонких лямках, рюкзачок. Наверное они, как и половина обитателей этого города, возвращались откуда-то с новогодней вечеринки в свой тёплый и давно обжитый дом. Женщина была раздражена - она перебивала мужчину и, перебивая, парировала все его фразы. Потом она что-то постоянно доказывала мужчине, и, чтобы её слова звучали убедительнее, повышала тон и иногда даже переходила на крик. Мужчина утешал её, соглашаясь с каждым сказанным ей словом, затем, уже сам раздражаясь, начинал что-то доказывать, но поняв, что все приведённые им доказательства бесполезны, снова принимался за примирение и вновь с ней соглашался. И так по кругу. Наверное, подумала Женя, спором и руганью они просто развлекают друг друга и этим убивают время, ожидая автобуса – чем же им ещё заниматься в их возрасте и положении?
Вдруг из ниоткуда на остановке оказалась красивая чёрная кошечка с белой грудкой и кончиками лапок. Она робко подкралась и, глядя им в глаза своими узкими, острыми как иголки зрачками, села прямо напротив мужчины и женщины. Старики заметили кошечку, начали с ней разговаривать и даже попытались погладить, но кошечка избегала их рук, отходила, затем возвращалась и нетерпеливо переминалась с лапки на лапку, как будто просила у них угощения. Женя поняла кошечку раньше, она мысленно просила женщину: «Ну дайте же ей что-нибудь!», при этом радуясь, что кошечка подошла не к ней, а к той пожилой паре, ведь у неё нет совсем никакого угощения. Наконец, женщина о чём-то догадалась, она сняла с плеч свой рюкзачок, открыла молнию и, к облегчению Жени, вытащила пакетик сухого кошачьего корма, затем высыпала его содержимое прямо себе под ноги, обутые в лакированные сапожки. Кошечка начала благодарно тереться о ноги женщины, затем с хрустом и громким урчанием стала уплетать подаренный ей корм.
Подошёл автобус, мужчина помог женщине взобраться на ступеньки и нежно бормотал ей что-то подбадривающее. Женя не хотела ждать в холоде, пока старики заберутся в автобус, она вошла в другую дверь, затем выбрала свободное, спокойное, на некотором отдалении от них место, разомлела от автобусного тепла, разделив со стариками чувство радостного облегчения. Женщина согрелась, успокоилась и, разомлев, перестала о чём-то корить мужчину. Остановка была кольцом, автобус начинал свой маршрут, он с тяжелым вздохом закрыл двери и плавно тронулся с места, оставляя остановку позади. И только сейчас Женя вспомнила о той самой одинокой кошечке – она обернулась и посмотрела, как маленький зверёк, сидящий на том же самом месте, смотрел вслед уходящему автобусу, Жене и уже забывшей о кошечке пожилой паре.
Был почти полдень, но в этот праздничный день посетителей в кафе было совсем немного. Женя поздоровалась с администратором, переоделась, вытерла столы и села на маленький стульчик, совсем скрывшись за прилавком с пирожными от любопытных глаз и бездумно копаясь в своём телефоне. Её почти никто не тревожил, в телефоне не было ничего интересного, и она вновь могла отдохнуть и погрузиться в свои мысли. Зачем я здесь? – думала она, глядя сквозь стекло витрины на пёструю россыпь пирожных – Я всё правильно делаю? Я делаю… я делаю… Может быть не стоило ехать в такую даль от родного Волгограда: от дома, от друзей, бросать маму? С таким же успехом она могла устроиться в любую кафе города – её бы с радостью взяли на работу за пухленькие губки и смазливое личико. А Коля, ну… сколько этих Коль в её родном и не таком уж и маленьком городе? Могла бы найти кого-то – встретиться вот так же за прилавком со случайным посетителем, переброситься взглядами, зацепиться. Улыбнуться, состроить глазки, пококетничать, договориться о встрече и пойти на свидание. Посетитель окажется богат, умён, недурён собой, а затем… что затем? Она влюбится, влюблённость перерастёт в нечто большее – в нежные и тёплые чувства. Он тоже не будет в ней души чаять, будет сходить с ума, иногда ревновать, и наконец-то сделает ей предложение: на коленях, с кольцом, вод восхищённые и завистливые взгляды – всё как положено. И она конечно же ответит – да! И выйдет замуж. Оставит кафе (её будут просить остаться, но она будет непреклонна), переедет к нему и родит ему красивых детишек. Ну а что? Она же слышала, что какие-то её одноклассницы уже выскочили замуж и родили, и даже не одного! Ну и пускай!..
…Девушка в дублёнке с толстой русой косой заказала чай и пирожные. Женя отключилась от своих мыслей и сфокусировала взгляд на девушке, затем вынырнула из-за прилавка, расправила фартук и приняла заказ. Она мельком посмотрела на безымянный палец на алой от холода правой кисти девушки: кольцо. Замужем. Потом Женя готовила чай, а девушка продолжала стоять перед прилавком и рассматривать пирожные.
И кольцо хорошее, дорогое. И дублёнка модная такая, тоже дорогая, наверное…
Банально! Как же это банально! Нет, она всё делает правильно, пусть даже немного ошибается, совсем немного! Но правильно. И мужика она всегда может найти, ещё в школе на поняла, что нравится мальчикам и научилась как можно эффективнее этим пользоваться. И будет она ходить не по этим кофейням, а по дорогим ресторанам, или вообще нежиться под солнышком где-нибудь в Таиланде, кушать фрукты и том ям, или что там ещё едят тайцы… о да! Женя топнула ножкой, вскинула подбородок и гордо посмотрела на девушку. И вечно работать в этом кафе она точно не будет, а то просидит тут до тридцати и выйдет на пенсию у разбитого корыта, так ничего и не добившись (тридцать лет в понятии Жени была для женщины прожитая жизнь и почти глубокая старость).
«Прямо сегодня и начну!» - Женя встала и окинула взглядом залу кафе, но, кроме забредших сюда из блинной мамаши и двух её отпрысков и уже знакомой девушки в дублёнке, задумчиво смотрящей в окно, никого не нашла. «Я - бохиня дискотеки, но что-то никто не подходит…», Женя усмехнулась и тряхнула (очень красивой) головкой, «ну что же, в другой раз… обязательно!»
Только к вечеру кафе заполнилось людьми. Жене прибавилось работы, и было уже не до своих раздумий. Домой она возвращалась как всегда уже затемно, начисто позабыв о своих мечтах и планах на будущее.
***
Полностью погруженная в работу, она никогда не чувствовала себя одинокой, но одинокой, что несвойственно для столь юной и привлекательной девушки, была. Её первым знакомцем в Петербурге стал смуглый, молчаливый южанин по имени, так ему неподходящему и несвойственному его религии и культуре – Адам. Он появился ниоткуда и стал Жениной тенью.
Кажется, администратор кафе что-то упоминала о новичке и просила Женю поучить его работе бариста. Женя, сама недавно освоившая все тонкости данной профессии, и желавшая одного – наконец-то поработать в одиночку, с неохотой восприняла эту просьбу. Но делать нечего, не пойдёшь же против властного и настойчивого администратора, и Женя нехотя согласилась.
Он стоял, прислонившись к стене, но так скованно, будто прилип к ней. Женя настойчиво пыталась ему что-то втолковать, но он не смотрел на неё. Его взгляд под чёрными бровями, почти сросшимися у переносицы, блуждал по сторонам, пока не зацепился за Женин локон. Той вдруг стало неудобно и некомфортно. Ей казалось будто он грубо и настойчиво раздевает её, до треска ткани срывая с неё одежду, она стоит голая посреди кафе, ей до мурашек холодно, и только он продолжает обжигать её своим взглядом.
- Не смотри на меня. – против воли вырвалось у Жени. Потом, к своему удивлению, она добавила совсем уже властно, но оттого не менее глупо: - отвернись.
Адам повиновался и больше на Женю, к её досаде, которую она не понимала, но явственно ощущала, не смотрел. Он продолжал молчать и всячески избегая девушку, смотрел на что угодно: на кофемашины, на посуду, на пирожные в стеклянном прилавке, всё больше разглядывал посетителей, но не на Женю. Он, словно играя в молчанку, (Женя начинала догадываться) дразнил её.
- Смотри, это делается так… - девушка, пытаясь обратить на себя внимание, отпихивала его от кофемашины, - …нет, сюда пальцы не суй, обожжёшься: - показывала она на капучинатор и демонстрировала ему свой замотанный в пластырь палец. Адам слушался её, включаясь в игру, и принимал её, как подмастерье принимает и слушается умудрённого опытом мастера. При этом он украдкой, думая о чём-то своём, улыбался самому себе и сам себе отвечал на улыбку.
Женя чувствовала нелепость всей ситуации: ей казалось, будто она, не завоевав его, как умела, по-женски, и не придумав ничего другого, продолжает безуспешно биться кулачками в глухую бетонную стену его характера. В итоге она решила с ним подружиться. Адам как всегда молча принял её дружбу. Через неделю он научился всем нехитрым обязанностям, которые умела Женя и продолжал безропотно ей подчиняться. Теперь она без опаски могла отлучиться с работы, словно ненадолго выйдя на свободу из душной моральной тюрьмы, подумать о чём-то своём и решить многое. Пообедать в ближайшей столовке, посетить, словно музеи, все окрестные магазины, включая Гостинку и даже немного прогуляться по лабиринтам Апрашки – администратор её всё более долгих отсутствий не замечала и отлучаться не запрещала, и Женя со временем пользовалась этим на полную катушку. Администратор Жени была маленькой, дружелюбной девушкой возрастом ненамного старше самой Жени. На счастье Жени, она была покладиста и почти с ней не разговаривала, лишь изредка делая какие-то замечания за совсем уж грубые Женины огрехи и провинности. Она была настолько незаметна, что Женя иногда смотрела в её сторону, чтобы удостовериться, что из работников в этом кафе она не одна и всё отдано в её полное распоряжение, включая, в том числе и Адама. В такие моменты мысли Жени забегали далеко, она украдкой смотрела на юношу и представляла себя шемаханской царицей из восточных сказок – она в парче и шелках возлежит на бархатных подушках, а Адам, как верный раб, машет над ней опахалом и разгоняет зной.
Несмотря на начало февраля, Женя почувствовала скорое приближение весны. По погоде это не чувствовалось, но чувствовалось по окружающей обстановке: у входа в Теремок поставили яркие, окрашенные белыми и алыми полосками, цветочные клумбы и украсили их различными растениями (Женя не удержалась и тут же сфоткалась на их фоне). Девушки похорошели и как будто чего-то ждали от мужчин. Мужчины, понимая девушек, становились всё более суетливые и чем-то озабоченные. Женя, незаметно для себя и глядя на других, тоже похорошела и расцвела. Это не укрылось от внимания Адама – он всё более украдкой (помня о Женином недовольстве) заглядывался на девушку.
Нагрянул День Святого Валентина. Припозднившаяся (совсем чуть-чуть) Женя обнаружила рядом с кассой ворох подарков. Они пестрели розовым и красным и хрустели блестящей упаковкой. «Кому это?» - девушка озадаченно оглянулась в поисках хозяйки, или собравшихся их дарить хозяину. Но этот сюрприз был для неё: Адам всё так же, как всегда, облокотившись о стену, стоял позади неё и улыбался. И Женя поняла, что хозяйка подарков – именно она.
Она кончиками пальцев перебрала подарки, затем, не понимая куда их деть, хаотично разгребла их и, наконец, обернулась и беспомощно посмотрела на Адама. На долю секунды ей показалось, что улыбка Адама приобрела хищный оскал, она испуганно отвернулась, чтобы принять заказ у очередной подошедшей к прилавку посетительнице. Обслужив клиентку и что-то решив для себя, она позвала на помощь администратора – попросила у неё перерыв на полчасика – часик и отпросила вместе с собой, за компанию, Адама. Администратор конечно же разрешила, и Женя, натянув пальто и поманив растерявшегося парня, выпорхнула из кафе.
Она взяла его за руку и, не давая ему опомниться, петляя между прохожих, пересекла тротуар, подождала зелёного сигнала светофора, быстрым и решительным шагом перемахнула через Невский проспект. Затем в раздумьях остановилась. Озадаченный и до этого семенивший позади неё Адам тоже остановился как вкопанный и вопросительно смотрел на неё. Женя вытянула руку, водила ею по сторонам и раздумывала – куда ей дальше идти. Затем решилась:
- Пошли… туда. – указала она пальцем на огороженный высокой решёткой, сад Аничкова дворца. – Только как туда пробраться то?..
Адам пожал плечами, он не понимал, куда ведёт его девушка и что им там делать, но искорка догадки воспламенила огонёк надежды в его глазах. Надежды, присущей юноше его возраста и тому национальному колориту, которому он принадлежал.
Наконец Женя вновь схватила Адама за руку и потащила его к воротцам, туда, где она часто ходила на работу, срезая дорогу и сокращая свой путь. Но в этот раз девушка избрала другой маршрут следования и свернула в противоположную сторону: она и Адам зашли за здание дворца, с деловым видом, как само собой разумеющееся, прошла мимо шлагбаума и будки охранника и наконец-то зашла со своим спутником в сад.
Здесь уже можно было расслабиться и успокоиться. Девушка отпустила руку парня, и он послушно пошёл рядом с ней. Она достала телефон и посмотрела на часы – немного времени, отведенного ей до конца перерыва, ещё оставалось, и она предложила Адаму прогуляться по саду. Здесь было непривычно темно и тихо: массивные кроны деревьев плохо пропускали и без того затянутый тучами дневной свет, а густой кустарник близ решётки сада глушил все шумы, доносящиеся с Невского проспекта, и скрывал пару от глаз любопытных прохожих. Они продолжали молча гулять по извилистым, местами не расчищенным от снега, но очерченным от газона маленькой оградкой, тропинкам садика – Адам продолжал молчать, а Жене не хотелось, чтобы он говорил, и она думала о чём-то своём. Иногда она бросала взгляд на высокие и девственно ровный и густой настил снега на газоне – ей из ребячества хотелось броситься в эти сугробы и, глядя на высокие кроны и небо, рисовать ангелов, но в присутствии Адама она сдерживалась и оставалась серьёзной.
Во взаимном безмолвии они дошли до места, где тропинка превращалась в небольшую, расчищенную от снега и растоптанную полянку. За полянкой стояло очень красивое, серого цвета, одноэтажное здание с полукруглым, украшенным белыми колоннами эркером. Белыми так же были С эркера на полянку спускались несколько мраморных ступенек. По краям ступенек, обрамлявших эркер, стояли чугунные вазоны. Она помнила как всё это называется – ещё со школы, на кратких уроках по истории искусств ей рассказывали о мировой культуре, музыке, архитектуре, привили вкус, поэтому красота здания и ваз восхитили Женю. Она достала из кармана телефон, включила фоторежим и дала телефон Адаму:
- Сфоткай меня! – девушка, примеряясь, взобралась на ступеньки, боком повернулась к парню и приняла задумчивую позу. – Ну давай же!
Адам, неловко держа телефон, сделал несколько кадров, затем опустил его, продолжая держать в руках и неотрывно глядеть на Женю, как будто «фотографируя» её уже своими глазами и стараясь запомнить позу девушки в эти мгновения.
- Ну что ты стоишь? Давай сюда! – Женя протянула руку, всё так же стоя на мраморных ступенях.
Адам обошёл ступеньки, её рука, словно стрелка компаса, указывала на юношу, затем он встал перед девушкой и вложил телефон ей в ладонь. Женя посмотрела фотографии:
- Блин, толстая! – ей казалось, что её слоновьи ноги в плотных чёрных колготках торчали из под куцего пальтишка, да и поза вышла неуклюжей, а не элегантной, как она задумывала. – Надо худеть. Да и всё смазано… не умеешь ты фоткать!
Женя посмотрела на Адама и попала под его острый, гипнотизирующий её взгляд. Она поняла, что он хочет ей сказать что-то очень для него важное, но в силу своей юности робел это сделать. Она смотрела в его жаждущие признания глаза и совсем растерялась, потому что не знала, как принято реагировать на подобные заявления: она нерешительно перевела взгляд на кроны деревьев. Затем резко взмахнула рукой, словно очерчивая границу между собой и Адамом, подняла палец вверх и сказала, неожиданно для самой себя, что это должно быть очень грустные деревья и их тяжелые кроны так раскинулись и окутали собой маленький парк, потому что они впитывают в себя все человеческие эмоции: позитивные, иль негативные. И если они впитают её энергетику и Адама, то кроны совсем пригнутся к земле, покроют под собой двух несчастных спутников и заодно бедного охранника и редких посетителей этого садика. Ещё не закончив своего нелепого монолога, она почувствовала, что Адам, и так смущенный и собиравшийся с силами перед своим главным признанием, окончательно растерялся и замкнулся в себе. Он смог только пролепетать несколько слов, от волнения мешая их своим чудовищным акцентом:
- Я… мы с тобой похожи, я запомню эту мысль.
Жене было всё равно, что он говорил, она, опустив глаза, смотрела на его смуглые руки, чувствовала волнение Адама до биения его пульса – Он больше не знал что сказать, но продолжал жаждать признания.
Однако момент был безнадёжно упущен. Девушке стало весело – она вдруг ощутила весь абсурд ситуации, в которую попала: нелепое положение Адама, глупость его слов, бестолковость его действий, подарков, которые она обнаружила на прилавке, нелепость этого садика (неужели нельзя было благоустроить эту территорию в другом, более подходящем месте?), неказистость её поз под объективом телефона – всё это было бессмысленно и смешно. Она неожиданно для самой себя, вдруг расхохоталась, спрыгнула со ступенек, резко повернулась к парню и крикнула
- Что-то мы здесь задержались. Пошли! Ну пошли же! – она поправила причёску, лукаво ему улыбнулась и протянула руку. В её груди появился тяжелый и тянущий её к земле кусок гранита, который она прихватила с собой, убегая за руку с Адамом из этого садика.
На обратном пути, охранник в будке по-прежнему не обратил на них внимания. Да они уже и не скрывались, не чувствуя за собой вины за хулиганство и преступление – они всё делали правильно, просто гуляя по дорожкам дворца. Вскоре парочка слилась с прохожими. Выйдя на Невский проспект, она разжала ладонь и отпустила руку Адама. Больше Женя никогда к нему не прикасалась.
Администратор не заметила их возвращения. Она тихо отошла от прилавка, когда Женя заняла её место, а Адам по своему обыкновению расположился сзади, затем она всё так же тихо занялась своими администраторскими делами.
***
ЦЕНЗУРА.
***
ЦЕНЗУРА.
***
Но, конечно, ухажёры у Жени, как у любой красивой девушки, были. Они водили её по кафе, кино и ресторанам, дарили подарки и даже играли с ней в шахматы. Однажды с одним из них, недалёким горцем с признаками бандита, она каталась на прогулочном катере по Неве, навстречу закату её детской мечты. Горец запал ей в душу, и она без оглядки отдалась ему, расставшись с девственностью. Женя была счастлива. Утром горец куда-то ушёл, а она лежала в его постели и вспоминала: как они познакомились в кафе, где она работала, как он по своим каналам нашёл её адрес и пришёл к ней незваным гостем с большой корзиной тюльпанов, их долгие свидания, его дорогие подарки… Горец вернулся, вручил ей шикарный букет пионов, и Женя поняла – она желанна. Она его львица, а он её лев. Девушка влюбилась и совсем перестала обращать внимание на остальных ухажеров.
Под его влиянием она взяла ипотеку, о которой так долго мечтала, вложив все свои накопления до последней копейки. Дом располагался в Новой Охте и был не достроен. Аккуратная в деньгах Женя решила, что сама, не полагаясь ни на кого, полностью оплатит долг – её доходов на всё это вполне хватало.
Своё девятнадцатилетие Женя отмечала в дорогом ресторане и компании горца. Подвыпивший горец грубо обнимал её, хлопал по плечу и, громко хохоча, о чём-то разговаривал с друзьями на своём языке. Музыка играла слишком громко, стол ломился от яств, и неловко чувствовавшей себя Жене хотелось скрыться куда-нибудь в тихое и укромное место. Но горец схватил её за руку и настойчиво попросил ждать подарка. Жене подарили смарт-часы.
Потом она писала ему в Whatsapp абсолютно обо всём: свои мысли, переживания, дела в университете… А в ответ получала бездушные смайлики с поцелуями и сердечки. Отношения шли к концу. Женя начала догадываться, что для него она просто вещь, и своими подарками он купил её. С ним она уже не видела будущего. Попыталась расстаться. Последнее для Жени свидание горец назначил в Токио-City на Невском. Как всегда, принёс большой букет белых роз. Женя приняла подарок и аккуратно положила рядом с собой. Дождалась ухода официанта, взявшего заказ.
- Нам нужно поговорить…
Улыбка на лице горца менялась на недовольное выражение, а потом и на озлобленность, и Женя, во избежание скандала, поспешила уйти, вежливо взяв с собой букет. Не хотела выяснять отношения, оправдываться и что-то объяснять. Отключила телефон из-за его настойчивых звонков. Спряталась в сквере на Пушкинской улице, и, сев на лавку подальше от людей, тихо плакала, сквозь слёзы обламывая стебли и засовывая розы в свой рюкзачок.
Прошло время, но горец не мог смириться с расставанием – постоянно звонил и слал ей бесконечные сообщения с признаниями в любви и верности, чем утомлял и раздражал Женю. Часы сломались, и Женя положила их в дальний угол, а в какой именно – постаралась забыть.
Чтобы хоть как-то отвлечься и больше заработать (траты на комнату возросли), она через знакомых устроилась няней к девочке пяти лет. Всё как обычно: сказки, игры, прогулки… Иногда Женя оставалась с ребёнком на ночь, что позволяло избежать встреч с дежурившим у её окон горцем. Потом он внезапно исчез, и Женя постепенно успокоилась.
Такой вот первый в Петербурге, странный, мимолётный роман.
***
Через месяц у Жени началась первая сессия. От волнения проворочалась пол ночи, безуспешно пытаясь уснуть. Впрочем, и проспала недолго – подскочила ни свет ни заря, боясь проспать. Макияж, как назло, ложился криво. Цикл «нанесла-сняла-заново нанесла» повторялся уже который раз, а результат всё равно её не устраивал. Делала причёску – волосы никак не хотели укладываться. Любимое изумрудное платье не хотело застёгиваться. Складывала тетрадь и ручку в рюкзачок – всё валилось из рук.
Приехала рано, проходная университета была ещё закрыта в такой час. Спряталась в уголке за стеклянным тамбуром, присела на металлическую лавку со спинкой. Вытянула ноги.
Университетский вестибюль был залит утренним солнцем. Оно, бившее сквозь высокое панорамное окно, очерчивало на бело-рыжем кафельном полу чёткую Женину тень и грело её спину. Она устроилась поудобнее, взглянула на настенные часы, отсчитала время до того момента, когда всех начнут запускать внутрь и, смущённо улыбнувшись (вдруг кто любуется), задумалась: «Вроде всё сделала».
Вспомнила, как случайно узнала о дистанционном обучении, буквально за несколько часов до окончания первых тестов. Мама говорила – «Половина года лафа, а на сессии потеешь». А тут такое…
Одолжив у горца планшет, регистрировалась и разбиралась во всех тонкостях работы системы. Нервничала, смотря на уходящее время, лихорадочно тыкала все кнопки. Кажется, не очень удачно сдала…
Далее, уже строго следила за расписаниями занятий. Читала конспекты, смотрела лекции, что-то узнавала, что-то знала ещё со школы. Писала контрольные… Бывало легко, а бывало, что от напряжения раскалывалась голова. Жуть! Нервничала и боялась скорого отчисления…
Первым экзаменом в расписании так неудачно и так некстати была физика. Она вспомнила слова преподавателя из первой видеолекции: «Физика в любом техническом вузе (а в радиотехническом – и подавно) есть один из столпов, на которых стоит дальнейшее обучение. Как следствие – знания дают основательно, но и спрашивают сполна. Экзамен по этому предмету – одно из испытаний на прочность нервной системы, воли и целеустремлённости». И если с последними двумя у Жени всё было в порядке, то с первым, мягко говоря, не очень. И она, прекрасно отдавая себе в этом отчёт, просто делала что могла – читала материалы, что-то просто зазубривала, не пытаясь вникнуть в суть. И уповала на удачу, которая её периодически баловала.
Вестибюль постепенно наполнился и стал ломиться от обилия студентов. От их гомона у Жени заложило уши. Рядом постоянно кто-то на кого-то натыкался, радостно восклицал, возмущался. Пару раз об неё, неловко извинившись, споткнулись и отдавили ей ноги. Сев по разные стороны, стиснули локтями. Она поджалась и выпрямила спину.
Наконец, проходную открыли. Щёлкнув о считыватель пропуском, она двинула турникет и попала внутрь. Сверившись с расписанием, узнала номер аудитории, спросила дорогу у охранника в будке и вышла во двор. Пересекла просторную, продуваемую ветрами, застеленную бетонными плитами и газоном, усыпанную редкими лавочками, площадь. Вошла в противоположный корпус.
В просторных залах, из-за обилия высоких, уходящих под потолок стеклянных стен, было по тепличному жарко и душно: редкие тени и ни одного прохладного, свежего сквозняка.
Женя поспешила пройти переход с лифтами и вошла в другую залу, где тени уже было побольше. Села рядом с огромным, чёрным макетом старого телефона, прямо напротив двери в нужную ей аудиторию. Постепенно зал начал заполняться людьми самых разных возрастов и «расцветок»: кто-то пришёл один, и, как Женя, жался в углу и испуганно озирался по сторонам, кто-то лихорадочно перечитывал конспекты, кто-то собирался в группы и расслабленно переговаривался и смеялся со своими собеседниками.
Несколько раз Женя чувствовала обжигающие мужские взгляды на своих ногах. Впрочем, не одна она – другие молоденькие девушки тоже ловили на себе оценивающие, заинтересованные взгляды. Женя подметила одну особенность – существенное различие в возрасте между мужской и женской частью. При этом какие-то парни, да даже уже практически зрелые мужчины, держались в стороне от девушек, и Женя поняла почему – на безымянном пальце руки у них поблескивали обручальные кольца.
Девичьи мысли перебил незаметно пришедший преподаватель. Кто-то заметил и устремился за открывшим дверь и входящим в аудиторию наставником, остальные потянулись вслед за ними.
Аудитория поразила Женю объёмами. Столы и скамейки в ряд, лестницей уходящие далеко вниз, где преподаватель, размером с муравья, раскладывал бумаги на длинном столе.
Женя спустилась и заняла место поближе к кафедре. Преподаватель продолжал раскладывать свои бумаги, а она продолжала всё сильнее бояться ожидающей её неизвестности и, как приговорённый перед казнью, растягивать со страхом ожидаемый момент неизбежного. О шпаргалках не позаботилась – это пережиток прошлого, и какой в них смысл, когда рядом есть верный телефончик.
Наконец преподаватель поднял взгляд и поздоровался с аудиторией, опросил присутствующих, назвал темы и примерные вопросы экзамена и начал разбираться с должниками. К нему выстроилась очередь переминающихся с ноги на ногу и придумывающих оправдания. Кто-то, включая Женю, остался сидеть на своём месте.
Женю охватила паника: долгов у неё не было, тесты тоже были закрыты, но озвученные экзаменатором вопросы были ей незнакомы. Совсем.
Внезапно она почувствовала, как будто за ней следят. Обернулась – нет, всё нормально, несколько человек выше неё, в дальнем конце аудитории, сосредоточены на экзамене, не на ней.
Дабы попусту не держать оставшихся студентов, к облегчению Жени, преподаватель объявил перерыв. Женя выскочила из аудитории, вышла во двор и села на дальнюю от входа, пустую скамейку. В голове ворохом крутились мысли: «Я ничего не знаю. Не сдам. Отчислят… Что делать?» Сжала кулаки и зажмурилась. Из-за нервов стало трудно дышать. Из глаз полились слёзы.
- Привет.
Женя открыла глаза. Сквозь солёную влагу увидела чёрные ботинки и подвёрнутые джинсы. Подняла взгляд: перед ней, держа руки в карманах летней куртки, стоял высокий, широкоплечий парень. Сквозь расстёгнутую куртку-ветровку проглядывала льняная рубаха с узорчатым воротом. Это очень удивило Женю. Фрик, а может просто приезжий. В университете приезжих хватает – есть чернокожие, много индусов…
- Привет?
- Жарковато сегодня… - парень помахал полами куртки.
- Тема погоды не самый удачный способ познакомиться с девушкой. – Женя шмыгнула носом.
Парень смутился.
- Ладно, чего ты хочешь?
- Я видел тебя в аудитории, и мне показалось, что ты нервничала. Что-то не так?
Женя надула губки, всплеснула руками и плаксивым голоском воскликнула:
- Всё не так! Я ничего не знаю! И очень боюсь, что не сдам!
- Сдашь. Я уверен. Главное в этом деле не сила ума, а сила воли и стойкость. Притом, как говорится, первые два курса сложно, а потом лафа… - парень протянул Жене платок.
- Ты говоришь как моя мама. Лафа… Наверное, я вообще не закончу универ. Не знаю, зачем вообще сюда пошла. Всё слишком для меня сложно.
Парень незаметно сел рядом с Женей. Она ткнула пальцем в его рубашку:
- Ты приезжий? Откуда-то с Украины? Рубашка у тебя – вышиванка.
Он посмотрел вниз и пощупал ткань рубашки:
- Нет, просто купил её на народной ярмарке. Льняная, но при этом дешёвая.
Женя немного успокоилась и спросила:
- Тебя как зовут?
- Олег. А тебя?
- Женя.
- Будем знакомы. – Олег протянул руку, Женя пожала её и для приличия улыбнулась.
- Давай, я тебе помогу?
- Как?
- Ну вот так – сама увидишь.
- Наверное, не надо… - отмахнулась Женя.
- Надо, надо. Думаю, без меня ты совсем пропадёшь. Буду тебе всегда помогать. До самого диплома. – Олег выпрямился и расправил плечи.
Женя о чём-то подумала и с надеждой посмотрела Олегу в глаза:
- Мне хотя бы на тройку…
Олег усмехнулся:
- Лично я для себя ставлю рамки: четыре, или пять, потому что тройка – это «смирись что ты дебил».
Женя оторопела, она восприняла это на свой счёт и, отпарировав ему, возразила:
- Я с этим не согласна.
Олег понял, что своей прямотой и бранным словом обошёлся с девушкой грубо и попытался оправдаться:
- Другими словами, если пятёрки и какой-то… не помню… там процент четвёрок – это красный диплом. Хоть одна тройка – это синий. Поэтому рамки от четвёрки до пятёрки, тройка – компромисс для преподов.
Олег не сдавался:
- А в школе ты также на тройки училась?
Женя усмехнулась, взяла паузу, подбирая слова, затем ответила:
- До десятого класса была троечницей, но дальше взялась за ум и десятый – одиннадцатый окончила с пятёрками и золотой медалью.
- Ага! – воскликнул Олег. - Вот видишь! Я же говорил, значит можешь!
Женя начала раздражаться.
- Нет, не могу. Всё это зависело не от меня.
- Не от тебя? И от кого же?
- От другого человека. Он… согласился мне помочь с учёбой и вообще…
- Как и я?
- Ну ты мне ничем не помогаешь.
- Пока, но всё-таки ещё надеюсь тебе помочь! – Олег заискивающе улыбнулся.
- Пока… - протянула Женя, эта ситуация с уговорами Олега начала её утомлять.
Олег решил не давить на девушку, взять паузу и попытался перевести разговор на другую тему:
- И кто же этот таинственный человек, который предложил тебе помощь, и ты приняла её?
Но девушка вспыхнула, она резко повернулась к Олегу и возмущённо рявкнула:
- Ну знаешь… понимаешь, моё личное есть личное. Этого никто не должен знать. Даже…
- Даже кто? – не унимался парень.
- Даже самые близкие люди! И я уже сама хочу забыть эту историю.
- А я для тебя кто? – невпопад спросил растерянный её возмущением Олег.
- Ты? Никто, мы только что с тобой познакомились. Я сидела вот здесь, - Женя ткнула пальцем в крашенную доску лавки, - ты подошёл… увидел меня, увидел… моё состояние и предложил мне поддержку.
- Помощь.
- Поддержку. Ты мне ещё ничем не помог. Только говоришь и… уже начинаешь давить: четвёрки, пятёрки… а если я вообще не соглашусь?
- Не согласишься и ладно… - было видно, что Олег расстроился. Кажется, он уже собирался уходить.
Женя этого не хотела. Чтобы спасти положение, она взяла себя в руки, повернула к нему голову и глядя в глаза, чётко ответила:
- Ты знаешь, есть отметка, а есть оценка. Отметка – это как раз: два, три, четыре, пять… и они меня вообще не интересуют. А оценка – это внутреннее отношение к этому: к себе, окружающим к тебе – похвала, критика и так далее. С точки зрения оценки – я понимаю, что на этом предмете… ну какой у нас сейчас… физика… интересный материал, который может мне пригодиться. Но в короткие сроки из кожи вон лезть я не хочу. Когда у меня будет время, я, возможно, изучу это для себя.
Олег задумался, опустил голову и начал смотреть себе под ноги, затем произнёс:
- Ну ты права в какой-то степени… ну ты девочка, а у меня – быть достойным и быть лучше всех.
Он снова посмотрел в глаза Жене, но уже с какой-то теплотой и нежностью. Он как будто что-то ждал, что-то просил от девушки, чего она, в силу своей девичьей юности, не понимала и никак не могла понять. Женя покраснела, отвела взгляд и пробормотала:
- Возможно, и это роль играет…
Затем она, как будто догадавшись и что-то быстро для себя решив, мягко накрыла его ладонь, лежавшую на его колене, своей:
- Ну, хорошо… я соглашусь. Поможешь мне? Но… как ты представляешь себе эту помощь?
Олег вспыхнул, он вновь нашёл взгляд Жени, в его глазах вспыхнули задорные искорки:
Как? Увидишь! Главное, не тормози и не задавай лишних, ненужных вопросов!
- Я с этим не согласна.
- И сколько я за это буду должна?
- Нисколько!
- Всё имеет свою цену.
- Ну, я сам не знаю. Потом сочтёмся.
- Когда это – потом? – Женя вновь насторожилась. Олег увидел её подозрительный взгляд и вновь попытался успокоить.
- Потом. А может никогда.
- Странно всё это. Странный ты.
Потом она задумалась:
- Но я на тройку не хочу!..
Олег засмеялся:
- Повышаешь ставки?
- Повышаю! – Женя улыбнулась и лукаво, с вызовом, посмотрела на него. – Я рискованная, по жизни играю ва-банк.
Олег слегка скривился, услышав последнюю реплику, но Женя, увлечённая мыслями о нежданном спасителе, этого не заметила.
- Ну что ж, ставки приняты. Пошли? Нам уже пора. – Он встал и выжидающе посмотрел на неё.
- Подожди, я пойду лицо умою…
Разминулись у входа и встретились уже в лифтовом холле. Олег ждал посвежевшую Женю около кофейного автомата и, как маленькую, сразу начал её инструктировать: «Сядешь рядом, никуда от меня ни на шаг». Женя послушно кивала головой. Посмотрела на Олега снизу вверх – правда маленькая.
Он хотел поспешить и попробовать взять Женю за руку, но та заметно вздрогнула и отдёрнула ладошку. Олег непонимающе посмотрел на неё. Женя постаралась разрядить обстановку:
- Прости, плохие воспоминания. – Оправдываясь, улыбнулась она.
- Понял… - смирился он и не стал её расспрашивать, понимая, что переживает и думает она сейчас совсем о другом.
Вошли в аудиторию. За время их отсутствия обстановка не изменилась – всё такая же очередь, разве что лица поменялись. Около преподавателя появились два стула с сидящими по бокам, сдающими экзамен, студентами.
Олег сел рядом с Женей. Она собрала вещи и, обречённо вздохнув, направилась к очереди.
- Куда ты? – Олег схватил её за рукав платья, - Не спеши.
Женя удивлённо посмотрела на Олега, но, увидев его уверенность и твёрдое осознание того, что он делает, молча села рядом. Только спросила:
- Чего ждём?
- Ждём, когда освободится вон то место – Олег указал на стул, противоположный от очереди, на котором кто-то сидел и держал перед преподавателем экзамен.
- Страшно! – пискнула Женя. Внутри плескалась одновременно и решимость, и надежда, и предательская капля страха на самом донышке… но на самом деле к этому моменту выбор уже был сделан. Она выполнит всё, что скажет Олег. И будь что будет.
- Спокойно… Спокойно… Вот сейчас!
Разочарованный студент встал со стула. Олег, не обращая внимания на возмущённую, уже начавшую роптать очередь, занял свободное место, склонился к преподавателю и начал ему что-то тихо говорить. Потом кивнул в сторону Жени. Преподаватель улыбнулся, взял свободный листок, что-то написал на нём и передал Олегу; тот, поблагодарив, забрал бумагу и, довольный, вернулся к Жене:
- Держи.
- Что это? – спросила она.
- Вопрос. И тебе… Нам нужно на него ответить. Ответим правильно – оценка выше тройки. Всё просто.
- Что ты ему сказал?
- Что помогаю своей девушке.
- Не ври, я не твоя девушка, мы только познакомились.
- Он этого не знает. И не отрицай ему этот факт. Знаешь, на войне все средства хороши. Даже неправда и подлог.
- Это же нечестно! Ну ладно… И что я ему отвечу? Я же этого точно не знаю! Просто… – Женя разочарованно прочитала вопрос на листочке.
- Давай сюда. – Олег взял у Жени листочек, подчеркнул вопрос преподавателя и начал что-то писать.
Женя, вначале следившая за какими-то словами и формулами, которые Олег быстро наносил на листок, вскоре потеряла к этому интерес и, картинно подперев рукой голову, стала следить за улицей в широком окне аудитории: жизнь кипит, а она здесь, отрезана от всего мира. «Зачем поступила? Какой в этом смысл? Лучше б устроилась парикмахером или официанткой и жила спокойно… Глупенькая ты, Женя!»
- Вот! – Олег прервал её грустные мысли и передал исписанный листок.
- И что мне с этим делать? Я это даже прочитать не могу! – тихо воскликнула Женя.
- Да не волнуйся ты! Смело подойди к нему и держи листок перед собой: типа, ты знаешь ответ.
- Я боюсь! – заскулила девушка.
- Не бойся. Излучай уверенность – в этом вся фишка. Всё, иди. Дыши глубже!
- Ты хочешь моего позора? Только дурой себя перед всеми выставлю! Ну на, смотри! – съязвила Женя, встала и на негнущихся, дрожащих ногах пошла с листком к преподавателю и села на специально оставленный для неё по просьбе Олега свободный стул.
«Ужас! Какой ужас!» - дышала глубоко, но нервы никак не хотели успокаиваться. Мёртвой хваткой вцепилась в листок, как в последнюю спасительную соломинку, с отчаянным чувством, что если отпустит, то спасения ей ждать будет неоткуда. Стараясь не смотреть на преподавателя, вперила взгляд в Олега, ожидая, что преподаватель задаст вопрос, хоть какой-нибудь, и она тут же потеряет сознание.
Но, на удивление, преподаватель взял у неё листок, прочитал написанное и спросил:
- Четвёрку хотите? На пять придется отвечать на мои вопросы устно…
- Ч-что? – вопрос преподавателя до Жени ещё не дошёл.
- Четвёрку, спрашиваю, хотите? – уже громче спросил преподаватель.
- Хочу! Конечно хочу! – Женя уже поняла, что наступил момент торга, но торг в её безнадёжном случае был неуместен.
- Давайте зачётку…
И тут Женя поняла, что от страха забыла зачётку и оставила её там, наверху, где-то в своём ворохе вещей:
- Подождите! Стойте! – но Олег уже спустился и подходил к преподавательскому столу с раскрытой на нужной странице Жениной зачёткой.
Очередь удивлённо и завистливо смотрела на Женю, но той было уже всё равно. Не помня как, она дрожащими руками забрала зачётку у преподавателя, отклеилась от стула и вернулась на своё место. Не успела присесть, как Олег одним движением сгрёб её вещи и сказал:
- Пошли…
Но Женя его не слышала, её накрыла эйфория – она во все глаза смотрела на очередь студентов и думала: «Получилось! У меня получилось! Я здесь, а они там! Смотрят на меня… Злятся… Ну и чёрт с вами! У меня вообще всё получится! Всё всегда будет получаться!»
- Пошли! – Олег схватил её за руку, но тотчас отпустил, вспомнив предыдущую неприязненную реакцию. Женя на призыв не отреагировала вообще никак, поэтому ему пришлось повторить:
- Идём отсюда!
Девушка пришла в чувство и, вынырнув из океана страстей, вместе с Олегом покинула аудиторию, оставив первый в её жизни экзамен позади.
***
Вышли на улицу. После изнурительных, нервных часов Женя, как ныряльщик после долгого погружения, расправила плечи и глубоко вдохнула свежего чистого воздуха:
- Ф-ф-у-х.
- Отстрелялась… - Олег поймал её душевное состояние.
- А ты? – вспомнила об Олеге Женя, - разве не будешь сдавать?
- Я-то? Сдам! Конечно, сдам. Во мне можешь не сомневаться, - по-доброму засмеялся он. – Просто чуть позже.
Не поняв, что он имеет в виду, Женя решила не переспрашивать. Тем более эйфория прошла, и к ней шла новая волна мыслей и эмоций: хороших и плохих, весёлых и грустных – нужно было многое обдумать и многое прочувствовать.
Вдруг спохватилась:
- У нас ещё что-то сегодня будет?
Олег достал телефон и сверился с расписанием:
- На сегодня всё.
- Тогда я пошла. – Женя уже почти погрузилась в свои мысли.
- Тебя проводить? – так некстати спросил её Олег.
Женя одёрнула занавесь грёз, вернулась в реальность и, чуть подумав, ответила:
- Ну… хорошо, до ворот.
Воротами называлась ограда, тянувшаяся вдоль всего университета и выполнявшая, помимо своего прямого предназначения, ещё и функцию формирования для студенческого люда узкого горлышка проходной, где Женя и сидела перед экзаменом.
Идти было недалеко, и Олег с лёгкостью согласился. По пути завязался разговор ни о чём:
- Всё-таки откуда ты? – спросила Женя.
- Это так важно? – ответил вопросом на вопрос Олег.
- Наверное… нет. Главное, что мы здесь и сейчас. Живём в Петербурге, учимся в этом университете и… мы только что сдали наш первый экзамен! Ура!
- А почему ты именно сюда поступила? Вроде как это техническая специальность. Для суровых технарей, не для девушек.
- То есть девушки не могут здесь учиться? Ах ты сексист!
- Ну… Я не то имел ввиду… - смутился Олег.
- Хах, да я пошутила! – засмеялась Женя, - На самом деле, не знаю, почему… по баллам ЕГЭ проходила. А ты как тут оказался? Хотя… наверное, глупый вопрос, ты ведь в этом понимаешь… Красный диплом получишь…
- Совсем не глупый. Я всегда, ещё с детства мечтал учиться на такой специальности. Пройтись по длинным коридорам, посидеть в солнечных аудиториях, держать экзамен как Шурик в «Операции Ы», помнишь такой фильм?
- А… да. И всё-таки, как ты так удачно провернул всё это со мной и преподавателем? Никому не удалось, а тебе удалось. Я помню ту очередь неудачников…
- Везение и харизма! – весело воскликнул Олег.
- Скрытный ты… - поморщилась Женя.
- Ты тоже. – парировал её собеседник.
- Ладно, мы пришли. – Женя подошла к калитке ограды и обернулась. – Спасибо тебе. Не знаю, что бы я без тебя делала.
- Не за что. Не стоит благодарности. – вновь смутился Олег.
- Может, я всё-таки тебе что-то должна? Такой сложный экзамен, ты так старался, и всё ради меня…
- Знаешь, я как-то об этом не думал, всё делал на благородных началах, и куда вело сердце… Позже сочтёмся как придумаю.
Женя собралась, надула губки и широко раскрыла глазки:
- Ты мой спаситель! Будешь мне ещё помогать? Пожалуйста!
Олег растаял:
- Ну хорошо, буду.
Всё прошло слишком легко и быстро, и Женя расслабилась. Настал момент красиво уйти вдаль и наконец-то, для Жени, предаться своим мыслям.
- Ну пока? – выдохнула Женя, - удачи тебе на экзамене.
- Спасибо.
- Ещё раз спасибо за всё. Пока.
Женя вышла за калитку, пошла в сторону метро и обернулась уже там, где ограда превратилась в металлический, рифлёный забор: парень стоял возле калитки и провожал её взглядом. Улыбнулась ему и помахала ручкой. Олег ответил на улыбку, развернулся и пошёл в обратную сторону.
Женя развернулась, надела наушники и продолжила путь. На ходу достала телефон и пролистала плейлист Вконтакте. Выбрала песню ОСА – «Незнакомка» и отрешилась от окружающего мира:
По вечерам над ресторанами
Горячий воздух дик и глух,
И правит окриками пьяными
Весенний и тлетворный дух.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздаётся детский плач.
И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.
Над озером скрипят уключины
И раздаётся женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Бессмысленно кривится диск.
И каждый вечер друг единственный
В моём стакане отражён
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирён и оглушён.
А рядом у соседних столиков
Лакеи сонные торчат,
И пьяницы с глазами кроликов
«In vino veritas!» кричат.
«Стоп! Это же…» Женя остановилась на красный свет, на переходе через улицу Дыбенко, поставила плеер в телефоне на паузу и включила поисковик. Набрала в нём пару слов текста песни: точно! Блок – «Незнакомка»! Урок литературы, десятый класс! Вспомнила, как строгая, пожилая уже, учительница заставляла учить это произведение наизусть и посвятила этому стиху целый урок, когда Женин класс, по одному человеку, выходил к доске и с интонацией декламировал одни и те же заезженные строчки Блока. Стих Жене не нравился – он романтизировал алкоголизм, а алкоголиков она на дух не переносила. Её отец был хроническим пропойцей и причинял ей и её семье страдания в виде частых скандалов и побоев ей, брату и маме. Когда он умер, они особо не сожалели об этой утрате, постарались забыть о его существовании, а его наследие в виде отпрысков Жени и брата Вани перестали считать таковым. Но Женя всё ещё помнила отцово смрадное дыхание, и восторженные слова «In vino veritas!» вызывали в ней отвращение и сочувствие к их произносившим. Как вызывают сочувствие и жалость к человеку, нелепо и губительно проживающему свою жизнь и гордящимся этим, кичащимся на каждом углу своим пустым образом жизни.
«Не по мне, но кому-то, Олегу, например, стихи понравятся – он умный!». Женя пересекла заставленную ящиками с фруктами площадь и нырнула в метро. Наушники сняла – всё равно в шуме эскалаторов и прибывающих поездов их будет не слышно.
«Истина не в вине!»
***
После занятий поехал на берег Невы. Отойдя подальше от дороги, расстелил куртку поверх бетонного парапета и сел на неё. Волны от проплывающих мимо лодок и течения омывали парапет, не доставая моих ботинок. Рядом со мной расположился один из рыбаков, и я засмотрелся его ловлей, задумался…
- Привет!
Я вздрогнул от неожиданности. Рядом со мной опустился тот незнакомец с вокзала. Несмотря на приветливый вид, он показался мне уставшим и чем-то озабоченным. Застигнутый врасплох, я ответил довольно грубо:
- Здравствуйте, набиваетесь ко мне в друзья? И как вы нашли меня?
- Вовсе нет, а, может быть, набиваюсь – это зависит от вашего решения, а нашёл я вас очень просто, как-нибудь расскажу об этом. И, кстати, вы обдумали моё предложение?
- Предложение?
Я и не думал о нём, посчитав это розыгрышем, или разводом проходимца.
- Да, вакансия открыта.
Вопрос застал меня врасплох. Я вспомнил о разговоре с этим незнакомцем, но как-то не обдумывал его предложение и не собирался обдумывать, посчитав его несерьёзным, ответил, пожав плечами:
- Я ещё не решил.
Он едва заметно поморщился:
- Тогда решайте.
- А почему вы обратились именно ко мне? Я что – такой особенный?
- Олег… Я ведь могу называть вас просто по имени?
- Ну да. Но дело в том, что… я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?
Он улыбнулся и снова посмотрел на меня:
- Мне не хватает одного человека.
Мне было нечего сказать и наступило недолгое молчание. Нарушил его он:
- Ну что-же, мне пора…
Он встал и отряхнул с брюк пожухлые травинки.
- У вас сохранилась моя визитка?
- Да, сохранилась.
- Тогда всего доброго и как надумаете – звоните в любое время.
Он ушёл, а я остался сидеть и вглядываться в воду.
***
Все последующие экзамены и зачёты Олег был рядом с ней – помогал и поддерживал. Указывал на сущие мелочи в виде ошибок в Жениных ответах, расчётов в задачах и даже угадывал настроения преподавателей, всячески избегая возможных заданных ей вопросов на зачётах и экзаменах. Готовил, указывая моменты, которые ей было необходимо накрепко выучить. Возился с организационными вопросами…
К концу первой сессии у Жени даже начал появляться тот самый, давший искру на первом экзамене, азарт вроде «быстрее, выше, сильнее» - она уже не мирилась с тройками и не хотела плестись отстающей в хвосте группы. Но в то же время она ясно понимала, что без Олега она всё-таки не справилась бы ни с одним предметом, нахватала бы кучу хвостов и, как итог, над ней бы нависла та самая пресловутая угроза скорого отчисления.
Наконец-то сессия подошла к концу. Олег и Женя вышли из деканата с печатями в студенческих билетах и зачётках о переводе на второй курс. Женя ликовала:
- Ха! Мы справились, Олежка! Мы справились!
- Ну да, теперь мы студенты. – улыбался Олег.
- Теперь?
- Говорят, не сдал первую сессию, не студент.
- Значит, всё-таки студенты. Господи Боже, как я рада!
- Это надо отметить…
- Согласна! Согласна на всё! Есть предложения?
- Знаю одну пиццерию неподалёку, всегда хотел туда сходить…
- Пошли!
Прошли уже такой знакомый и ставшим родным двор. Олег открыл дверь и пропустил её вперёд. Женя оглянулась на окна – университет и правда стал для неё уже родным.
- Олежка, что с нами будет через пять лет? – спросила она.
- Диплом будем защищать.
- Ох, я так этого боюсь! Да и дожить до него ещё надо…
- Доживём. Я тебе помогу. – Олег открыл дверь в корпус и пропустил девушку вперёд. – Время пролетит незаметно, вчера ты только подаёшь документы, а сегодня уже диплом забирать.
- Поможешь в каком смысле? – Женя перехватила его взгляд и замерла в дверном проёме, с надеждой глядя ему в глаза: в этот момент решалась её судьба.
- С тестами, с контрольными… Вообще с обучением помогу. – Олег продолжал придерживать для неё дверь и, вроде бы, сам чего-то ждал.
«Ура!» Но Женя сразу же взяла себя в руки и как можно мягче и нежнее произнесла:
- Спасибо, Олеженька, спасибо! Не знаю, что и говорить! Ты мне так помог. И помогаешь. И будешь помогать. – потом её тон изменился, она спохватилась. – Подожди, я маме позвоню!
Женя первая прошла через турникет и направилась в дальний угол проходной. Села на лавку, нашла в списке пропущенных мамин звонок, глубоко вздохнула и нажала на «вызов». Олег аккуратно сел рядом.
- Мам! Это я. Всё сдала! Всё, да! Конечно, старалась!.. Сама! – Женя покосилась на Олега, но тот смотрел куда-то в потолок и не обратил на её слова внимания, - Как я? Хорошо, а ты?
И тут Женя поняла, что совершила ошибку: мама любила «сцепиться языками», а количество тем для обсуждения было поистине бесконечным. И если дома, в Волгограде, Женин навык ускользать от длинных разговоров был доведен практически до совершенства, то время, проведенное в Петербурге, этот навык притупило. В результате Женю сносил поток бесполезной информации, она никак не могла вычленить суть, а потому раздражалась.
- Мам, да. Поняла. Хорошо. Мам, знаешь, мне пора: меня ждут…- сделала попытку Женя. Попытка вышла неудачной: мама пропустила реплику мимо ушей и продолжила рассказ о родственниках, о брате Ванечке...
Женя снова посмотрела на Олега, но тот всё также просто терпеливо ждал.
- Катя заходила, интересовалась. У тебя была…
- Какая Катя?
- Подружка твоя…
Подружек по имени Катя у Жени не было. Но разозлилась она по другой причине:
- Мам! Не надо ко мне никого пускать! Это моё личное пространство! Моя комната! Тем более каких-то левых Кать! Мама! Ты меня слышишь? Мам!
Жене захотелось тут же, в один миг, оказаться в Волгограде, в своей комнате и проверить, все ли её вещи лежат на месте. Она начала раздражаться, но ругать мать, как-то кричать на неё, тем более в присутствии Олега, не посмела. Поспешила закончить разговор:
- Мам, ну всё. Хватит. Мне правда пора. Меня правда ждут. Не вру.
Но мать, не слыша Женю, продолжила:
- Ну что же ты, не помнишь? Одноклассница твоя, так много рассказывала о тебе…
- О Господи, мам. Да плевать на неё. Мне они уже не интересны. Всё. Пока. Целую.
Повесила трубку.
- Прости… - устало шепнула Олегу.
Тот молча встал и произнёс:
- Проблемы с родственниками?
- Нет, да нет же! Просто всё так сложилось… - Женя встала и подошла к Олегу. – Куда пойдём?
- Пиццерия?
- Ах да… - Женя вздохнула, - Знаешь, пойдём в другое место?
- Передумала? И куда же? – Олег расстроился.
- Куда-нибудь… куда угодно. Чаю попьём? Просто мучное вредно…
Женя открыла в телефоне Яндекс-карты:
- Смотри, рядом есть кафешка, и от метро недалеко…
Олег посмотрел через её плечо:
- Ну, пошли…
Уютное небольшое кафе «Метрополь» в середине рабочего дня пустовало, и они быстро и без проблем заняли приглянувшийся столик у окна. Взяли чай и мороженое; Женя попыталась было оплатить заказ, но Олег не дал ей такой возможности.
Мороженое оказалось, на удивление, очень вкусным. Женя решила есть как можно медленнее, осторожно пережёвывать, наслаждаться каждым кусочком этого молочного лакомства, каждым глотком чая. В последнее время, вечно куда-то опаздывая, она всё мгновенно проглатывала, после чего во рту оставалась тупая пустота.
Поначалу если молча: Олег думал о чем-то своём, Женя же всё никак не могла выбросить из головы недавний разговор с мамой. «Проходной двор из моей комнаты устроили… Заходи, кто хочет, бери, что пожелаешь …»- тут она почувствовала, что снова начинает раздражаться, мотнула головой и, наконец, нарушила тишину, заставляя себя переключиться:
- И какие планы у тебя на лето?
- Не знаю, - пожал плечами Олег, – книжки буду читать, погуляю по городу…
- А я уже очень хочу домой. – Женя облизала ложку с мороженым. - Но, видно, не судьба. Работать надо. Деньги нужны.
- На что, простите?
Женя замялась: говорить – не говорить? Вдруг получится как с тем парнем – признаешься, а потом случится что-то плохое… хотя Олег не такой.
- На ипотеку.
- Ипотеку??? – воскликнул Олег. И Женя начала уже сомневаться, правильно ли она сделала, признавшись ему.
- Да, на ипотеку. Что тут такого?
- Жуть!
- Да пофиг. Своё жильё никогда лишним не будет.
Олег замялся:
- С другой стороны, ты права: своё жильё – это точка отсчёта, место для отступления и манёвра. Без этого будешь болтаться как в невесомости.
- В том числе. Понимаешь, мне это по кайфу – я сама себе предоставлена.
Жене вдруг расхотелось беседовать с Олегом на все эти темы. Сказывалось либо постоянное нервное напряжение и усталость после сессии, и она хотела оставить её позади и думать о чём-либо другом - о планах на будущее, например, или о чём-нибудь, о чём она сама ещё не знала, а может просто забиться в свою каморку, лечь в постель и спать… спать… спать…
Но Олег не унимался:
- Просто необычно как-то… Ипотека, это серьёзный шаг, а ты так молода…
Женя решила перевести тему разговора:
- Можно подумать, ты старый!
Олег пожал плечами и промолчал.
Женя посмотрела на него внимательнее и увидела начинающие седеть виски, пока не очень заметные, но уже явно проложенные морщинки, пересекающие лоб, да и из углов глаз проглядывали «гусиные лапки»:
- Олег, сколько тебе лет?
- Столько не живут. – попытался отшутиться Олег.
- Всё шутишь? Не то у меня сейчас настроение… – Женя не лукавила. – Просто ответь по-человечески на вопрос.
Вдруг Олег стал серьёзным и каким-то отстранённым:
- Не знаю точно, сколько мне лет, но я помню многое… – он откинулся на спинку стула и очертил рукой пространство. – Помню, как здесь была торговая граница варягов и новгородцев. А дальше, до Невы и Ладоги, проходил тракт. Неве, кстати, имя финны дали, до того она безымянной была. На их языке это то ли трясина, то ли море, смотря какое слово считать «родителем». Набежавшие потом шведы пытались превратить нашу реку в «Ню», «новая», то бишь, но не прижилось. А потом новгородцы отбили крепость Ниеншанц и вернули реке, так сказать, исконное имя.
Женя включилась в игру:
- Ну хорошо, а что было на месте… этого кафе, например?
- Булочная на Заречной улице - сейчас это улица Дыбенко. Вон там были деревянные полки с хлебом и булками, а вон там касса. И на каждой полке, между прочим, висели вилки на верёвках.
- Зачем вилки? Хлеб есть?
Олег улыбнулся.
- Проверять на чё… чёрствость, - он прищёлкнул пальцами, - как-то так.
- Ты правда такой старый??? Да ты го-о-онишь! Навешал мне тут лапши на уши!
Олег усмехнулся:
- Гоню.
- Нагуглил всю эту инфу про варягов и цыган?
- Ага!
- Фух! А я-то уже поверила, Вещий Олег! Развёл меня!
Олег подхватил её слова, забылся, задумался и пустился в воспоминания:
- Я был на его похоронах. Киевского князя хоронили с почестями, возведя отдельный курган, ставший первым в ряду себе подобных. Позже в таких курганах нашли последний приют его родственники.
- История… - Жене стало скучно, она невольно задержала взгляд на окне и стала смотреть на снующих туда-сюда прохожих. Олег это заметил и постарался сменить русло разговора:
- Квартиру уже видела?
- Да, конечно! – встрепенулась Женя и достала телефон, - и уже примерно представляю, какая обстановка в ней будет! Смотри… - она открыла сайт мебели «Hoff», нашла раздел с каталогами товаров, перегнулась через стол и показала фотографии Олегу. – Вот здесь будет кухня, а здесь что-то типа барной стойки. И посуда: тарелки, чашки, бокалы всякие…
- Дорого?
- Дорого, но я всё оплачу сама! Уверена, что справлюсь!
- Долго ипотеку выплачивать?
Женя вздохнула:
- Долго…
Олег со скепсисом относился не то, что к покупке квартиры в ипотеку, но и вообще к любым видам кредита, или займа денег в долг. По его мнению, девушка ввязалась в авантюру, но он не стал ей это доказывать, высказывать свою позицию, или вдаваться в нюансы и сроки выплаты долга, расстраивая тем самым Женю. Почему-то он верил в неё и лишь спросил:
- А дом-то уже сдан?
Тут у Жени загорелись глаза:
- Нет, где-то через год… точно не знаю, но очень этого жду! Я буду самой счастливой на свете! Понимаешь? Самой!
Всё-таки Олег не выдержал:
- Ты покоришь город… - улыбнулся он и опустил глаза.
Женя это заметила и наклонила голову, ловя его взгляд:
- Ты расстроился? – в этот момент она что-то почувствовала на интуитивном уровне, и потому продолжила: – А ты сам не хочешь обзавестись собственным домом?
Олег поджал губы:
- Наверное… нет. Я всё-таки «перекати поле»: сегодня – здесь, а завтра – там. Странник во времени и пространстве. При моём образе жизни иметь собственное жильё не имеет смысла. К тому же, скоро этот город, эту страну ждут большие, так сказать, тектонические сдвиги, и, может быть, нас здесь потом уже не будет. Так что мыслей пустить здесь корни нет. Успеть бы доучиться…
Девушка задумчиво перекатывала ложечкой шарик мороженого:
- Жилье это не только четыре стены, я считаю, что это и инвестиция, и залог стабильности.
- А что в этом мире, в этой реальности стабильно? Я много раз копил, собирал богатство, а потом терял его, порою даже в одно мгновение, пока не понял (к сожалению, поздно), что настоящее богатство – то, которое у тебя никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не сможет украсть. Которое ты заберёшь с собой, и оно будет с тобой всегда. Знаешь что это за богатство, где я его храню?
- Что? Где?
- Храню я его вот здесь. – Олег постучал пальцем по своему виску. – А богатство это – мои опыт и знания. Оно останется всегда со мной и, как минимум, не даст мне умереть с голодухи.
- Ой, я даже переспрашивать не буду, что ты имеешь в виду, - отмахнулась Женя, -ты всё-таки очень странный!
Олег промолчал, и она наконец-то решилась перевести тему и задать так долго мучивший её вопрос:
- Ты правда мне поможешь со всем этим? Мне и так будет сложно, а тут ещё университет… Ну помоги же мне, пожалуйста? Ты умный, а я вон какая…
Олег уже как можно мягче ответил:
- Ты уже задавала этот вопрос. Конечно помогу.
- Обещаешь???
- Обещаю.
Теперь точно всё. Камень с плеч. Женя одарила Олега как можно более очаровательной улыбкой, а затем решила в качестве благодарности сказать ему в ответ что-то очень приятное:
- А… а хочешь я тебя на новоселье приглашу? Ты – первый, кого я пригласила! Да, вот так вот точно – приглашаю!
Олег улыбнулся:
- Я приду…
Продолжать разговор уже не имело смысла. Женя зачерпнула ложкой целый шарик, отправила его в рот, раскусила, и спустя пару секунд, уже проглотив его, ненадолго ощутила тянущую зубную боль, затем, поморщившись, посмотрела в телефон на часы:
- Мне пора. – она вздохнула, показав этим, что её с Олегом посиделки в кафе ей приятны, и задала банальный, но по-женски заботливый вопрос: – Куда ты сейчас?
- Поеду к себе в общагу и постараюсь уснуть. – Олег допил чай.
- Всё-таки приезжий…
- Да. И давай не будем об этом: каждый имеет право на свои тайны.
Олег встал и направился к выходу. Женя аккуратно собрала чашки, тарелки и ложки, сдвинула на край стола и последовала за ним.
Уже на улице, дойдя до перехода через проспект Большевиков, Женя обернулась к Олегу, позволила себя приобнять и, почти не прикасаясь, потянулась и в благодарность чмокнула его в щёку.
Олег стоял и смотрел, как она переходит проезжую часть, входит в метро, затем развернулся и побрёл на свою остановку.
***
- Ты веришь в силу имени?
Шёл вечерний дождь. Я лежал в полутёмной комнате на не расправленной кровати и, задумавшись о чём-то, глядел в потолок. Сосед Андрей читал книгу в противоположном конце комнаты и внезапно нарушил тишину. Я отвлёкся от своих мыслей и ответил ему:
- Не сильно. Никогда не замечал, чтобы имя влияло на характер человека.
- А я верю. Вот послушай…
Он перелистнул на начало и начал читать:
- Сколько и что значит в нашей жизни имя? Видимо, немало, особенно если учесть количество поговорок и суеверий с ним связанных. Правда, у древних оно значило ещё больше, и знали его только самые близкие и родные люди. Сейчас же сложно относиться к тому набору звуков, который мы и окружающие нас люди идентифицируют с собой. Хотя бы и потому, что эти звуки не уникальны - есть тёзки, однофамильцы, а иногда попадаются и те, и другие одновременно. Забавно осознавать, что где-то, кроме тебя, существует Иван Иванович Иванов, и, хотя прекрасно понимаешь, что это абсолютно другой человек, всё равно остаётся иллюзия сходства. Магия имени, затасканная оккультистами, да и не только ими. Солидные труды и популярные брошюрки с описанием, чего можно ожидать от носителя того или иного имени. Весёлое узнавание – «Васька, смотри – вылитый ты!» - и обиженно-недоумённое «ну разве это я, разве похож?!». Чтение книг - именословов будущих родителей, всегда желающих ребёнку лёгкой и счастливой судьбы, - а вдруг там есть заветное имя, обладатель которого будет наделён не только счастливыми чертами характера, но и таковой же судьбой. Подростковое разочарование и обида на родителей за то, что не так назвали: вот имя «Петя» мне бы подошло больше! Но ведь не Вася же…
На диком западе одно время бытовало поверье – не давать ребёнку имя, пока он его сам не выберет., - Малыш, и всё. Впрочем, эта идея стара, как мир, подобное существовало во всех культурах на ранней стадии их развития. Имя, даваемое при рождении, - одно из «благ цивилизации». Клички – во дворе, в компаниях, учебных заведениях, на работе. Иногда они становятся вторым именем, особенно если нравятся обладателю вплоть до того, что человек сам так представляется. И всё равно остаётся некая зависть к артистам, художникам и прочим представителям богемы, которых знают все и не знает никто, ибо работают они под сценическими, творческими и прочими псевдонимами. Имеют на это право, тогда как простой смертный обречён жить с тем, что ему, не спросив, присвоили родители.
Андрей прочитал главу и посмотрел на меня, но я слушал его вполуха, так как опять был занят своими мыслями. Не дождавшись хоть какой-нибудь реакции от меня, он спросил:
- Ну так что?
- Что?
- Про какое имя читать?
Олег немного подумал…
- Про Женю.
Глава вторая.
Жизнь входила в свою привычную колею. Женя выплачивала ипотеку, ждала окончания строительства дома и выдачу ключей. Олег сдержал обещание: он исправно, под аккаунтом Жени, сдавал еженедельный набор тестов, писал контрольные работы, и, что Женю особо забавляло, общался от её имени с преподавателями и даже спорил с ними. В конце концов он попросил пароль к почте, и Женя, посомневавшись какое-то время, уступила.
Грянул Ковид. В самом начале СМИ преподносили это как незначительную новость и происшествие где-то в далёком Китае, но постепенно беда добралась и до Петербурга. Улицы опустели, людей отправили по домам и обязали носить маски в общественных местах.
Родители опасались за здоровье ребёнка, и Женя потеряла доход. На фоне пандемии о другом доходе не могло быть и речи. В Теремке сократили зарплату. Как разобраться с ипотекой и на что дальше жить девушка не знала. В отчаянии она листала телефонную книгу в своём айфоне – искала выход. Вспомнила слова одного из своих приятелей о его работе моделью в агентстве, или студии… Подробностей она не помнила.
Открыла телефонную книгу и нашла контакт:
- Привет.
- О! Привет! Какими судьбами! Как дела?
- Нормально. А у тебя?
- Тоже неплохо.
Женя кусала губу и раздумывала как ей написать:
- Слушай… Помнишь ты говорил про работу модели?
- Не пошло. И тебе не советую.
- Почему?
- Не твоё это. Точно не твоё.
Женя требовательно замолчала.
- Ну хорошо, вот телефон…
Пришло смс с номером телефона. Девушка скопировала номер в телефонную книгу, попрощалась с собеседником и положила телефон на стол. Долго ходила по комнате, переставляя вещи в одном ей известном порядке. Затем остановилась и посмотрела в окно. У Жени внутри прозвучал вопрос: «Чего ты хочешь, Женя?» и Женя, подумав, ответила, и вложила в этот ответ всю упрямую надежду своей молодости. Решилась. Схватила телефон и, ни на что не надеясь, набрала ранее записанный номер. Несколько гудков и ей ответил женский голос:
- Слушаю.
Женя глубоко вздохнула:
-Здравствуйте, я по объявлению модели…
- Да, конечно, приходите. Обязательно возьмите паспорт!
- А что нужно будет делать? Ходить по подиуму, участвовать в показах? Проводить фотосессии?
- Не совсем… Это вебкам и вебкам-модели нужно делать другие вещи.
- Какие?
- Поддерживать разговор с собеседниками. За деньги делать то, что они попросят.
- Раздеваться?
- Раздеваться по вашему желанию. Можете просто прекратить разговор, если речь зайдёт об интиме. А можете не прекращать…
- А оплата?
- Оплата достойная, - ей назвали сумму, несоизмеримую с её прошлыми заработками, - раз в неделю в рублях.
У Жени пересохло в горле:
- Хорошо, я приду…
«Ну вот, первый шаг сделан», - подумала Женя, положив трубку.
Ей назначили собеседование в этот же вечер, сообщили адрес и необходимые инструкции. Судя по всему, времени на раздумья не оставалось. Что-то она уже слышала о вебкаме, и слышала, кажется, не самые хорошие вещи. С другой стороны, кого она обманывала? Она уже много раз всё обдумала, прежде чем позвонить: привычка сначала думать, а потом делать никогда её не подводила. Да, моральная сторона вопроса нависала огромной скалой, грозя при любых проблемах, если таковые нагрянут, обрушиться, похоронив тем самым все её планы, всё, чем она дорожила и чего добилась. А она действительно гордилась тем, что учится в университете, ценила уютную атмосферу кафе, в котором работала, не смотря на непростой труд. В конце концов у неё была семья, которую она искренне любила и в которой черпала силы. И было ещё множество каких-то маленьких, но безумно ценных для неё вещей, складывающих калейдоскоп жизни. При одной мысли, что она всё это потеряет, если вдруг её будущие занятия вебкамом выплывут наружу, становилось просто физически плохо – у каждого выбора есть последствия. С другой стороны деньги нужны были сейчас, и это был относительно быстрый способ их получить, не опускаясь уж совсем на дно. Перспектива не считать средства от зарплаты до зарплаты, позволить себе какие-то вещи, которые нужны каждой женщине, исправно, без задержек, выплачивать ипотеку (а может и досрочно закрыть её – ох, мечты, мечты…) – всё это толкало Женю вперёд и немного снижало градус стыда. «Цель оправдывает средства» - с этим девизом она жила много лет… И тем не менее она, как ей казалось, не была уж совсем бездушной стервой; вдобавок страх принуждения и голос совести (будь он неладен!) заставляли её неоднократно пересматривать эти «цели» и просчитывать альтернативные варианты развития событий. Ворох сумбурных мыслей вихрем крутился в её голове. Записка с адресом уже была скомкана и расправлена десятки раз.
Наконец решилась.
К своей цели Женя шла с тяжелым сердцем, скрываясь в тени и глухих переулках. Постоянно оглядывалась – не следит ли кто? Боялась порицания, ждала, что прохожие, смеясь, будут тыкать в неё пальцем. Внезапно хаотичные мысли выстроились в прямую и чёткую линию, и она ясно увидела своё будущее: без постоянных поисков работы, проблем с выплатой ипотеки, строгой экономии и отсутствии каких-либо надежд. Стресс спал, Женя взяла себя в руки и остановилась.
«Куда я иду?» - растерянно подумала она, сверилась с записанным адресом и поглядела по сторонам. На противоположной стороне улицы возвышался угловой дом в четыре этажа с редкими балконами. Женя перешла улицу и остановилась перед входной железной дверью с кнопкой домофона и маленьким глазком камеры. Нажала на кнопку и ощутила рассматривающий её пристальный взгляд; затем через пару секунд, под трель звонка, ей открыли.
Вошла. Обычная парадная без лифта. Поднялась на третий этаж и подошла к двери в квартиру. Позвонила и по щелчку магнитного замка открыла дверь. Оказалась в пустом помещении: холл и минимум мебели. Издалека услышала голос: «Привет. Раздевайся, бери тапочки, проходи». Чуть левее увидела шкаф с верхней одеждой и стойку для обуви. Сняла пальто и убрала его в шкаф. Разулась, нашла одинаковую пару в куче тапок. После повернула налево и прошла мимо хрупкой девушки в шёлковом пеньюаре, чулках и разноцветном парике. Девушка красилась, смотрясь в зеркало старого комода, и не обратила на неё никакого внимания. Женя снова повернула и оказалась в коридоре, вдоль которого протянулись двери с номерами от одного до шести. На седьмой, ближней к ней двери, номера не было. Из этой двери вышел привлекательный мужчина лет 25, со шлейфом дорогого парфюма. В руках он нёс с собой красный плед и несколько листов бумаги:
- Привет, ты Женя? Очень приятно.
В его голосе чувствовалась наигранная любезность. Смущённая всей этой ситуацией, Женя выдавила:
- Привет.
- Откуда ты про нас узнала?
- От друга.
- Отлично.
Мужчина не стал вдаваться в подробности, прошёл немного вперёд, открыл дверь под номером три и пригласил Женю войти. За дверью оказалась небольшая комната с белым кожаным диваном, модульной картиной над ним и плотными фиолетовыми занавесками на окне. Перед диваном, на маленьком столике, стоял выключенный компьютер с широким монитором и прикреплённой к нему веб-камерой. Позади монитора, рядом с камерой, напротив дивана, стояла выключенная кольцевая лампа. На диване, точно на таком же пледе, какой был у мужчины, отдыхала другая полуголая девушка с чёрными как смоль волосами.
- Кис, свали на перерыв.
Девушка молча встала, схватила лежащий рядом с ней розовый вибратор и вышла из комнаты. Мужчина снял с дивана плед, откинул его в угол и застелил новым. Пригласил Женю садиться, после чего сел рядом с ней сам и начал разговор.
Женя сидела на самом краешке и с испугом смотрела на него невидящим взглядом. Половину слов она пропускала мимо ушей и автоматом отвечала короткими, сбивчивыми фразами.
Мужчина вручил Жене листок с правилами работы и попросил заполнить анкету. Анкета была обычной и несложной – в ней спрашивались параметры для сайтов: возраст, рост, вес, объём груди и талии, цвет волос и глаз. Правила были строги, но несложны: нельзя спать, курить и использовать телефон; общаться с мемберами только на английском языке.
- Мемберами? – не поняла Женя.
- Так тут называют зрителей стримов, трансляций, - пояснил мужчина.
Заполнив анкету, Женя отдала её вместе со своим паспортом. Мужчина прочитал в паспорте дату рождения, убедившись, что Женя совершеннолетняя, ещё раз повторил все необходимые инструкции и предупредил о полной анонимности в соцсетях для собственной безопасности. Сделал её фотографии в разных позах и ещё одну фотографию с паспортом. Попросил пройтись и потанцевать, сняв при этом видео. Наконец он спросил девушку:
- Хочешь попробовать?
- Что именно?
- Тестовая трансляция.
Женя взяла себя в руки:
- Давайте.
Мужчина включил компьютер и кольцевую лампу. Придвинул клавиатуру и мышь. Нажал на иконку с белым шариком. Зажегся огонёк камеры, и Женя увидела себя в небольшом открывшемся окне программы. Мужчина настроил изображение камеры, включил браузер и нажал на вкладку Livejasmin. Открылся сайт с красным фоном и множеством фотографий полуобнажённых женщин в изысканном и очень красивом белье. Мужчина задумался:
- Как тебя назвать?
- В смысле? – не поняла Женя.
- Твой ник.
Женя никогда не придумывала себе ников, и вопрос мужчины её озадачил. Видя растерянность девушки, мужчина взял всё в свои руки:
- Ты Женя, значит Jane.
Женя молча взяла у мужчины клавиатуру и дописала – «Doe».
- JaneDoe , красиво.
Он нажал на жёлтую кнопку «Создать аккаунт» и ввёл все необходимые Женины данные из её анкеты. Фотографию Жени он взял из фотоаппарата, которым ранее фотографировал девушку.
- Английский знаешь?
- Нет.
Мужчина передал Жене ещё два листа со стандартными фразами на русском и английском языках. Показал программу переводчик и как ей пользоваться. На этом языковой курс был окончен.
- Когда будешь готова, нажми «Начать трансляцию», - он показал Жене на другую кнопку на сайте.
Затем взял бумаги, Женин паспорт и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.
Как правило, на Женю приходили посмотреть разведённые иностранцы в возрасте сорока-шестидесяти лет. Они хотели увидеть голую, ласкающую себя девушку и удовлетворить свои потребности, но её трансляции их разочаровывали – из-за природной женской стеснительности Женя не могла раздеться.
Через несколько часов Женя оделась, закрыла браузер, выключила компьютер, лампу, вышла из комнаты, на автомате попрощалась с вернувшим ей паспорт мужчиной. Переобулась, надела пальто, закрыла за собой входную дверь, спустилась по лестнице, вышла на улицу и только сейчас оживилась и поняла, что с ней произошло. Вдохнула свежего воздуха и пошла к Суворовскому проспекту на автобусную остановку.
Села на тот же самый автобус, который довозил её от Теремка до её дома, и маршрут которого так удачно продолжился к студии. Ехала, смотрела в окно и ни о чём не думала. Вышла на своей остановке, дошла до дома, сняла пальто, и, не снимая другой одежды, рухнула на диван. Выключила телефон и забылась глубоким сном.
Глава третья.
Следующий день был свободным, и Женя решила отдохнуть. Чтобы как-то успокоиться и привести мысли в порядок, она затеяла уборку. Потом дочитала какую-то книжку про любовь. Впервые со дня приезда в Питер позвонила маме.
Ещё два дня посвятила Теремку, увлечённая своими рабочими хлопотами. Кофе и пирожные: кто покупает, тому продаю. Кипятком обожгла палец…
Ночью не спалось – думала, примерялась, рассуждала…
На утро решилась. Выбрала из подаренных ухажерами комплектов белья самый красивый, взяла босоножки на высоком каблуке, чулки, мини-юбку, топик, сложила всё это в сумку и вышла навстречу судьбе.
Проходя мимо БКЗ, позвонила и предупредила о своём визите. Подошла к знакомой железной двери, поднялась по лестнице и нажала кнопку звонка. На пороге её встретил тот самый мужчина, что был в студии в её прошлый визит.
- О, привет. Всё-таки надумала?
-Да, вернулась, да, надумала. - со вздохом ответила Женя.
- Ну тогда проходи.
Мужчина посторонился, пропуская её к шкафу с верхней одеждой.
- Раз ты теперь с нами, предлагаю провести экскурсию, - мужчина открыл ближайшую дверь, – здесь душ, ванная и туалет. Иногда нужны после приватов, – он заговорщицки улыбнулся. Там кухня, - махнул рукой вперёд, -Чай кофе молоко и кола бесплатно. А здесь можешь оставить свои вещи, - он кивнул на сумку и указал на шкафчики, стоящие недалеко от кухни. Где рабочие комнаты ты уже знаешь. Ну а эта моя – комната администратора, или админская. – он провёл Женю в коридор с комнатами и указал на ту самую дверь без номера. – Вот твой логин и пароль от компьютера. – Он передал ей стикер.
- Шестая свободна, - сказал мужчина и ушёл к себе.
Женя подкрасилась, взяла сумку и пошла в шестую комнату. Огляделась. Ничего похожего с тем помещением, где она работала в прошлый раз, не было. По размеру комната представляла собой скорее маленькую каморку: белые стены, деревянная полка с какими-то вещами в качестве украшения, офисное кресло, столик из светлого дерева, такие же лампа и компьютер. На столике салфетки и бутылочка с очистителем для рук, вторая бутылочка с маслом и рулон пакетов для мусора.
«Не привыкать» - подумала Женя. Переоделась, причесалась, села в кресло, включила лампу и компьютер, по бумажке ввела свои логин и пароль. Но компьютером управляла не она – стрелка мыши двигалась сама по себе. На рабочем столе открылся файл блокнота, и кто-то напечатал: «Добавим тебе новый сайт». Женя догадалась, что компьютером удалённо управлял тот самый мужчина, и девушка предпочла сидеть спокойно и не мешать его работе.
Стрелка навелась на знакомую ей иконку с белым шариком (позже Женя догадалась, что это рисунок веб-камеры), и снова открылось окно с её изображением. Мужчина настроил картинку и подчеркнул кукольное личико и синеву Жениных глаз, что девушке очень понравилось. Затем включил другую программу: открылось темное окно с множеством кнопок, ползунков и шкал (Женя прочитала название: OBS Studio).
Блокнот вновь ожил: «У тебя есть Telegram?». У Жени этот мессенджер стоял на телефоне, но она им редко пользовалась, в основном переписываясь с однокурсником по делам её университета. Понимая, что мужчина наблюдает за ней через камеру, Женя кивнула и написала в блокноте свой номер телефона. Мужчина открыл окно мессенджера и добавил в программу её личный аккаунт.
Мягкая трель и внизу монитора всплыло сообщение: «Это я». Над сообщением Женя прочитала имя писавшего ей мужчины: Жора. «Вот и познакомились» - подумала она.
Мужчина открыл браузер и нажал на нужную вкладку. Открылась страница, на которой слева вверху, большими желтыми с завитушками буквами было написано: Chaturbate. Ввёл логин и пароль, и Женя увидела два поля: справа – побольше, поле чата со вкладками: ЧАТ, ПОЛЬЗОВАТЕЛИ и PM, и слева – поле поменьше непонятного назначения.
«Хорошей охоты» - всплыло сообщение. Мужчина переключился на окно OBS Studio, нажал «Запустить трансляцию» и на странице появилась зеленая плашка с надписью: «Your stream is good» .
Открылась новая страница – YouTube, и из колонок негромко полилась лёгкая музыка. Женя узнала «Yummy» Джастина Бибера:
Yeah, you got that yummy-yum,
That yummy-yum, that yummy-yummy.
Yeah, you got that yummy-yum,
That yummy-yum, that yummy-yummy.
Say the word, on my way,
Yeah, babe, yeah, babe, yeah, babe!
Any night, any day,
Say the word, on my way,
Yeah, babe, yeah, babe, yeah, babe!
In the morning or the late,
Say the word, on my way .
- Завлекай мемберов.
Женя захлопала глазками и обворожительно улыбнулась.
- Поприветствуй господ.
Девушка помахала ручкой:
- Привет, мальчики!
- Не по-русски!!! Забыла???
- Ой! Hello, boys!
Bonafide stallion,
It ain't no stable, no, you stay on the run.
Ain't on the side, you're number one,
Yeah, every time I come around, you get it done. (You get it done)
Fifty-fifty, love the way you split it,
Hundred racks, help me spend it, babe,
Light a match, get litty, babe.
That jet set, watch the sunset kinda, yeah, yeah!
Rollin' eyes back in my head, make my toes curl, yeah, yeah !
В поле чата появилась надпись: «Hello, Jane. Please, take off your top. I want to see your breasts» .
- Можешь не отвечать, это серые, «бесплатники».
Вошедшая в роль Женя кокетливо отняла руки от клавиатуры.
- Нет-нет! Продолжай общаться! Но с цветными: самые щедрые – мемберы с розовыми и фиолетовыми никами. С ними будь милой. Зелёные ники – члены твоего фан-клуба. Красный – модератор чата, а оранжевый – ты сама. Всё поняла?
Женя утвердительно кивнула головой.
Standing up, keep me on the rise,
Lost control of myself, I'm compromised.
You're incriminating, no disguise, (No disguise)
And you ain't never running low on supplies .
Постепенно она освоилась – в милой болтовне с иностранцами не было ничего сложного: приветливо улыбайся, пританцовывай в такт музыке и маши ручкой.
Hop in the Lambo, I’m on my way,
Drew House slippers on with a smile on my face.
I'm elated that you are my lady,
You got the yum, yum, yum, yum,
You got the yum, yum-yum, woah,
Woah-ooh !
На удивление, розовые и фиолетовые мемберы были немногословны, как бы она не старалась их разговорить. Серые же были очень надоедливы: постоянно требовали её внимания, отвешивали комплименты, выпрашивали и ничего кроме раздражения не вызывали. Вскоре девушка научилась не обращать на них внимание.
Музыка сменилась на другую знакомую Жене песню - «Danse Monkey» Tones and I:
They say, "Oh my god, I see the way you shine
Take your hands, my dear, and place them both in mine
You know you stopped me dead while I was passing by
And now I beg to see you dance just one more time"
"Ooh, I see you, see you, see you every time
And oh my, I, I like your style
You, you make me, make me, make me wanna cry
And now I beg to see you dance just one more time"
So they say
"Dance for me, dance for me, dance for me, oh-oh-oh
I've never seen anybody do the things you do before"
They say
"Move for me, move for me, move for me, ayy-ayy-ayy
And when you're done I'll make you do it all again"
Прозвучал звон монетки, и в чате появилась надпись: «tipped 1 token».
- О! С почином! Теперь разводи!
Женя закусила губу и со стоном закатила глазки.
Ещё звон:
- Ах!
- Не по-русски!!!
- Oh, God! Yes!!!
- Банально, но работает. Продолжай!
Женя продолжила. Её стал увлекать азарт – хотелось больше, как можно больше токенов. Ещё больше! И она всецело и без оглядки отдалась этой страсти.
I said, "Oh my god, I see you walking by
Take my hands, my dear, and look me in my eyes
Just like a monkey, I've been dancin' my whole life
But you just beg to see me dance just one more time"
Ooh, ooh, ooh, ooh, ooh
(Do it all again, do it all again, do it all again)
Oh-oh, oh-oh, oh
Ooh, ooh, ooh, ooh, ooh-ooh
(Do it all again, do it all again, do it all again)
Ooh, ah-ah, ah-ah
В поле чата появилась надпись: «500 tk 15 min».
- Тебя позвали в приват.
Открылась вкладка PM и появилось сообщение мембера:
- Stay a kitty .
Женя замурлыкала и по-кошачьи изогнулась в кресле.
- Стоп. Это зоофилия, и тебя могут заблокировать, - откликнулся Жора, - я помню этого мембера, он извращенец и не для новичков.
Он удаленно вывел Женю из привата и заблокировал ник мембера.
- На первый раз достаточно. Сделаем перерыв.
Женя оставила компьютер и пошла на кухню. Кухня представляла собой небольшое помещение со свежей мебелью и техникой: плитой холодильником и микроволновой печью. На столешнице, между раковиной и плитой стоял чайник и кофемашина. У окна находился круглый обеденный стол и несколько стульев. Пахло сигаретами и фастфудом. Девушка лет тридцати, в красном пеньюаре, разогревала в микроволновке блинчики с мясом. Женя открыла холодильник и взяла банку с колой.
- Колу пьёшь? Вредно же, ведь ею ржавчину отмывают, она желудок прожигает, сама ведь всё знаешь.
Женя присела за стол:
- Я Женя, а вас как зовут?
- Аврора.
- Но это же не настоящее имя…
- У нас здесь не называют настоящие имена.
- Тогда я Джейн.
Пискнула микроволновка. Аврора вытащила блинчики и тоже села за стол:
- Ты новенькая, Джейн?
- Да, а вы? – Женя запнулась и смутилась глупому вопросу. Но Аврора лишь улыбнулась:
- Я опытная вебкамщица. И вот мой тебе совет: поставь перед админом и айтишниками ультиматум не подглядывать за тобой.
- А вы стесняетесь?
- Я? Хах! Не стесняюсь, но зачем показывать себя бесплатно, если можешь показать это за токены?
- Интересная позиция, но за моделями смотрят чтобы те фигнёй не страдали на стриме. – в кухню зашёл Женин недавний знакомый – Жора. В руках он держал пакет с надписью Достаевский.
- А вот и наш администратор Георгий! – воскликнула Аврора, - единственный из нас, у кого есть настоящее имя.
- Всё равно неприятно, когда за тобой подсматривает кто-то посторонний… - пробормотала Женя так, чтобы Георгий её услышал.
Мужчина посмотрел на Женю, и она, неожиданно для себя, кокетливо опустила глазки.
- Георгий, налейте даме кофе, - попросила Аврора. Мужчина положил пакет, взял чашку, налил кофе и подал его Авроре.
- У вас обеденный перерыв? – он посмотрел на блинчики Авроры и колу Жени, - тогда я присоединяюсь.
Георгий вытащил из пакета коробку с лапшой, сел рядом с Женей и принялся за еду.
- Приятного аппетита, Жора, - улыбнулась Женя.
- Благодарю, но меня так называют только самые близкие мне люди. Для тебя можно просто Гоша.
В кухню ворвалась девушка небольшого роста, с розовыми волосами, кошачьими накладными ушками и ярким макияжем. Сходу открыла холодильник, взяла молоко, облокотилась о столешницу и стала жадно пить прямо из бутылки.
- Приват! – ответила она на немой вопрос присутствующих. - Просто жесть была какая-то!
- Сколько? – спросил Георгий.
- Штука!
- Наша анимешница Нанами, - сказала Жене Аврора.
- Так вот ты какая, Нанами… - пробормотала Женя.
- Ага, Белль Дельфин по-русски, - засмеялась Нанами. Она поставила бутылку с молоком на столешницу, подошла к форточке и закурила. Георгий подал ей пепельницу.
- Но скорее я занимаюсь косплеем. Мемберам это нравится, да и деньги приносит неплохие.
- Для этого ты пошла в вебкам? – спросила Женя.
- Я коплю на губы. Мне ещё пятнадцать тысяч не хватает.
- А когда сделаешь губы, на что копить будешь?
- Не знаю, на грудь, наверное.
- Вообще, в вебкам приходят не от хорошей жизни, - откликнулся Георгий, - в основном здесь работают мечтающие о лёгком заработке, или те, кто так и не нашёл своё место под солнцем.
- Я поступила в университет, но бросила. Родители живут в другом городе и до сих пор думают, что я учусь. – сказала Нанами, затем глубоко вздохнула и добавила: - Ладно, пойду я… Она затушила окурок, взяла молоко и вышла из кухни.
Женя допила колу, выбросила банку и пошла к себе в комнату.
Разговоры с мемберами вообще были странными и забавными. Один попросил почитать ему библию прямо во время стрима. Другой кавказец, придерживающийся традиционных взглядов, рассказывал ей, что девушка до замужества должна быть девственницей, что жена обязана родить десяток детей, что честь и верность для девушек превыше всего. После своей длинной и восторженной речи он позвал её в приват…
«На сегодня всё» – пришло сообщение от Георгия.
Она выключила компьютер, лампу и переоделась. На выходе он передал ей купюры:
- За первую смену.
Женя молча взяла деньги.
-Оплата пятьдесят на пятьдесят: половина заработка уходит студии, вторая половина твоя, - уточнил Георгий, - в первый месяц оплата в конце смены, дальше два раза в месяц.
- Хорошо.
- Всё зависит только от тебя: сколько заработаешь, столько и получишь.
Но из-за сильной усталости она уже не слушала: отрешённо накинула пальто и, не попрощавшись с Георгием, вышла за дверь.
Глава четвёртая.
Дни вновь потекли рекой; работу в Теремке Женя чередовала со студией: такой график приносил хороший доход и насчёт платежей за ипотеку можно было уже не беспокоиться.
Смены в студии длились от четырёх до девяти часов четыре раза в неделю. Георгий, поначалу принимавший активное участие в её работе, постепенно дистанцировался, и она, к своему удовольствию, оказалась предоставлена сама себе. Но просидеть столько времени перед компьютером иногда было сложно и скучно: болела спина, уставали глаза. Женя прятала телефон рядом с клавиатурой и тайком переписывалась Вконтакте, или, если мемберов было совсем мало, она заканчивала стрим и уходила из студии.
Со временем Женя вошла во вкус, и такая работа начала ей нравиться. Для привлечения мемберов она покупала новое бельё и одежду (называла это реквизитом), экспериментировала с причёсками и косметикой, разбиралась в незнакомом ей прежде английском языке.
Иногда случалось, что какая-то модель выбивалась из графика, в расписании появлялись окна; Женя же любила такие накладки, потому что на это время комната переходила в полное ее распоряжение, и она оставалась допоздна, уходя из студии лишь на границе позднего вечера и ранней ночи.
Иногда мемберы были особо щедры, и токены обрушивались на Женю золотым водопадом. И даже не в приватах, а просто за красивые глазки, умелое, особо грациозное движение ручкой, кокетливый кивок головкой. В такие моменты на её личике сама собой проявлялась умелая гримаска, глазки расширялись и губки выстраивались бантиком. И, к радости Жени лился непрекращающийся звон колокольчика, извещающий о падающих в её «копилку» этих электронных монеток. Но бывали и совсем скучные дни: щедрые мемберы куда-то исчезали и в её комнатах, на сайтах, оставались только дармоеды – бесплатники. В такие моменты, чтобы убить время и дождаться какого-нибудь щедрого мембера, она открывала в своём телефоне Телеграм и заходила в чаты групп вебкам моделей – может быть промелькнёт среди вороха сообщений какая-то умная мысль, или дельный совет от опытных моделей, который позволит ей перенять опыт новенькой от более мудрых в этой сфере старичков… В один из таких чатов она погрузилась и в этот раз. Почему-то её заинтересовали хаотично появляющиеся во времени цветные квадратики и заключённые в них абзацы сообщений. Из компьютерных колонок продолжала фоном литься негромкая музыка, мемберы говорили ей комплименты, просили и даже требовали её уделить им внимание, но она не обращала на них внимание и вглядывалась в строчки переписок таких же девушек-моделей, как она:
- Девочки, а вам пришли сегодня выплаты со стрипчата?
- Они по средам стали отправлять.
- Надо же, а я не знала, в прошлый вторник приходила выплата. Я и сегодня весь день жду, жду…
- Мне в прошлый раз ровно в двенадцать ночи пришла…
- В общем, главное чтоб пришла. Спасибо за информацию.
- А я на свою голову вылезла опять на стримы… сижу, второй час смотрю на пустоту ахахах. Хотя, судя по битрейту, у меня интернет решил меня послать. Хотя спецом подключала высокую скорость.
- Бывает и такое. Два часа не показатель. У меня вчера сначала всё было ок, потом пусто.
- Можно вроде написать им, спросить Дарси. Вбиваешь в Гугле «Дарси стрипчат» и пишешь ей.
- Подожду до завтра… Ой, всё, пришла выплата!
Кто такая - эта самая Дарси, Женя, конечно же, по своей юношеской наивности и неопытности, не знала. Наверное, думала девушка, она была очень опытной и мудрой вебкамщицей, королевой всех вебкам-моделей, к которой очень сложно, почти невозможно попасть на аудиенцию, или просто добиться её внимания и ответного словечка. Ну ладно, надо читать дальше.
- А я на свою голову вылезла опять на стримы… сижу, второй час смотрю на пустоту ахахах. Хотя, судя по битрейту, у меня интернет решил меня послать. Хотя спецом подключала высокую скорость.
- Бывает и такое. Два часа не показатель. У меня вчера сначала всё было окей, потом пусто.
- Ну у меня страницы новые ахах.
- Ну набьёшь и будет.
Какие-то слова из этого чата Женя не понимала. «Набьёшь», «битрейт», «стрипчат»… жаргон какой-то! Но догадывалась, что из-за примитивных рассуждений самих собеседниц в чате, слова эти не несут в себе особого глубокого смысла. «Разберусь, обязательно разберусь! Лиха беда начало!» Но надо читать дальше! «На чём я остановилась?..»
- У меня у одной сильная просадка уже три дня? Везде… чатур, стрип, бонга, просто неловкое молчание… и всё, тупо пялятся, но ничего… нет донатов, так триста токенов набрала.
«Ого!» - Женя от удивления округлила глаза и откинулась в кресло, но затем рассудила: «Хотя не особо много, вроде от курса зависит, чтобы перевести токены в рубли».
- Сегодня так было на стрипе, очень тихо было. Мемберы сидят, смотрят, но ничего не происходит, либо вообще никого нет. Ухожу в ночную смену спустя час, интересно как оно будет.
- Да это ужас… три дня уже мелочь сыплют и всё… я конечно рада что не ноль, но это грустно.
Жене тоже стало грустно, значит не она одна такая со своими проблемами вебкам-модели. Существуют извечные проблемы, и не у неё одной, а у всех девушек, вынужденно работающих в этой порочной сфере. Но тут в чат ворвалось позитивное сообщение, и даже как-то подбодрило и повеселило девушку:
- А я в среду всегда беру выходной! Хоть и говорят, что каждый день хорош! Нет, среда – мрак! Потому то по средам я и отдыхаю, а с завтра денежки будут сыпаться. Желаю вам всем по пять миллионов токенсов!
И тут же собеседницы подхватили позитив этого сообщения и написали в ответ:
- Ну да, попробуйте среду, раннее утро, не пожалеете!
«Ну вот, обычные жалобы на свою тяжкую бабскую долю и ни одного дельного предложения. Эх…»
Женя хотела уже закрыть Телеграм, забыть этот чат и отложить телефон в сторону, сосредоточившись на своих мемберах, но следующее, только что появившееся сообщение привлекло её внимание:
- Девочки, а вы когда-нибудь задумывались где находят богатый мужей? Которые в Дубаи возят и квартиры покупают?
Женя усмехнулась: «Ну вот, опять…». Какая-то собеседница словно почувствовала незримого читателя сообщений в чате и подхватила Женин сарказм:
- Разбирают ещё щенками таких…
Третья собеседница тут же ответила второй, и вновь разгорелась жаркая дискуссия:
- Да и… не по любви, в большинстве случаев такие союзы.
- Да и богатый выберет, скорее всего, такую же богатую, как он.
С двумя последними тезисами Женя, в принципе, была согласна – кому она нужна, такая приезжая-заезжая, совсем одна, в большом городе, в котором никому нет до неё дела. А богатеньким мальчикам тем более – они проносятся по улицам на своих шикарных машинах и не видят бредущую по тротуару серую мышку Женю. А если видят, то быстро переводят взгляд, не замечая всех её девичьих достоинств. А она девушка-то огого, на выданье! Женя бросила взгляд на висящее тут же в комнате, рядом с ней зеркало, оценила свою фигурку и вновь углубилась в экран телефона.
- Да, ну не всегда так, но это редкие исключения.
Он увидел её из окна своего роскошного автомобиля, медленно бредущую по тротуару, уставшую после тяжкого трудового дня. Остановился, пригласил в тёплый салон, отогрел и увёз к себе. А дальше они как-то жили долго и счастливо. Или увидел её на какой-нибудь вечеринке, где она скромно жалась в уголок залы и, испуганно смотря на посетителей, не понимала, кто они все и что она там делает. А он подошёл, взял её за руку, увёз к себе и… история вновь продолжается, эх… Почему-то на месте этой скромной несчастной девушки, спасаемой прекрасным незнакомцем, она каждый раз невольно представляла себя… «Ладно!», отбросила романтичные и сладкие мысли Женя, «ничего я сегодня уже не заработаю! Надо собираться! Стрим окончен!». На резко встала с кресла, нажав кнопку питания, не прерывая сессию и не закрывая сайты, выключила компьютер, переоделась и вышла из комнаты, затем, не прощаясь с кем-то встреченным на её пути (она погружённая в свои мысли не видела с кем), обулась и выскочила из студии. Вприпрыжку, перепрыгивая через ступеньки, спустилась с лестницы, рывком открыла парадную дверь и ворвалась в свежий и чистый воздух, контрастирующий после сладкого и даже приторного, обволакивающего её воздуха студии. Уже на улице она вспомнила, что чем закончился диалог в том чате, она так и не дочитала.
Лето уже ощутимо вступало в свои права, небо расчищалось, и над городом, сквозь густые тучи, проявлялся далёкий закат, предвещавший скорую пору белых ночей. Именно в такие мгновения, пройдя через дворы и переулки центра, она выныривала с одетой в камень 1-й Советской улицы на Площадь Восстания, любовалась этим закатом и ползущей шумной гирляндой автомобилей. Ей хотелось идти на запад, за Солнцем, скрывающимся за горизонтом, или просто гулять, дыша городским воздухом и впитывая в себя Петербург, до своего дома, или, если позволяли время и силы, избрать конечной точкой маршрута кафе на втором этаже Дома Зингера.
На этот раз она выбрала Басту и включила трек перед Аничковым мостом:
Я часто думаю о том, что ждёт меня в самом конце.
Думаю о целях, размышляю о творце.
Трудно рассматривать нутро в оптический прицел.
Всё разобрать по полкам, взявшись за пинцет.
Философский камень – идеальный рецепт.
Сделать всё, чтобы мои принцессы жили во дворце.
Прости, но нужно расти за ростом цен.
Урвать свою долю, свой кусок, свой процент.
Походя, бросила взгляд на потухшие уже к такому часу окна Теремка: «Да уж, вот оно всё как вышло: хотела спокойно работать, отдавать все силы на осуществление своей мечты, но судьба распорядилась по-своему». Оглянулась на далёкий уже шпиль Площади Восстания, и где-то за ней, немного слева, в домах, её студию, и проследила взглядом от конца до начала: «Ладно». Пока думала, пропустила два куплета песни. Баста не обидится:
90-е сломали отца, так что теперь давай, карабкайся сам.
Пацан, помни лицо говорящих с экрана.
О том, что у всего есть цена.
Лицо в виде пьяного Бориса Ельцина.
Помню девочек, готовых на всё за чек.
Богачей, ищущих харчей, ночлег.
Видел, как они после бессонных ночей
Подойдя к черте, задавали вопрос:
«Жить? А зачем?»
Легко оправдывать цель и средства, я был сам таким.
Надеюсь, я другим стал.
Те, кто не простили меня, пусть отомстят.
Те, кого простил, радо жду в гостях.
Смелый, честный, добрый, верный.
Дедуля для меня всегда останется примером.
И то что он сказал мне, я помню слово в слово.
Трудно жить достойно, но это стоит того.
Перед подземным переходом на Гостинку выключила плеер – всё равно из-за криков сувенирных торгашей ничего не услышишь.
«Живу ли я достойно?..»
***
Для повышения рейтинга на сайтах, её профиль постоянно должен был пополняться фотографиями и видео, и через пару недель её позвали в фотостудию. С утра Женя делала макияж и укладывала волосы. Придирчиво выбрала самое красивое бельё.
Съёмки были назначены на середину дня. Фотостудия располагалась на заводской территории и представляла собой небольшое двухэтажное строение из нескольких съёмочных павильонов. Георгий встретил её прямо у входа, отвёл в один из павильонов, где представил женщине-фотографу. На всякий случай он лично присутствовал на фотосессии. Съёмки Жене очень понравились. Женя вообще любила фотографироваться и быстро нашла общий язык со снимавшей её женщиной. Во время обнажённых сцен Георгий деликатно удалился.
Он был на машине, и Женя попросила довезти её до дома. Вёл аккуратно и не спеша. Девушка задумчиво смотрела в лобовое стекло на проплывающие мимо пейзажи. По салону автомобиля распространялся запах её лака для волос. Тишину нарушил Георгий:
- Предлагаю перейти на «ты».
Жене было всё равно, и она согласилась:
- Хорошо.
- Откуда ты приехала?
Женя удивилась:
- Как ты догадался?
- Говор не местный. Петербуржцы разговаривают жёстко и свысока. Как будто каждый в этом городе потомок дворянина. Ты же – просто и открыто, и как бы это сказать…
- По колхозному. – со смехом перебила его Женя.
- Колхоз – это по-нашему… - задумался Георгий, - в вебе он даже приветствуется.
ЦЕНЗУРА.
Женя спохватилась и указала Георгию пальцем заезд во двор:
- Вот здесь поверни направо и во двор.
Георгий въехал во двор и плавно остановил машину.
Женя отстегнула ремень:
- Ну пока?
- До завтра.
Она открыла дверцу и грациозно вышла из салона. Уже закрывая, задержалась взглядом на нём и поняла, что он смотрит ей прямо в глаза. Смутилась, но он улыбнулся и по доброму, но с нажимом произнёс, разрядив неловкую обстановку:
- Евгения.
- Георгий. - также с нажимом, глядя ему в глаза, ответила она.
И закрыла дверцу.
***
Весь следующий день Женя проработала в Теремке. Потом села на автобус и поехала на вечернюю смену в студию.
Привычно сняв верхнюю одежду, Женя взяла свои вещи из шкафчика. Затем пошла навстречу ожидавшему её на пороге комнаты администратора Георгию. В комнате Женя увидела сидящую на кресле, за компьютером Аврору. Второе кресло стояло рядом и пустовало. Наверное, подумала Женя, там раньше, рядом с Авророй сидел Гоша. Георгий произнёс:
- Привет. У тебя новый сайт. Пошли, покажу.
Он довёл её до 1 комнаты и впустил внутрь. Комната восхитила Женю: красивые золотистые обои, старинный камин, цветы в изысканной вазе. Перед камином находилось глубокое плюшевое кресло с широкими подлокотниками. Перед креслом, на столике, стоял компьютер и кольцевая лампа сбоку от него. Георгий застелил свежее покрывало, усадил Женю в кресло, присел на подлокотник, включил компьютер и камеру. Нажал на вкладку браузера – Stripchat. Открылось окно, внешне напоминающее тот сайт, с которым она работала: справа то же поле чата, а слева, вместо непонятных цифр и шкал, её изображение.
Георгий показал Жене как начать и закончить трансляцию на сайте. Затем произнёс:
- Принцип работы с сайтом точно такой же: чатишься с мемберами, получаешь токены, уходишь в приват с желающими, - продолжил Георгий, - в общем, всё как обычно. Сама справишься?
- Справлюсь.
- Ну хорошо.
На этом Георгий встал и покинул комнату.
Женя переоделась, прихорошилась и начала привычный стрим.
Довольно быстро она разобралась с работой на двух сайтах, которые определяла по звуку получаемых токенов.
Из колонок негромко лилась музыка: ремикс «Memories» Maroon 5:
There's a time that I remember, when I did not know no pain
When I believed in forever, and everything would stay the same
Now my heart feel like December when somebody say your name
'Cause I can't reach out to call you, but I know I will one day, yeah
Everybody hurts sometimes
Everybody hurts someday, ayy-ayy
But everything gon' be alright
Go and raise a glass and say, ayy
Here’s to the ones that we got
Cheers to the wish you were here, but you’re not
Because the drinks bring back all the memories
Of everything we’ve been through
Toast to the ones here today
Toast to the ones that we lost on the way
Because the drinks bring back all the memories
And the memories bring back, memories bring back you
За смену её несколько раз позвали в приват. Ничего серьёзного. Время пролетело незаметно, и порядком уставшая Женя хотела уже закончить смену и выключить компьютер, но раздалась трель Телеграм, и появилось сообщение от Георгия:
- Поговорим?
Женя поставила песню на паузу и набрала на клавиатуре:
- Давай.
- У тебя скоро день рождения.
- Откуда ты узнал?
- В твоём паспорте прочитал, - написал Георгий и поставил смайлик, - съездим куда-нибудь? Куда хочешь?
- Ну, я так сразу не готова решить… - Женя замялась, но потом догадка блеснула в её голове, и она безапелляционно заявила: - Я хочу к воде.
- Куда именно? Петербург окружает вода.
- Не важно. Пусть это будет сюрприз. – попробовала пошутить она, но быстро осеклась: в любой шутке есть доля шутки. «А что если… что если?.. Только не это! Не надо, пожалуйста!»
- Какой сюрприз? – Женю передёрнуло, она хотела уточнить и расспросить всё подробно, но Георгий больше ничего не ответил, и девушка постаралась побыстрее этот разговор забыть (авось всё обойдётся, и он до завтра об этом забудет) и переключилась на работу. Снова запустила трек.
There's a time that I remember when I never felt so lost
When I felt all of the hatred was too powerful to stop (Ooh, yeah)
Now my heart feel like an ember and it's lighting up the dark
I'll carry these torches for ya that you know I'll never drop, yeah
Everybody hurts sometimes
Everybody hurts someday, ayy-ayy
But everything gon' be alright
Go and raise a glass and say, ayy
Here's to the ones that we got (Oh-oh)
Cheers to the wish you were here, but you're not
'Cause the drinks bring back all the memories
Of everything we've been through (No, no)
Toast to the ones here today (Ayy)
Toast to the ones that we lost on the way
'Cause the drinks bring back all the memories (Ayy)
And the memories bring back, memories bring back you
«Вообще не идёт! Какой-то день неудачный!» Женя раздражённо, не прощаясь с мемберами, закрыла окно чата и выключила компьютер.
Глава пятая.
В кондитерской намечалось два выходных, Георгий всё ещё помнил о Женином празднике и об обещанном ей сюрпризе, и в студии отпрашиваться было не нужно. Но с утра холодной изморосью совсем некстати пошёл дождь. Женя, так надеявшаяся на солнце в этот особенный для неё день, с нетерпением и досадой ждала скорого окончания непогоды. На всякий случай она захватила с собой тёплое пальто и простую непромокаемую обувь.
Георгий, как и обещал, заехал за ней рано утром и взял курс на восток. Они выехали из города со стороны Мурманского шоссе. Дождь пошёл сильнее и превратился в ливень. Вода скапливалась под дворниками и уносилась шквалистым ветром. Георгий снизил скорость.
Женя молча глядела в окно. Дома поредели, начинался пригород. Попадавшиеся по пути поселки под потоками дождя выглядели безжизненными. Она уже начинала жалеть об этой поездке. Её недовольство передавалось расстроенному, но не подававшему вида Георгию.
Девушка недовольно поёжилась. Георгий заметил её Не отрываясь от дороги, Георгий взял с заднего сиденья термос и передал его Жене. Она открутила крышку, нажала клапан, и по салону разлился ароматный запах кофе. Налила кофе в крышку, пригубила напиток и обняла её горячие бока. Георгий улыбнулся, и Женя вдруг поняла, что кофе не растворимый, а заботливо приготовлен им для неё. Она улыбнулась ему в ответ, разрядив этим обстановку. Георгий прибавил печку. Женя согрелась и задремала.
Проснулась она, когда Георгий свернул с шоссе на небольшую, петляющую между деревьями и холмами, дорогу. Начался очередной посёлок, и Георгий понизил скорость. Лес постепенно редел, и Женя видела мелькающий берег и за ним бесконечный, освещаемый матовым солнцем, простор. Дорога пересекла посёлок, разделяя его посередине. По обеим сторонам дороги выстроились дома: те, что дальше от берега, были старой постройки – с деревянным облупленной краской забором, окружённые кустарником и огородами с простыми деревянными рамами и стёклами, забранными ситцевыми занавесками, а те, что ближе к берегу, уже побогаче – обшитые сайдингом и декоративным кирпичом, с ухоженными, ровно постриженными газонами, свежеокрашенной оградой и дорогой тротуарной плиткой. За оградами стояли катера и лодки на прицепах.
Автомобиль Георгия проехал очередной такой дом, и Женя заметила, что один мужчина высунулся из открытого окна и, положив локти на подоконник, переговаривался с женщиной в шлёпанцах и ярком платье. Женщина поливала из шланга цветы в клумбе, следила за детьми, играющими в песочнице рядом с клумбой, и что-то с улыбкой отвечала мужчине. У Жени от весёлых раздумий защекотало в груди – она представила, что когда-нибудь станет хозяйкой такого же дома, будет высаживать и поливать цветы в клумбе и присматривать за своими детками. Её муж, может быть это будет Гоша, станет также любоваться своей семьёй и всё у них будет хорошо и замечательно. «Тьфу-тьфу, как бы не сглазить» - она отогнала свои озорные мысли, и они роем бабочек вспорхнули и вылетели из её головы.
Очередной поворот и за деревьями открылась бесконечная водная гладь, сливающаяся с серым, свинцовым небом. Женя повернулась к Георгию:
- Это?..
- Ладога. – ответил он.
Девушка приоткрыла окно, и в салон ворвался свежий воздух, смешанный с дождевыми каплями. Вытянула руку и подставила ладонь навстречу стихии. Рукав блузки моментально намок, но отдавшись ярким, мимолётным ощущениям, она об этом не беспокоилась.
Дорога приблизилась к пологому, покрытому валунами, берегу. Дождь утих и редкие капли долетали и разбивались о стёкла машины. Георгий съехал на обочину и помог Жене спуститься к воде. Они долго стояли у самой кромки, и, не говоря друг другу ни слова, смотрели за горизонт и слушали неспешный плеск волн.
Женя сняла пальто, отдала его и свой телефон Георгию и пригладила волосы. Георгий перекинул пальто через руку, отошёл и сделал несколько Жениных снимков на телефон.
- Покажи? – Женя протянула руку, взяла у Георгия телефон и стала придирчиво рассматривать фотографии. Он подошёл и накинул ей на плечи пальто. Заметил фотографию с Жениной голой грудью. Женя перехватила его взгляд и улыбнулась:
- Для мемберов.
Они вернулись в теплый салон. Георгий завёл двигатель и выехал на дорогу. Остаток пути проехали молча – каждый думал о своём.
Берег расширился и начали попадаться песчаные пляжи. Появились крытые кафе и ресторанчики. Георгий припарковался у одного из них: возле домика, выходящего прямо на пляж, сушились лодки, гамаки на летней террасе покачивались на ветру. Возле дома стояло дерево с массивными, вымытыми водой, корнями.
Внутри было тепло и уютно. Столы были застелены белыми скатертями. Ни одного посетителя не было. Они взяли единственную папку меню со стойки у входа и заняли столик у широкого окна, поближе к террасе и воде. Георгий помог Жене снять пальто и пододвинул стул, когда она села за столик. Сам снял верхнюю одежду и сел напротив. Пока Георгий читал меню, Женя задумчиво водила пальчиком по узору на скатерти и смотрела в окно.
- Что ты будешь? – спросил Георгий.
- Я не хочу есть, чего-нибудь лёгкого.
- Вина?
-Я не пью.
-Я тоже. За рулём.
Подошла официантка.
- Чайник чая и два салата. – Георгий захлопнул меню и положил на край стола.
- Какой чай? Чёрный, зелёный, фруктовый? – спросила официантка.
- Чёрный. – решил Георгий.
Официантка взяла меню и удалилась.
- Итак, хочу предложить тебе приключение… - начал Георгий.
- Все приключения плохо кончаются. Знаю по собственному опыту, – ответила Женя, - и вообще я не очень люблю сюрпризы… Перестала любить как переехала в Питер.
Георгий смутился:
- Ты всегда так язвишь?
Женя смягчилась и, понимая, что Георгий из лучших побуждений хотел сделать ей что-то приятное, попыталась смягчить неловкую обстановку:
- Не всегда…. Прости если тебя обидела… Ну хорошо, к сюрпризам отношусь сдержанно, смотря какие сюрпризы. И смотря чего я хочу…
- Тогда чего же ты хочешь?
Женя задумалась.
-Я хочу туда. – она показала пальцем на воду.
- Значит я угадал твоё желание, - улыбнулся Георгий, - но сначала тебе нужна тёплая одежда.
- А моя не подойдёт? – Женя кивнула на своё пальто.
- Разве тебе не холодно?
- Немного.
- Дальше будет холоднее. – заверил её Георгий.
- Боюсь представить, что это будет за приключение. – поёжилась Женя, но уступила ему и от дальнейшего спора отказалась.
Принесли заказ. Георгий разлил чай по чашкам, Женя перемешивала салат.
Поели молча. Георгий расплатился и проводил Женю обратно к машине. Открыл дверь багажника и достал объёмистую сумку. Из сумки вытащил непромокаемый комбинезон и передал Жене. Женя надела комбинезон прямо поверх брючек. Напоследок Георгий снял с Жени пальто и укутал в красную, плотную куртку с капюшоном. Куртка и комбинезон Георгия были Жене не по размеру, и она как могла, подогнала эту одежду под себя. Затем переоделся Георгий. Взял походную сумку, положил в неё термос с кофе и перекинул сумку через плечо.
Они вернулись на пляж и Женя, не спрашивая, пошла за своим провожатым. Её волосы взбунтовались под порывами ветра, она свернула их в узел и надела капюшон. Идти было не долго. Вскоре за ближайшим поворотом открылась небольшая гавань и причал. Женя от удивления и восторга прижалась к Георгию и обняла его руку: на причале со спущенными, свободно плещущимися на ветру парусами, стояла яхта.
Женя с восторгом посмотрела на Георгия. Он перехватил её взгляд:
- С днём рождения.
Георгий оставил Женю на причале. Сам отлучился в стоящий неподалёку от причала домик администрации – заполнить бумаги на аренду. Вернулся с двумя спасательными жилетами. Один из них дал надеть Жене, второй надел сам. Помог девушке взойти на борт, отвязал судно от кнехта, оттолкнул его от причала и запрыгнул на яхту.
Судно отошло от берега. Георгий поднял паруса и встал за штурвал. Женя прошла на нос и, держась за медные перила, с замиранием сердца смотрела на водную гладь. Она сняла капюшон и расправила волосы – хотела каждой клеточкой тела ощущать эти чудесные мгновения, и, может быть, запомнить их на всю жизнь.
Берег отдалился. Ветер утих и, плавно качаясь на волнах, яхта ровно шла по своему курсу. Плеск волн нарушал стоявшую вокруг тишину. Георгий зафиксировал штурвал, отпустил паруса и близко подошёл к Жене.
- Как мне хорошо… - тихо сказала она.
Вместо ответа он мягко накрыл её ладони своими.
Георгий спустил паруса, и судно медленно поплыло, подгоняемое течением. Он вернулся к Жене, достал из сумки покрывало и расстелил его на палубе. Затем достал термос с кофе, сел и пригласил Женю сесть рядом. Предложил ей ещё вполне горячий напиток и девушка, отпив его, согрелась.
- Знаешь, я хотела именно этого. – сказала она.
Яхта проплыла мимо конуса с красным фонарём.
- Что это?
- Буй, - ответил Георгий, дальше нам нельзя. Озеро коварно, и, если попадём в шторм, или нас унесёт течением, можем не выбраться.
- Тогда возвращаемся. – решила Женя.
Георгий встал, подошёл к штурвалу и развернул судно.
- Попробуй если хочешь, это не сложно, - предложил он штурвал яхты Жене.
- Но я не умею!
- Это не так сложно. Я научу тебя.
Он подвёл Женю и положил обе её руки на штурвал:
- Ловишь ветер и держишь курс.
Женя не смогла сдержать эмоций и засмеялась от восторга. Её восхищала мысль, что она сама может обуздать стихию и управлять судном. Решившая, что впечатлений на сегодня достаточно, она вновь стала получать их сполна. Георгий руководил ею, давая советы, и корректировал штурвал, когда это было необходимо:
- Держи его как голубку: нежно, чтобы не раздавить, но крепко, чтобы не упорхнула.
Показался причал. Женя отдала штурвал Георгию и прислонилась к перилам.
- Но где ты всему этому научился? – спросила она.
- С детства. Мой отец был директором яхт-клуба и привил мне любовь к воде. Иногда он брал меня с собой и учил премудростям мореходного дела. Мы исходили весь Финский залив. Однажды дошли аж до Родшера .
- Здорово. С тобой не пропадёшь! – Женя вздернула подбородок и гордо посмотрела на Георгия.
Георгий спустил паруса и пришвартовал яхту к причалу. Подал руку Жене, когда она спускалась с палубы.
Администратор вышел их встретить и проверить яхту. Они отдали ему спасательные жилеты и отправились к машине Георгия.
- Подожди, - Женя развернулась и пошла обратно на берег, - я должна попрощаться.
Георгий пошёл за ней.
Женя вышла на пляж и, не обращая внимания на холод, сняла обувь. Подошла к воде и ощутила, как сквозь прохладу волны нежно ласкают пальцы её ног. Сзади подошёл Георгий. Женя повернулась к нему, встала на цыпочки и поцеловала в губы:
- Спасибо. Это был лучший день рождения в моей жизни.
***
Вернулись к машине, но снова пошёл ливень такой силы, что об обратной дороге можно было даже и не думать.
Около пирса находилась небольшая, двухэтажная гостиница, представляющая собой крепкое, обработанное декоративной пропиткой, бревенчатое строение со стеклопакетами и односкатной черепичной крышей. Посредине здания, под жестяным навесом, расположился вход, куда подошли промокшие Георгий и Женя.
Позади них, где-то на пляже, вспыхнула молния. Грянул гром.
Георгий поспешил открыть металлическую, оббитую лакированным шпоном дверь – прозвенел колокольчик. Пропустил вперёд Женю.
Поначалу ей показалось, что она попала в какой-то американский фильм: навесной потолок с маленькими, но яркими, окантованными позолотой светильниками; стены из деревянных панелей, на которых были приколоты бесчисленные листки с расписаниями и правилами для постояльцев. На видном месте висел плакат с предупреждением носить маски и перчатки. В углу помещения стояли шкафчики с ячейками для корреспонденции. Широкий и массивный ресепшен располагался посередине и занимал почти всё небольшое помещение приёмной. Между ресепшеном и, висящей на стене, пронумерованной доской для комнатных ключей, сидела миниатюрная девушка-администратор. Она смотрела в монитор и обратила на посетителей внимание, только когда Георгий резко ударил по, стоящему на стойке ресепшена, настольному звонку.
- Комнату на двоих. – произнёс Георгий, глядя на приколотый к стене, недалеко от администратора, листок с расценками.
- С одной кроватью? Двумя?
Георгий вопросительно посмотрел на Женю.
- Одной. – перехватив его взгляд, ответила за него Женя.
Девушка протянула Георгию кассовый аппарат. Он достал свой телефон и расплатился. Взял ключ с биркой-номером комнаты.
- Я хочу есть… - встав на цыпочки, шепнула Георгию Женя.
- У вас можно перекусить? – спросил Георгий администратора.
- Уже поздно. Буфет закрыт, но если хотите, то можете что-нибудь там найти – благосклонно разрешила она и махнула рукой в сторону боковой двери возле ресепшена.
В буфете они нашли пластиковую посуду (несколько тарелок и стаканчиков) и стопку бумажных салфеток. В холодильнике осталось нетронутое блюдо с курицей-гриль и упаковка с сырным ассорти. В хлебнице немного хлеба. Разогрели курицу в микроволновке. Взяли всё с собой, положив в полиэтиленовый пакет, который нашли тут же.
В дальнем углу буфета Женя увидела ещё одну дверцу с выключателем. Открыла её и включила свет. Увидела небольшой погреб с полками вдоль кирпичных стен. Все полки были уставлены бутылками с выдержанным вином. Сзади подошёл Георгий и вопросительно посмотрел на Женю:
- Такой день…
Та оглянулась и посмотрела в его глаза:
- Ну хорошо, мне белого, на донышке… - уступила ему Женя.
Он зашёл в погреб и выбрал пару бутылок. Отыскал в буфете штопор.
На обратном пути Георгий остановился у стойки ресепшена и расплатился за еду с администратором.
Затем прошли по небольшому коридору и поднялись по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Женя шла впереди, неся в охапке бутылки с вином. Георгий чуть позади с объёмным пакетом еды и посудой.
Наконец, он сверился с номером на бирке ключа и табличкой на двери одной из комнат. Открыл ключом дверь.
Комната пахла сырым деревом и свежепостиранным бельём.
Всполох молнии за окном осветил комнату с большой двуспальной кроватью, покрытую толстым бархатным покрывалом.
Георгий включил свет. После полутёмного коридора Женя зажмурилась:
- Зачем такой яркий свет? Выключи!
Она подошла к кровати, положила на неё бутылки с вином, расправила покрывало и взобралась, сев по-турецки, сверху.
Георгий притушил свет и включил ночник над кроватью.
Разобрали пакет. Курица была ещё тёплой и передала своё тепло и жир лежащему рядом хлебу.
Голодная Женя, придвинув к себе блюдо, жадно открывала куски курицы пальцами и заедала хлебом, роняя его крошки из переполненного рта прямо на покрывало. Георгий улыбнулся. Она заметила его улыбку и тоже засмеялась, давясь курицей и хлебом:
- Ну фто??? Я офень хофела ефть!
Георгий открыл вино и разлил его по стаканчикам. Женя взмахом руки попросила налить побольше. Затем залпом выпила вино, освобождая рот от еды, несколькими глубокими глотками. С непривычки напиток обжигающе разлился по организму и она, согнувшись, закашлялась. Георгий ласково похлопал её по спине. Наконец, кашель прекратился, и по телу разлилось сладкое тепло и истома.
Георгий вновь разлил вино по стаканчикам. Женя вытерла салфеткой губы и взяла у него свой:
- За что пьём?
- За всё хорошее, - ответил он, - на брудершафт?
- Ты банален, – улыбнулась Женя, - давай на брудершафт!
Выпила с Георгием вино и подставила ему губы. Его язык оказался у неё во рту. Она была не против.
Прервав поцелуй, Георгий убрал блюдо с курицей на прикроватную тумбочку. Вино и стаканчики туда же.
Женя разоблачилась и юркнула под одеяло, за ней, быстро избавившись от одежды, последовал Георгий. Девушке нравился он сам, тепло его тела, его объятия и умелые поцелуи: он был искушенным мужчиной.
Она страстно перебирала пальцами его плечи и шею. Затем, не выдержав напряжения, перевернула Георгия на спину, забралась сверху и, глядя ему в глаза, прошептала:
- Смотри сколько во мне нежности, и она вся – твоя.
Поцеловала его губы, затем вниз: подбородок, шею, грудь, живот… Закрыла глаза…
Через пару минут Георгий не выдержал – перевернул её на спину и навис сверху, прижав её руки своими, с улыбкой посмотрел ей в глаза:
- Посмотри, сколько во мне нежности.
Он натянул взятый из ниоткуда презерватив и раздвинул Жене ноги.
Женя закрыла глаза и ощутила себя парящей над лугом, покрытом свежей, молодой травой раннего лета. Посреди луга стояла девушка в прозрачных белых одеждах, и Женя, вдруг поняла, что это она сама. Она подлетела к девушке и стала кружиться над ней. Девушка не обращала внимания на неё и продолжала стоять неподвижно, смотря куда-то перед собой. Женя приблизилась ещё немного и вдруг почувствовала, что ей стало очень хорошо и приятно. Подлетела совсем близко: ей стали видны каждая веснушка на лице девушки, каждый её волос на голове и нитка на её одеждах. В этот миг Женя утонула в сладкой неге и непроизвольно закрыла глаза. Исчезла девушка и луговое поле. Пропала она сама.
Проснулась уже глубокой ночью. Дождь хлестал по стёклам, стучал по черепице на крыше. Завывал ветер, со свистом проносившийся над виднеющимся в свете уличного освещения, среди деревьев, пляжем. Женя посмотрела на противоположную кровати стену: тени от колышущихся под порывами ветра ветвей деревьев, исполняли на полотне света свой прерывистый танец.
Рядом спал, сбросив с себя одеяло, Георгий. Женя накрыла его, поправила одеяло и, положив руку ему на грудь, вновь уснула.
***
Стакан наполовину полон, стакан наполовину пуст. К счастью ли, к несчастью, но бывает и так, что стакан полный, или пустой. Редко, но бывает. В другом мире.
Время и Пространство существуют вместе, но не могут воссоединиться: как Солнце и Луна, как день и ночь. Но они не одиноки. Они идут рука об руку, схожи, как близнецы и различие лишь в мелочах, но эти мелочи очень важны.
То, что реальность не едина, он понял ещё в юности. Стакан был пуст и вдруг оказался полон – достаточно было лишь моргнуть. Как он это сделал, так и не понял. Поначалу он подумал, что является реинкарнацией Иисуса и наполняет кубки не вином, а водой, но второй стакан так и не был наполнен, как бы ему ни хотелось, как бы он ни пытался. И он забыл об этом необычном случае. Достигнув зрелости, он догадался, что достаточно лишь посмотреть вокруг сквозь трещины в каменной стене реальности, чтобы понять – мы создали сами свой сумасшедший дом иррациональности и отчаяния. Создали своими мыслями, мечтами и желаниями. В этом мире нет равновесия, нет справедливости. Есть богатые и бедные, здоровые и больные, сытые и голодные. Не бывает одновременной сытости, нет всеобщего богатства, нет абсолютного здоровья. Мечты как снежинки - падают на гладкий фундамент изначального. Ибо вначале было слово.
Это произошло летним, солнечным днём, в одной парикмахерской. На стене, напротив кресел и столиков, висели большие зеркала. Он подошел ближе к зеркалу и увидел, что смотрит на себя, на своё отражение. Он помахал рукой, и отражение тоже подняло руку и помахало ему. На миг показалось, что отражение реально, ибо его собственная рука поднялась позже, но потом он пришел в изумление от того, что рука отражения, как и его, была левой. Это было не зеркало, а само отражение поднимало руку и махало ему. Другой «он» оказался живым, самим собой. Он посмотрел на окружающие его вещи - всё было таким же, как и рядом с ним. Таким, да не таким. Какие-то предметы в зазеркалье были расставлены не в том порядке, какие-то и вовсе отсутствовали, а какие-то, наоборот, были здесь. Притом, на некоторых вещах читались совсем другие надписи: буквы вместо цифр, цифры вместо букв; вперёд-назад, задом-наперёд... Он внимательно оглядывал отражение и всё меньше находил сходства со своей реальностью. Впоследствии он понял, что в зазеркалье вещи необычно живые: они дышали объёмом и цветом, как растения на солнечном островке поляны.
Он протянул руку и коснулся стекла, но зеркало не было безоговорочно твёрдым - его рука вдавилась, упруго встречая препятствие, он нажал, мягко прорвал преграду и оказался в другой комнате, схожей с него. Потом он сделал совершенно необычную и даже сумасшедшую вещь – шагнул в зазеркалье.
Прислушался к себе, к своим ощущениям – запахи, свет, краски этого мира были точно такими же, как и в его прежнем. Потом огляделся — это всё-таки была иная реальность, но в то же время другая, хотя в ней и не было ничего необычного. Он вышел на улицу: то же время года, люди ходят в такой же одежде, у них такие же руки и ноги. Природа, дома, транспорт – всё было прежним. Люди вокруг не видели в нём пришельца и принимали за своего, значит – он был таким же, как и они. Тогда он успокоился и унял свои страхи. Он шёл достаточно долго, в голове не было никаких мыслей, было легко, он был прежним, и вселенная была прежней. Затем он сел на автобус и поехал в центр города. Пока ехал, смотрел в окно – люди всё так же спешили по своим делам, ехали в автомобилях, ждали транспорта, садились и выходили из него. Он доехал до нужной остановки и вышел в сад. Шёл по аллеям и наслаждался запахом цветов и деревьев. Когда он переходил через ручей, то набрал в ладони воды - вода оказалась холодной, прикоснулся к земле - земля была тёплой, он испытал радость, и ему стало хорошо.
Затем он увидел девушку. Она была в лёгком, цветочном платье, с волосами до плеч и была прекрасна, вышла из яблоневой аллеи и протянула ему спелое яблоко. Он принял дар и вкусил плод. Ничего вкуснее он не пробовал. Потом они долго шли, держась за руки, пока солнечный, тёплый лес не превратился в снежное поле без конца и края, и падающие снежинки таяли в локонах её волос. Они говорили обо всём, а о чём он уже и не помнил. Казалось, они прошли через всю вселенную и опять очутились на знакомой поляне. Их руки разъединились, она отступила от него на шаг и внезапно исчезла. И тогда он понял, что постиг гораздо меньше, нежели её разум - она тоже могла переходить из реальности в реальность, но уже без помощи зеркал, как умел он. Она была особенной, не такой как все, не такой как он, как бы банально это ни звучало. В нём появилась тоска по единственной родной душе, и он решил её разыскать. В парке он нашёл комнату смеха, единственную, где были зеркала, изломанные, но это его не волновало. Он снова, как и раньше, протянул руку, коснулся и надавил на стекло, затем перешагнул границу.
Этот мир был вывернут наизнанку, как и зеркало, в которое он вошёл. Мир, лишённый всяких чувств и переживаний: любви, страсти, радости и горя. Люди в этом мире существовали как механические куклы и даже движения их были дёрганными и прерывистыми. Он был единственным живым, и это не ускользало от тех, кто его окружал. Его сердце билось слишком громко и привлекало внимание окружающих. В этом мире её не было, да и не могло быть, ведь она бы обязательно постаралась раскрасить всё красками своей души и что-то изменила, возможно, всё. Он ушёл и пожелал больше никогда сюда не возвращаться. Потом проходил через множество зеркал, был во множестве миров и ощущал, что где-то она была совсем недавно, и он опоздал на считанные минуты. Запах её духов ещё растворялся в воздухе. Он снова прошёл через зеркало, и… вокруг не было комнаты смеха, не было парка, не было города. Оглянулся назад и понял, что по ошибке, задумавшись о ней, прошёл через стекло. Тогда он посмотрел вокруг и увидел песок и солёную воду. Наверное, это был океан без конца и края. Он увидел чьи-то следы на песке - недавние, но уже занесённые волнами и понял, что здесь он не один. Пошёл по следам, ближе к горизонту, и через какое-то время услышал пение. Оно было нежным, как шевеление травы от лёгкого ветерка. Пошёл на её голос, зашёл за поворот и увидел её. Она была в другом платье, а волосы стали длиннее, сидела на поваленном дереве, задумчиво смотрела вдаль и пела. Всё это: песок, океан, небо и деревья были её домом. Сколько времени прошло, пока он бродил по мирам в её поисках? А нужно было просто вернуться в её мир. Она увидела его, встала, подошла и посмотрела ему в глаза. Он обнял её и больше никогда и никуда не отпускал.
***
Проснулась в пустой кровати – Георгий, уже одетый, собирал вещи и засовывал остывшую курицу и хлеб в пакет. Посмотрел на Женю:
- Проснулась соня? Хорошо спала?
- Да. А ты?
- А мне не спалось – ты храпела.
Георгий рассмеялся, и Женя кулачком ткнула его в бок.
- Что снилось?
- Мне снился… ты. Только я была тобою, а ты мной. – Девушка легла на бок, положила ладонь под подушку и следила за действиями Георгия.
- Как это? – Георгий ходил по номеру, положив пакет с курицей у входной двери и проверяя, не забыл ли он свои вещи.
- Ну… так. Говорю же, я была тобой и искала тебя, когда ты был мной… только, представь себе, ты на меня не был похож: какая-то застенчивая, худенькая шатенка – кожа да кости, сама себя стеснялась! – Женя игриво попыталась пошутить и ждала от Георгия ответной реакции.
- Ну ничего себе… - отстранённо, и, как будто не понимая шутки и вообще не слушая Женю, буркнул Георгий. Сейчас он вообще был сосредоточен, как будто слушал только себя и продолжал бормотать и хлопать себя по карманам: - Так… ключи здесь, бумажник здесь, телефон здесь…
«Ну и ладно…» - Женя, раскинув руки, сладко потянулась, и посмотрела в окно: сквозь плотные тучи робко пробивалось рыжее, утреннее солнце. Ей вдруг захотелось… захотелось никуда не уезжать – остаться здесь: слушать плеск волн этого огромного озера, встречать рассветы и провожать закаты, копаться в огородике, изображая хлопоты и бурную занятость, устраивать бесконечные уборки и расстановку вещей в большом деревянном доме, который вот так же пахнет смолой и брёвнами, как эта премилая гостиница. Эх, но всё-таки надо в город, с которым она сковала себя прочной цепью обязательствами ипотеки и уже начинающей утомлять работой в кондитерской. Девушка нехотя натянула майку, встряхнулась, прогнала медленно уходящий и такой сладкий сон, затем притонную истому пробуждения, и засеменила на цыпочках в ванную.
Когда она вернулась, Георгий сидел на аккуратно застеленной кровати. Посмотрел на часы, затем на неё:
- Одевайся. – кивком головы указал на кровать, где была аккуратно разложена её одежда. Не говоря ни слова, Женя послушно подошла к краю кровати, оценивающе перебрала одежду и, красуясь и украдкой бросая взгляд на Георгия, оделась. На ресепшене Георгий отдал администратору ключ от номера. Женя вышла первой на улицу и глубоко вдохнула свежий, пахнущий дождём, утренний воздух. Подошёл Георгий, и, глядя куда-то в сторону их машины, произнёс:
- Надо ехать, но у меня проблема: алкоголь не выветрился. Может быть, пока погуляем?
- Давай, - согласилась девушка, - пошли к станции?
- Ну пошли…
Они вышли на дорогу и уже скоро, обходя лужи, подошли к широкой, заасфальтированной площади, в дальнем конце которой находилось двухэтажное здание вокзала и железной дороги за ним.
Площадь представляла собой типичное для таких поселков место: павильончики, опоясывающие площадь, где-то вездесущие кавказцы устроили автостоянку, и, негромко переговариваясь, стояли толпой рядом со своими машинами. Вдалеке, на перроне вокзала, Женя увидела странную картину: старика с большим, объёмистым рюкзаком и подростка, держащего его за руку. Вглядываясь вдаль, они ждали электричку.
Женя вытащила телефон и зачем-то сфотографировала площадь. В последний момент она подняла объектив и нажала кнопку затвора – получился всё тот же пейзаж: солнце и пелена туч, но крыша вокзала заменила собой ставни гостиницы, что было на взгляд Жени красиво и более камерно (этого слова она не знала, но явственно ощутила чувство, посетившее её).
- Перекусим? – Георгий махнул рукой в сторону павильона с шавермой, - Ты это ешь?
- Я ем всё и очень голодна, – ответила Женя – Пошли.
Зашли в ближайший, пахнущий чесноком и майонезом, павильончик. Кафе встретило их трелью дверного колокольчика. Шаурмист, сидевший за прилавком, отвлёкся от полностью поглотившего его внимание старенького смартфона, бросил на них мимолётный взгляд и опять увлёкся перепиской с каким-то собеседником. Они заказали классическую шаверму для Жени и в сырном лаваше, без помидор, но с картошкой – для Георгия. Два чая. Заняли столик у окна. Женя окинула взглядом помещение: немногочисленные посетители, склонившись над пластиковым столом, молча поедали свою трапезу. Компания из двух мужчин и женщин лениво ковыряла вилками почти опустевшие тарелки. Посетители кафе сидели на приличном удалении друг от друга - хозяин кафе строго соблюдал ковидные ограничения, наклеив кресты из лент на столы и стулья и расположив мебель в шахматном порядке.
Хозяин окликнул Георгия. Тот подошёл к стойке и принес Жене поднос с шавермой и кипятком в бумажных стаканчиках. Чай пришлось готовить, обмакнув пакетик в кипяток и высыпав в стакан стики с сахаром.
Женя подцепила кончик бумажного стика и оторвала его головку.
- Не так – заметил Георгий. Он взял стик и разломил его пополам прямо над своей чашкой. Сахар высыпался в кипяток.
- Никогда бы не подумала… - ответила Женя.
- Между прочим стики изобрели в Америке, и изобретатель стиков болезненно воспринимал тот факт, что его изобретением неправильно пользуются. Глядя на тебя, он бы покончил с собой. – засмеялся Георгий.
- Вот прямо приехал бы сюда из Штатов, и повесился, – отшутилась ему Женя, – или что он там сделал…
- Давай уже есть… - произнёс Георгий и откусил шаверму….
- Уф! – Георгий встал на пороге и похлопал по животу, затем обратился к Жене – Наелась?
- О Да!
- А я и запах отбил!
Кафе проводило их всё тем же звоном дверного колокольчика. Женя первая, робкими мягкими шажками, спустилась на металлическую подножку, затем на серый асфальт. Следом за ней на улицу вышел Георгий, замер на подножке и, оглядев привокзальную площадь, мощно выдохнул из груди жирный воздух кафе и набрал в неё свежего кислорода.
- Ну пошли обратно? – обернулась и, смотря снизу вверх на парня, робко спросила его девушка.
Георгий перевёл взгляд на Женю:
- Пошли!
Обратная дорога к машине не заняла много времени. Шли молча, и ничто не отвлекало Женю от собственных разрозненных мыслей. Было ли ей ночью хорошо? – Однозначно, да. Хотела ли она этого? – Да. Счастлива она? – А вот тут ответа нет. Вернее, о счастье, в его книжном понимании, она себе думать давно запретила, потому что для неё существовали лишь цели и средства их достижения. Рациональность. А счастье – это что-то из области розовых пони, которых она допускала в свою жизнь лишь в виде пижам. Но сердце, особенно женское, - такая штука, которой не прикажешь, и Женя с ленивым ужасом наблюдала, как её тщательно собранный панцирь покрывается такими же трещинами, как и старый асфальт под ногами. Пока ещё препятствия можно перешагивать, но спустя время – она чувствовала – появятся глубокие ямы, которые игнорировать будет нельзя. Так себе перспектива… И всё же, и всё же… Тем временем они дошли до автомобиля Георгия, сели в салон, Георгий завёл двигатель и выехал на дорогу. Покидая поселок, у Жени появилось смутное чувство без толики сожаления, что сюда, наверное, она больше никогда не вернется.
Уже на выезде из посёлка, через пару километров, дорогу окутал густой туман. Георгий включил противотуманки. Женя увидела в небольшом лесочке смутные очертания панельного дома ещё старой постройки: в нескольких окнах горел свет.
- Что это? – она указала на здание.
- Кажется, дом престарелых, – ответил ей Георгий, – мне отец о нём что-то рассказывал.
- Когда-нибудь и мы там окажемся… - сказала Женя.
- Когда-нибудь. И это будет не скоро. А может быть будем сидеть в креслах-качалках под пледом и смотреть телевизор, а у нас в ногах будут играть внуки. Ты будешь вязать, я - почитывать газету… - улыбнулся ей Георгий.
- Когда-нибудь… - задумалась Женя, она проводила взглядом дом, пока тот совсем не скрылся вдали. Туман рассеялся.
Под вечер выехали на Мурманское шоссе. Разговоры стихли. Женя, откинув голову на подголовник сиденья, отстранённо смотрела в окно. Георгий включил радио, Zivert пела красивую песню «Credo»:
Если не по себе, значит не с тем;
Значит не там мы наедине.
Шум от плёнки кассет. Обратный билет.
Молча в пути, - так будет проще всем.
Пишем кратко, непонятно.
«Причесав» за свою правду.
На пол жемчуг, мне не легче –
Этот вечер бесконечный.
Женя повернула голову и посмотрела на Георгия; о чём она думала – сама не знала: свою птичкой бьющуюся мысль она постаралась спрятать как можно глубже, просто молча любовалась им: его руками, держащими руль, его шеей, подбородком, носом, глазами…
Еле шепчет не о Вечном,
Рассыпая наши мечты.
Если в сердце общежитие –
Мне не место, мне не быть там.
Георгий вновь, как тогда у причала с яхтой, поймал её взгляд, усмехнулся уголком рта и вновь стал следить за дорогой. Но Женя не обратила внимания, или не придала этому значения, просто не поняв его усмешки.
Каждому по факту – рядом нужен человек;
Но бывает так, что одиноким лучше всех.
Каждому по факту – рядом нужен человек;
Это так абстрактно, это бабочки эффект.
Обратная дорога прошла без приключений. Петербург встретил их сумерками, и лишь на линии горизонта всё ещё догорал кровавый закат. «Мега» тщетно манила их своими яркими огнями: они проехали мимо.
Из-за вечерних пробок Георгий повёл машину другим, одному ему известным путём, но это не помогло – к Жениному дому подъехали уже затемно. От повернувшегося к ней за очередным поцелуем Георгия, Женя отстранилась и мягко прикоснулась к его губам пальцем: «Нет».
Выпорхнула из салона и, закрывая дверцу, прошептала:
- Пока…
К парадной шла не оглядываясь, вошла в дом и услышала, как, шурша шинами, плавно отъехала его машина.
Поднялась на этаж, зашла в квартиру, дошла до своей комнаты, разделась и, разобрав постель, зарылась в одеяло. В груди сладко щекотало, пока она не провалилась в сон.
***
Осеннее утро выдалось хмурым и холодным. Ахметзянов вышел на крыльцо, поежился, бросил взгляд на свой вчерашний улов – не украл бы кто….
Уловом была небольшая куча металлолома, которую он собирал, копаясь в окрестных, деревенских свалках. Свою добычу сдавал промысловикам, чем и кормился. Благо, мусора от жителей окрестных сёл и деревень хватало, и они не прогоняли странного, угрюмого старика с тележкой.
Затем Ахметзянов зашёл в дом, прополоснул лицо ледяной водой в рукомойнике и вытерся грубым полотенцем.
На газовой плите он тщательно обжарил остатки рыбы. Подумав, достал из старого холодильника туесок с варёной картошкой, разрезал несколько картофелин и выложил их на ещё горячую, шипящую рыбным жиром, сковородку. Приготовленное
разложил на две равных порции – для себя и для гостя.
Сегодня суббота, а значит к нему должен был наведаться Санька. Ахметзянов мало с кем разговаривал, а Саньке он был рад и охотно отвечал на многочисленные, порой и совершенно глупые, вопросы парнишки.
Кипяток для чая был готов к тому моменту, когда на деревянном крыльце послышался топот мальчишеских ног. Резко хлопнула дверь:
- Здрасьте, деда Лёша!
Ахметзянов тряхнул бородой, разливая кипяток по чашкам из закопчённого чайника.
- Ну здравствуй, Санёк.
- Погодка сегодня – брр!..
- Холодновато… Мой руки и за стол.
Ахметзянов по-отечески смотрел как Санька намыливает руки банным мылом и смывает пену колодезной водой.
Оставив рукомойник и вытеревшись грубым полотенцем, Санька подсел к Ахметзянову за стол, и они принялись за трапезу.
Поначалу ели молча, но неспокойный Санька не мог смолчать:
- Новая книжка выходит. Купить хочу. Хотите железа натаскаю?
- Что за книжка то?
- Писателя Пелевина.
Имя писателя Ахметзянову, сроду не читавшего ничего длиннее вывески на магазине, конечно, ничего не сказало. Он не любил книг и никогда их не читал. Да и застарелая катаракта, которую не берут ни одни очки, давала о себе знать.
А вот Санька читать любил. Обожал. С раннего детства он открыл для себя единственную в его посёлке библиотеку, куда мама отвела его однажды, и совершенно случайно, спрятавшись с ним от ливня. Столько книг Санька не видел никогда. Он гулял между бесконечными стеллажами и влюблялся во все разноцветные обложки. Каждая книжка открывала ему неведомые миры, куда он улетал из своего скучного и неинтересного посёлка. Увидев первое увлечение сына, мать записала его, и Саньке выдали первый в жизни формуляр, на обложке которого гордо красовались его имя и фамилия – Александр Половницев. Санька быстро освоился – буквы поначалу давались трудно, но потом они складывались в слова, а слова в предложения… и вот уже начал проявляться связанный и красивый текст.
Он начал с детской половины и за год добрался до школьной литературы. Классиков не трогал – они казались ему скучными. А вот приключения и фантастику любил – эти книги он читал запоем и помногу.
Но особо он полюбил писателя Виктора Пелевина, и все его книги по-юношески принимал близко к сердцу. Писатель уводил его далеко за грани этой реальности. Творчество Пелевина стало для Саньки лёгким, манящим наркотиком. Он прочитал все книги, какие смог найти в библиотеке, у знакомых, и даже в областном центре. Вот и сейчас – как только краем уха он услыхал в новостях о новом романе, то сразу принялся его ждать, считая дни до выхода книги.
Ахметзянов пропустил фразу Саньки мимо ушей, задумавшись о своём. Но Санька не унимался:
- Представьте, остался месяц! В газете даже напечатали первые главы!
- Ага…
- Да что “Ага” … Говорят, что Пелевина этого совсем и нет, и за него пишут другие!
- Ой-ой-ой…
- А я бы хотел, чтобы он был!
- Нуу…
Санька понял, что Пелевин Ахметзянову не интересен, да и приработком он не собирается с ним вот так сразу делиться, и молча принялся за еду.
После трапезы Ахметзянов занялся металлоломом в сарае, а Санька всё-таки решил помочь ему:
- Катушка… Катушку давай в сторону. Там медь. Медь надо отделить.
- Хорошо, дед Лёш.
- Это оставь.
- Ага…
Ахметзянов ловко и со знанием дела перебирал детали: вертел в руках, ковырял и отламывал отвёрткой, отпиливал, отвинчивал, разматывал, разбирал… кучки металла медленно, но верно росли ввысь. Затем они оба очищали скребками металл от грязи и мазута. У Саньки появилось время предаться своим мыслям. Сегодня он наметил прибраться в избе у Ахметзянова, в самом дальнем углу. Не склонный к чистоте Ахметзянов хранил вещи «про запас» и где-нибудь их откладывал, просто сваливая в кучу. Порой эти вещи хранились у него десятилетиями. А вот Санька особо любил истории, рассказанные этими вещицами. Сегодня его ожидал особый улов – старые журналы, которые Ахметзянов так и не прочитал, наверное, оставив их также про запас – на растопку. И вот…
- Деда Лёша, у вас там журналы завалялись…
Санька тычет пальцем в дальний угол.
- Это какие журналы?
- Не знаю. Старые.
- Ну коль старые, так …
И вот, закончив с железом, Ахметзянов пьет чай, а Санька, с его разрешения, перебирает подшивку старых журналов. Ничего интересного – какие-то статьи, старые фото передовиков производства, доклады председателей колхозов… Санька поднял кипу журналов, собравшись отнести их на помойку, но вот…
Под журналами он нашёл какие-то письма, которые были свалены в кучу – старые и выцветшие вместе со свежей, четко пропечатанной полиграфией на чистой белой бумаге. И на всех письмах один и тот же неаккуратный почерк: адрес и имя адресата – Ахметзянову Алексею.
- Деда Лёша, у вас тут письма…
- Это какие письма?
- Не знаю… все неоткрытые…
И правда – все конверты были не распечатаны. И конвертов было довольно много – видно адресат оказался упорен и слал эти письма, не дожидаясь ответа. Письма были и старые, с пожелтевшими конвертами, и совсем свежие – конверты из чистой, снежно-белой бумаги. Какие-то лежали на дне, покрытые застарелой пылью и грязью с пола, а какие-то чистые, на самом верху горки.
Санька взял самый верхний конверт… И от волнения чуть не выронил его! Отправитель – Виктор Олегович Пелевин! Санька онемел и чуть не выронил письмо из рук!
- Деда Лёша, вы… у вас…
Он не смог договорить, подошёл к Ахметзянову и протянул письмо. Тот взял очки, повертел конверт в промасленных от металла руках и с трудом прочитал имя:
- Ну и что?
- Так как же что? Вы смотрите кто пишет! Вам?!
- А кто?
Саньке показалось, что Ахметзянов не только не знает имени известного писателя, который просто пишет ему такое количество писем, но и просто не может прочитать текст на конверте. Вырвав у Ахметзянова конверт, Санька с волнением прочитал вслух имя отправителя. Ахметзянов задумался…
- Кто это ещё? Не знаю таких…
Санька вытащил газетную вырезку со статьёй про Пелевина из кармана и показал её Ахметзянову.
- А, он…
- Он??? Вы его знаете?
Санька задержал дыхание, ожидая ответа от Ахметзянова.
- Знаю.
Санька выдохнул.
- Как?
- Бывал тут у меня…
- И вы ничего не сказали???
Мысль о том, что известный писатель был в гостях у нелюдимого Ахметзянова не укладывалась у Саньки в голове.
- А что говорить то? Был и всё тут. Интересовался чем-то, да не упомню чем.
Любая информация о любимом Пелевине была для Саньки очень важна. Не получив её от Ахметзянова, Санька решил добыть её в письмах кумира. Но воспитанный мальчик не решился прочитать чужую переписку, а потому спросил Ахметзянова:
- Деда Лёша, а можно я возьму их?
Он пальцем ткнул в угол, на холмик конвертов.
- Та бери, мне не жалко.
- Вот это да!
И обрадованный Санька взял несколько, самых чистых и свежих конвертов. Прибежав домой, он заперся в комнате и с нетерпением вскрыл первый конверт:
«… В вашем алтаре идентично всё, но не хватает одной детали – сакрального занавеса, который бы отделял капище от требища. Историки свидетельствуют, что в Арконском Храме это были тяжелые ковровые занавеси, а в современном храме Ясукуни – легкая раздвижная занавеска. Однако, как показали раскопки на горе Богит, занавес устанавливался не везде. После начала гонений на язычников, занавес используется редко. Если алтарь совмещается с жертвенником, он располагается под открытым небом, иначе он может находиться под общей кровлей с капищем, как это было в храмах Скандинавии».
Санька ничего не понял. Смысл написанного ускользал от него. Но он продолжил читать дальше, больше не вдумываясь в текст, ожидая, что поймёт всё в конце.
«Особое внимание следует уделить жертвеннику. Он встречается в различных формах во всех языческих религиях. От древних языческих народов – египтян, ассиро-вавилонян, персов, греков, римлян – сохранились прекрасные образцы жертвенников в виде каменных столов, столбов и ящиков. Основной тип жертвенника – это возвышенность, дающая возможность приносить жертву не на самой земле, а над нею, ближе к небу, как обиталищу требуемого божества. При Скинии было два жертвенника – один для жертв всесожжения, а другой для воскурений. Так как Скиния была переносным храмом, то жертвенники были сделаны из дерева. Первый был покрыт медью, второй – золотыми плитами. Жертвенник всесожжения представлял собой нечто вроде ящика и имел внутри медную решётку для дров, а по бокам – кольца для несения его на шестах. Выдававшиеся по углам возвышения, так называемые «роги», были особенно важными местами. Прикосновение к ним обеспечивало неприкосновенность и безопасность от мщения.»
Дальше впечатлительный Санька читать не стал. Его замутило от страха. К горлу подступила тошнота.
Ночью Саньке снились костры вокруг плотной, непроходимой чащи низких деревьев. И тени от костров плясали на густой листве, словно души далёких и неведомых Санькиных предков водили свой безумный хоровод.
Ранним утром Санька снова был в гостях у Ахметзянова. Молча пили горячий чай (утро вновь было холодным). Наконец Санька первым подал голос:
- Деда Лёша, а что такое капище?
Ахметзянов удивлённо поднял бровь.
- Где ты этого набрался?
Санька вытащил из-за пазухи листки письма…
- Да вот он пишет…
- Прямо об этом?
- Ага…
Ахметзянов взял у Саньки письмо и перечитал текст:
- Не нужно было бы это тебе читать, Санёк…
- Но вы сами разрешили, деда Лёша.
- Разрешил…
- И что такое капище?
Ахметзянов грустно покачал головой. Он понял, что настырный Санька от него не отстанет.
- Ох, Саша, бедовый ты, бедовый. Крепко пообещай, что об этом ты ничего никому не расскажешь. А если расскажешь, то и знакомству нашему конец.
- Обещаю!
- Так вот слушай, капище – это языческий алтарь. Были такие народы давным-давно, ещё до вашей религии. Твои предки, Саша, были язычниками. Задолго до монотеистической религии, принесённой извне, они поклонялись нескольким богам. И считали это правильным.
Санька опять ничего не понял, но с удивлением смотрел на Ахметзянова, открывшемуся ему с незнакомой стороны. Ахметзянов тем временем как будто читал по бумажке давно выученный текст:
- Мои современники являются последователями некоего синкретического учения – реконструированных ранее существовавших древних языческих учений и духовных практик, корни которых уходят в глубокую древность. При этом неоязычество отличает следование непрерывавшимся языческим традициям, таким как классический шаманизм.
Санька уцепился за единственное знакомое ему слово:
- Деда Лёша, вы шаман?
- Я проводник.
Санька слышал о проводнике, когда ехал с родителями в поезде. Он разносил по вагону чай и постельное бельё. Поэтому Санька не понял Ахметзянова и переспросил его:
- Проводник? Деда Лёша, вы были проводником?
Ахметзянов сообразил – что имеет в виду Санька:
- Не тот проводник из поезда, а тот, который берёт за руку и провожает путника в другой мир.
- Другой мир?
- Мир твоих далёких предков, Саша. Мир, куда уйдут твои родители через много-много лет. Куда уйдёшь ты, когда придёт твоё время.
Санька смутно помнил своих бабушку и дедушку – они умерли, когда он был совсем маленьким. И ему очень хотелось увидеться с ними вновь.
- Деда Лёша, а меня вы проводите в другой мир?
- В другой мир, Саша, могут пройти только достойные этого.
- А я достоин?
- Ты достоин.
-А Пелевин?
- А вот твой писатель – нет, как бы он этого ни хотел…
- Почему?
- Душа его не чиста, как чиста твоя. И полна корысти. Он хочет побывать там и заработать денег. А на этом не заработаешь. Да и не часто оттуда возвращаются…
- Почему?
- Пути назад из тех мест не изведаны…
- А я вернусь?
- Найдёшь дорогу – вернёшься.
Саньке очень хотелось вернуться. Он желал повидаться с бабушкой и дедушкой и обязательно рассказать об этом родителям. К тому же Санька начал понимать, что алтарь – тот самый коридор в мир, где живут его умершие родственники.
- Деда Лёша, вы покажете мне этот алтарь?
- Могу и показать. Но надо ли тебе это?
- Надо! Очень надо!
- Алтарь этот очень далеко. Где-то день пешего ходу. Не боишься устать?
- Не боюсь!
Ахметзянов задумался…
- Ну хорошо, завтра выходим.
Родители Саньки знали, что Ахметзянов одинокий безобидный старик. Знали, что Санька, так же особо не общительный в школе, привязался к Ахметзянову, и считали, что хоть какое-то общение будет полезно их ребёнку. Поэтому даже иногда оставаться на ночь Саньке не запрещали. Поэтому Санька переночевал у Ахметзянова, а на рассвете они отправились в путь. Ахметзянов приготовил бутербродов и термос горячего чаю. Уложил всё это в рюкзак, зачем-то захватил с собой спальник. Подождал одевающегося Саньку, которому выдал фуфайку, шерстяные носки и резиновые сапоги по размеру. Закрыл избу на замок. Никем не замеченные, они прошли через раскисшее поле и углубились в лес, скрывшись от всей деревни.
Шли долго. Позади остались ещё два поселения, которые они обходили окрестными тропами, не показываясь местным жителям на глаза. Сделали несколько привалов, наскоро поев бутербродов и выпив чаю из термоса. Тропа постепенно сужалась – из широкой и утоптанной она превратилась в еле заметную, скрытую опалой листвой и упавшими ветвями с деревьев.
Санька, не привыкший к таким долгим походам, заметно устал. Обычно болтливый, он молчал и только пыхтел, перепрыгивая лужи, встречавшиеся ему на пути. Ахметзянов также угрюмо молчал, погружённый в свои мысли. На все расспросы Саньки он просил того молча следить за дорогой.
Тропа уже давно кончилась. Они продирались сквозь кустарники – Ахметзянов помогал пройти Саньке, отодвигая тому особо густые ветви. Побеспокоенные рукой Ахметзянова, жёлтые осенние листья падали густым шелковым дождем, чем немало веселили уставшего и полусонного Саньку.
К сумеркам они вышли на широкую и сухую поляну. На поляне, ровно огибаемой деревьями, рос густой кустарник. Вокруг кустарника, на равном удалении друг от друга, располагались кострища, окружённые серыми булыжниками. Кустарник прорезал проход в центральную часть, где стояла массивная тумба черного мрамора с желобками для стока крови.
Ахметзянов стоял в проходе и смотрел на тумбу. Санька встал рядом.
- Это и есть алтарь?
- Да.
- А где же дверь в другой мир?
- Дверь, Саша, она в тебе.
Санька опустил глаза и инстинктивно посмотрел на свою грудь.
- Да, именно там. И дверь эта закрыта. Но для каждой двери нужен свой ключ.
Ахметзянов достал из рюкзака холщовый свёрток. Из отогнутого края свёртка холодным металлом блеснул предмет. Санька не обратил на это внимания. Он уже вообще перестал реагировать на что-либо. Силы остались только на вяло текущие мысли.
- Ты готов?
Санька не понимал к чему именно он должен быть сейчас готов. Голова была совершенно пуста. Что-то ускользало от него, какая-то единственная оставшаяся ниточка сознания, которую он пытался поймать. Другой мир, увидеть, рассказать родителям… Точно!
Санька кивнул.
Ахметзянов взял его под руку, и повел в проход. Вскоре густой кустарник скрыл их от поляны и всего мира. Тишину леса прорезал громкий вскрик, кострища ожили и тени на жёлтой осенней листве начали свой прерывистый танец.
Глава шестая.
Проснулась в двенадцать. Идти никуда не хотелось, вылезать из теплой постели тоже. Наконец, найдя в себе силы, она встала с кровати и включила чайник в противоположном конце комнаты. После налила чаю, взяла из пальто телефон и снова забралась с кружкой и телефоном под одеяло. Рассмотрела вчерашние фото. Парочку отправила в Одноклассники и Вконтакте. Телеграм молчал – от Георгия не было сообщений. Писал только Олег по их университетским делам.
Из любопытства Женя открыла браузер, поисковик, набрала в строке поиска: JaneDoe webcam и обомлела – поисковик выдал массу ссылок по её запросу; нажала на вкладку Картинки: её фотографии в различных позах, ракурсах, в одежде и без – были на экране её телефона.
- Ужас…
Сделала скриншот и отправила изображение в Телеграм Георгию: «Что это?». Через минуту от него пришёл ответ:
- Твоя слава.
- Но как? Почему?
- Ты популярна. Рейтинги растут, внимание мемберов тоже. А где мемберы, там и… паразиты. Мы их так называем. Они тебя и выкладывают в поисковики для привлечения трафика.
- А ничего что я против такой популярности?
- Их это не волнует! И я бы на твоём месте особо не возмущался: выше рейтинг – выше зарплата.
Ничего не ответив Георгию, Женя выключила телефон и долго смотрела в одну точку, осмысливая сказанное им.
Через неделю прислали её фотографии. По правилам студия оставляет фотографии себе, но Георгий, поступившись принципами, передал Жене несколько экземпляров по почте. Фотографии Жене очень понравились.
Вскоре Георгий прислал сообщение в Телеграм:
- Ну как тебе?
- Замечательно!
- Тогда я создам тебе закрытый аккаунт в Инстаграмме под ником JaneDoe и выложу твои фотки там. Заодно будешь что-нибудь постить туда.
- Хорошо.
Георгий создал аккаунт и прислал логин и пароль Жене. Кокетливо состроив глазки, она добавила к фотографиям несколько своих селфи.
График поджимал, и Женя, выкроив свой единственный, выпрошенный у руководства кондитерской, выходной, посвятила его студии.
На дворе стоял жаркий весенний день. Женя хотела пить и первым делом, придя в студию и мечтая о стакане холодной воды, зашла на кухню.
На кухне было душно – в открытые, незанавешенные окна нещадно палило солнце. За обеденным столом, сидел, уткнувшись в экран ноутбука, незнакомый Жене долговязый черноволосый парень примерно одного с Женей возраста. Он был одет в шорты и футболку. Открытые руки были полностью покрыты татуировками от предплечья и до самого запястья. Женя остановилась на пороге.
- Здравствуйте. – вопросительно произнесла она.
- Здравствуйте. – парень оторвался от ноутбука и посмотрел на неё.
Возникла пауза: Женя рассматривала незнакомца, незнакомец – Женю.
- Наш системный администратор Руслан. – ситуацию разрешила Аврора. Обойдя Женю, она зашла на кухню. Помахивая веером, открыла шкафчик с посудой, достала стакан и, так же, как хотела Женя, налила из кулера и залпом выпила холодную воду.
Как и в прошлый раз, Аврора была одета в «рабочий» пеньюар и бельё. Но Руслана это не смущало и было для него довольно привычным делом.
- А вы кто? – буднично спросил Руслан.
- Я… Джейн.
- По просьбе Гоши я оформил ваши страницы. – он развернул ноутбук к Жене. Девушка посмотрела в экран ноутбука – её сайты и вправду были красиво и со вкусом оформлены.
- Вы прямо волшебник. – похвалила Женя Руслана.
- Просто немного кода… - смутился Руслан, - ну ладно, пойду поднимать второй канал…
Он закрыл ноутбук, сунул его подмышку и, выйдя из кухни, направился к админской комнате.
- Я его раньше не видела…- смотря в стол, пробормотала Женя Авроре.
- Руслан приходит в студию раз в два-три месяца и в основном работает удаленно. Из моделей его вообще мало кто знает. – ответила Аврора.
- То есть он…
- Нет он за тобой не подсматривает. У него своя эротика, - она изобразила как печатает по невидимой клавиатуре, - айтишная.
Аврора взяла из шкафчика второй чистый стакан, налила из кулера холодную воду, поставила стакан на стол рядом с Женей и присела на соседний стул.
- Уж поверь, я знаю эту индустрию вдоль и поперёк, - произнесла она, - кто где деньги получает, кто отдаёт, а кто и подносит, чтобы не беспокоили.
Женя подняла взгляд на Аврору. Та продолжила:
- Удивительно, но я помню даже время, когда этого, - Аврора покрутила пальцем, - не было.
- И что вы помните? – спросила Женя.
- Столько воспоминаний. И хороших, и плохих. – Аврора закатила глаза и улыбнулась. – Самое яркое – на Техноложке босая выползаю из вагона, на эскалаторе только сидя… Сил стоять просто нет. Туфли на высоком каблуке в руках, ноги в мозолях. До дома ещё почти квартал… Люди оглядываются, улыбаются. Молодой парень предлагает донести на руках. Отказываюсь. Дарит шоколадку. Приятно. Иду через садик, дорожка усыпана мелкой каменной крошкой. Больно наступать… Но надо… И вот уже почти дома… вход с чёрной лестницы, да, именно так! 7 этаж без лифта… Долгожданный диван и тазик с горячей водой… Хозяйка квартиры ругает меня за то, что босиком хожу, ведь подцеплю что-нибудь… Порежешься о стекло, винтик, песчинку…А я смеюсь… Я была молода и счастлива…
- А сейчас стара и несчастна, - Георгий вошёл в кухню и нежно поцеловал Женю в макушку, - пока Русик работает, я поем.
Женя ласково погладила его по руке.
- А сейчас мудра, - ответила Аврора, - и такие вещи, Гоша, девушкам не говорят.
- А какие говорят? – Георгий достал свой повседневный обед Достаевский из холодильника и поставил коробку с лапшой в микроволновку.
- Если и говорят, то только комплименты. – ответила ему Аврора. – Ладно, пойду работать.
Она встала из-за стола, поставила свой стакан в раковину и вышла с кухни.
Георгий вытащил лапшу из микроволновки, взял вилку и сел на место Авроры.
- Ты всегда так ешь? – спросила Женя.
- Всегда. Холостяцкая жизнь к этому располагает.
- Но это же вредно! Домашнее полезнее и вкуснее! – воскликнула Женя, которая и-за постоянного отсутствия свободного времени питалась лишь фастфудом и дошираками.
- Захочу домашнего – зайду в ресторан, ответил, жуя лапшу, Георгий, - и это, - он указал палочками на свою еду, - не лапша, а нормальная еда. Не такая уж и дешёвая, между прочим.
- Фу… - Женя поморщилась, - завтра приготовлю тебе чего-нибудь вкусненького.
-Чего?
-Чего-нибудь. Какая свободна?
- Любая, кроме четвёрки – там Аврора.
Она допила воду и вышла с кухни, оставив Георгия наедине с его трапезой.
***
Следующим утром Женя встала рано. Долго размышляла – что бы приготовить? Вспомнила мамин рецепт сырников из рисовой муки. То что нужно! Замесила тесто с творогом, нажарила и сложила в коробку. Обернула газетой чтобы не остыли и, на всякий случай захватив вилку, положила всё это добро в сумку.
В студии никого. На кухне тоже. Женя поставила ещё теплый свёрток на стол, заварила чай и приготовила приборы.
В кухню зашёл Георгий, посмотрел на свёрток и улыбнулся:
- Мастерица!
Сел за стол. Женя подала ему тарелку и приборы. Развернула газету и переложила сырники из контейнера на тарелку. Налила чай. На всякий случай нашла в холодильнике банку со сгущёнкой и так же поставила её на стол рядом с Георгием.
Он ел её стряпню и урчал от удовольствия. Женя села напротив и молча смотрела на Георгия.
Покончив с трапезой, Георгий с довольным видом откинулся на спинку стула:
- Беру свои слова обратно.
Женя взяла со стола тарелку, приборы и положила их в раковину. Когда она обернулась, то увидела запаянную в плёнку коробку.
- А это тебе подарок. – произнёс Георгий.
Женя аккуратно взяла коробку и повертела в руках:
- Что это?
- Лашка.
На белой коробке был изображён вибратор, который Женя видела у отдыхающей девушки в её первый визит в студию.
- Открой.
Женя разорвала плёнку и открыла коробку. На дне лежало розовое яйцо с продолговатым, изогнутым хвостиком. Рядом с яйцом находилась зарядка.
- Тебе помочь с настройкой? – спросил Георгий.
- Помоги. – ответила Женя.
Георгий поставил вибратор на зарядку (включилась лампочка), попросил у Жени её телефон и скачал на него приложение из Аппстора . Затем связал вибратор с приложением.
- Вообще-то модели покупают Лашу в нашем магазине сами…
Георгий поколдовал с телефоном Жени и вибратор с лёгким цоканьем мелко задрожал на столе.
- И всё-таки во сколько мне обойдётся это удовольствие? – спросила заподозрившая какой-то подвох Женя.
- Не «удовольствие», а рабочий инструмент. Говорю же – нисколько. Это мой подарок. – ответил ей Георгий.
- Рабочий инструмент?
- Ну да. Такими все модели пользуются. Даже мальчики – подмигнул он.
- И как им пользоваться?
- Смотри… - Георгий показал Жене приложение в телефоне, - это малая вибрация…
Вибратор вновь мелко задрожал.
- Это средняя…
Вибратор задрожал сильнее.
- Это высокая.
Вибратор начал беспорядочно подпрыгивать, норовя ускользнуть со стола.
- Можешь варьировать вибрацию… Точнее варьировать её будет твой мембер, а ты и вправду получай удовольствие. Или делай вид что получаешь.
- Как с ней работать?
- Она уже настроена на твой аккаунт, так что всё в порядке – не вдавайся в подробности.
Женя встала, схватила вибратор, отключила зарядку:
- Какая свободна?
- Единица.
Собрала вещи и вышла с кухни, улыбнувшись и помахав Георгию ручкой.
Зашла в комнату. Привычные золотистые обои, камин, и ваза с цветами. Женя переоделась и постелила на кресло чистое покрывало. Включила лампу и компьютер. Вставила в себя вибратор, оставив хвостик снаружи. Выбрала на телефоне малую вибрацию: приятно, но ничего особенного. Сделала посильнее и ощутила в себе посторонний предмет – терпимо, но удовольствия всё равно мало. Придется играть на публику.
Включила компьютер, настроила камеру и зашла на свои сайты. Начала с «Чатура»: на сайте появилась переливающаяся иконка Lovence.
- Давай включим ботов – впервые за долгое время написал в Телеграм Георгий.
Он подключился к компьютеру Жени и проделал несколько манипуляций с сайтом. В панели чата появилась танцующая кошечка Hello Kitty и розовый список с сердечками. В списке указывалось что Женя должна сделать для мемберов и цена токенов напротив.
Затем Георгий настроил OBS Studio – на изображении с Женей появилась черная прозрачная плашка со шкалами вибраций.
- За работу. – всплыло сообщение, и Георгий отключился от Жениного компьютера.
Женя осталась одна наедине с Лашей и мемберами. Посмотрела вниз, на хвостик.
«Ну хоть не огурец» - она вспомнила как в первые её стримы, не имея под рукой ничего подходящего, купила в продуктовом этот овощ и пользовалась им за указанную мемберам плату.
Глава седьмая.
Токены потекли рекой. За несколько часов работы Женя заработала столько, сколько раньше зарабатывала за неделю. Конечно, пришлось притворяться и имитировать удовольствие, но это того стоило.
В коридоре Георгий поймал Женю и выдал купюры:
- Твоя первая зарплата.
- Спасибо… - ответила Женя.
- У меня тоже заканчивается смена. Пошли отметим твою получку? Знаю хороший паб неподалёку… - предложил Георгий.
- Мне нужно успеть в банк. – она пересчитала деньги.
- Успеем…
- Я не пью. Это не вкусно и не вижу интереса.
- Закажу тебе что-нибудь вкусное и безалкогольное.
- Ну хорошо, пошли. – к своему удивлению, внезапно согласилась девушка.
Идти и вправду было недалеко: повернули на Суворовский, затем на 2-ю Советскую и через несколько минут оказались у бара с вывеской «Tara Brooch». Бар представлял собой просторное подвальное помещение с грубо обтёсанными деревянными столами и барной стойкой с отполированными до блеска медными пивными краниками. По углам располагались широкие кожаные диваны. Стены задекорированы флагами, пластинками и досками для игры в дартс. На лобном месте стоял большой телевизор для просмотра спортивных матчей.
Не смотря на ковидные ограничения, народу, под конец рабочего дня, было много. Людские толпы рассеивали мягкий, приглушенный свет, и в баре сохранялся интимный сумрак. Жене бар понравится и показался довольно уютным.
Они выбрали свободный столик в углу, прямо под слуховым окном. У подошедшего официанта заказали напитки: под выжидающим взглядом Георгия Женя выбрала сидр, а он – лёгкое пиво. Из закусок выбрали ассорти. Женя склонилась к фисташкам, Георгий – к колбаскам и крабовым палочкам.
В ожидании заказа завелся разговор:
- Ну как с Лашкой? – спросил Георгий.
- Здорово! Столько токенов и за одну смену. И это только на Чатуре…
- То ли ещё будет… Пока у тебя рейтинг низкий. Вырастет и доход будет ещё больше.
- Рейтинг?
- Ну да. У каждой модели на сайтах свой собственный рейтинг. Выше рейтинг – больше посетителей твоей комнаты, больше токенов. Вообще он много, где есть, и, в отличие от Чатура его показывают и есть очки, чего на самом Чатуре нет.
- И как этот рейтинг повысить? – спросила Женя.
- Много разных способов… Раскрутить твою страницу, украсить её. Ботов добавить, интересные конкурсы придумать… Да и самой устраивать шоу, следить за внешностью, костюмами, больше разговаривать с мемберами, учить язык, наконец…
А вообще, сколько зарабатывают вебкам-модели? – в глубине души Женя всё-таки не верила словам Георгия о таких немалых заработках, поэтому уточнила и с замиранием сердца ждала ответ на свой вопрос, заданный в такой непринуждённой обстановке.
Георгий, как будто что-то прикидывая, задумался. Он думал так долго. Что у Жени успело лопнуть терпение, и она начала раздражаться. Наконец он, не замечая Жениного раздражения, выдержанно и терпеливо объяснил ей:
- Вебкам-модели зарабатывают все по-разному и в зависимости от того на каких сайтах они работают. Есть несколько видов сайтов – это, допустим, премиум-сайты и фримиум-сайты. Разница в том, что на «премиум-сайтах» запрещена чернуха и откровенная порнуха во время трансляции. Ты уже работала с таким сайтом во время нашей первой встречи, помнишь «Лайвжасмин»?
- Скорее собеседования. Помню, конечно, - опустила глазки и притворно вздохнула Женя, - я тогда была вся сама не своя, ужасно волновалась и не понимала что делать.
Женя очень старалась и, по её мнению, справилась блестяще, но Георгий не обратил внимания на её лицедейство и продолжил:
- То есть можешь что-то делать во время приватного чата: что угодно, что захочет мембер, в остальных случаях это всё под жёстким запретом. Сайт может блокировать аккаунт по причине того, что ты показала ну… голую грудь, например. И есть фримиум-сайты – это всем известные сайты, где девочка сидит с раскрытыми ногами – Георгий картинно раскинул руки, - и показывает все свои прелести, которые у неё только существуют…
Женя покраснела. Почему-то она ощутила себя той самой «девочкой» с раскинутыми ногами, о которой только что говорил Георгий.
- … существуют между ног и не только… В чём же суть? – На этом слове Георгий замялся, подбирая нужные слова. – Раскрутка аккаунта на фримиум-сайте идёт дольше, она может доходить до нескольких месяцев, то есть девчонка может не залететь в рекомендации сайта, она может не начать вообще зарабатывать. И есть девчонки, которые спустя очень короткий период времени начинают уходить, потому что они не видят смысла работать дальше. Если убрать фририум-сайты, как пример, то раскрутка аккаунта происходит быстрее. Есть такая хитрость: чаще всего наиболее перспективных девчонок сажают на уже раскрученный аккаунт. На эти аккаунты есть аудитория, которая платит, и девчонки начинают уже с первых смен зарабатывать от ста долларов и чисто на себя. Соответственно, все студии работают на проценте: в зависимости от студии, у каждой свои условия, но чаще всего пятьдесят на пятьдесят. Во время работы на премиум-сайтах средняя зарплата моделей, с учётом процента студии, составляет примерно… ну… сто пятьдесят – двести тысяч. На такой заработок модель выходит примерно на второй – третий месяц работы. Если брать фримиум-сайты, то на такой доход они выходят, в среднем, уже на первый месяц работы. Или даже начинают больше зарабатывать, потому что отличается контингент мемберов, отличаются запросы и… соответственно действия самой модели.
- Я заинтригована… - кокетливо хихикнула Женя. – ты в таких красках всё расписал!
- Ну, нужно постараться, конечно, чтобы достичь такого заработка, - Георгий пожал плечами, - ты новенькая и у тебя, всё-таки, рейтинг пока маленький… но всё впереди!
- Ну что же, буду стараться! – закатила глазки и обворожительно улыбнулась девушка.
Принесли заказ. Женя и Георгий набросились на еду – закуски всё-таки были очень вкусными и выглядели аппетитно. Георгий уступил девушке, и Женя, обмакнув в соусе луковое колечко, отправила его в рот:
- Ммм… - колечко быстро растаяло во рту, но Женя по-женски поборола в себе желание взять второе.
- Запей… - Георгий открыл бутылку с сидром и налил ей в бокал.
Женя пригубила напиток и на удивление не почувствовала алкоголя – просто лимонад с немного терпким вкусом… Она сделала ещё глоток.
- Не захмелей с непривычки – улыбнулся Георгий.
- Не захмелею – поймала его улыбку Женя и отставила бокал.
Начался какой-то футбольный матч и шум толпы заглушил их разговор. Дальше пили и ели молча. Женю с непривычки развезло и она, закусывая фисташками, предавалась своим пьяным девичьим мыслям. Изредка, словно примеряясь, поглядывала на Георгия. Он понимал, что она смотрит на него и деликатно отводил свой взгляд, посматривая то на матч, то просто рассматривая флаги на стенах. Иногда он, правда, ненароком ловил её взгляд, улыбаясь, и смотря ей прямо в глаза.
Наконец, видя состояние Жени он спросил у неё:
- С тобой всё в порядке?
- Д-да… н-нет… Ты напоил меня! – весело толкнув сидящего рядом Георгия, воскликнула Женя – Где тут туалет?
- Вон там. – он махнул рукой куда-то за барную стойку.
Объявили перерыв матча. Женя подхватила сумочку, встала, и, пошатываясь и хватаясь руками за столики и посетителей, поплелась в сторону туалета.
За барной стойкой оказалась легкая деревянная дверь с табличкой WC. Женя толкнула её и оказалась в коридоре, уходящем в двух направлениях. «Мальчики направо, девочки налево» - она повернула налево и вошла в небольшое, пахнущее хлоркой, помещение с кабинками, умывальниками и большими зеркалами. Направилась в одну из кабинок.
Оправившись, подошла к умывальнику, аккуратно сполоснула лицо холодной водой и, как могла, поправила косметику. Вроде протрезвела…
Вышла из туалета и, обогнув группу кричащих болельщиков и снующих тут и там официантов, направилась обратно за столик к Георгию. Подойдя, села на своё прежнее место и взяла его за руку:
- Ну пошли?
- Пошли – Георгий достал бумажник и подозвал официанта.
- Я расплачусь. – парировала Женя.
- Хорошо, жду тебя на улице. – ответил Георгий и убрал бумажник в карман, затем встал из-за столика и направился к выходу.
Подошёл официант, положил перед Женей счет за напитки и отлучился по своим делам.
Женя открыла сумочку и пересчитала деньги. Подняла глаза, чтобы выложить их на стол и столкнулась взглядом с незаметно подсевшей к ней, уже без накладных ушек, Нанами. Та была пьяна: запах алкоголя чувствовался с противоположной стороны столика.
- Нанами… - начала и осеклась Женя.
- Та ладно, мы не в студии. Здесь – настоящими именами. Кстати, мы тёзки – я тоже Марина. Будем знакомы.
Женя промолчала.
- На свиданке с Гошей? Я вас видела… - Нанами-Марина кивнула головой в сторону выхода из бара и ухмыльнулась, - скрытная…
- А ты что здесь делаешь? – не ответив на вопрос о Георгии, спросила Женя.
- Работаю…
- Работаешь? Кем?
- Не строй из себя целочку… Проститутка я.
- Проститутка?
- Ну да, мужиков опаиваю, потом снимаю. Или меня снимают… - Марина хихикнула.
- А как же стримы? Я тебя давно не видела в студии…
- Ты меня видела всего один раз. Я запомнила.
- И когда вернёшься?
- Ну как денег заработаю, так вернусь. Здесь зарабатывают побольше, чем стримами.
- А ну да, ты копишь на костюмы…
- Не только на костюмы. Мне квартиры содержать надо.
- Квартиры?
- Квартиры. Одна здесь, другая в Москве. Мотаюсь туда-сюда…
- Сложная у тебя жизнь… - задумчиво произнесла Женя.
- Жизнь – вообще сложная штука, - ответила ей Марина, - сколько я ни пыталась, ни разу не нашла ничего простого. Хочешь сделать как лучше, а выходит непонятно что.
Марина встала и растворилась в сумраке бара.
Женя рассчиталась с подошедшим официантом и вышла на улицу.
***
Георгий ждал её под навесом и подал ей руку, пока она поднималась по ступенькам. Затем, не отпуская его руки, Женя посмотрела на небо и вдохнула полной грудью: прошёл такой долгожданный для Петербурга дождь, улицы пахли свежестью, с листвы падала капель, в водосточных трубах ещё шумели потоки воды.
Женя взглянула на часы.
- Проводишь меня до банка? – спросила она, - это близко.
- Может всё-таки возьмём такси? – предложил Георгий.
- Нет, пошли пешком. Успеваем. И мне нужно развеяться. – она взяла Георгия под руку.
- Ну хорошо.
Они пересекли проспект Бакунина и пошли по Конной улице.
- Я встретила Нанами…
- И как она?
- Работает… в другой сфере.
- По кабакам мужиков снимает?
- Ты знал???
- Знал…
- И ничего не сделал? – возмутилась Женя.
- А что я сделаю? Я её работодатель, а не сват, брат и мамка. Наивная ты…
Девушка задумалась.
- Чего молчишь? – спросил Георгий.
- Делаю выводы… Жвачка есть?
- Держи…
Они свернули на Перекупной переулок и зашли в полуподвальное помещение банка.
- Успели…
Женя взяла номерок и дождалась своей очереди к кассиру. Внесла деньги. Вернулась к Георгию. Он ждал её около входа. Она улыбнулась ему:
- Пошли?
Вышли из банка. Снова пошел дождь. Пришлось зайти обратно.
- Я вызову тебе такси. – Георгий достал телефон.
- А ты как же?
- Я обратно в студию.
Ждали машину, пропуская посетителей и заставших непогоду. О чём-то молчали.
Такси наконец-то подъехало. Георгий проводил Женю до автомобиля, открыл ей заднюю дверцу и помог девушке забраться внутрь.
- Ну пока? Спасибо за прекрасный вечер. – Женя помахала ручкой.
- За прощальный вечер…
- Почему? – спросила она.
Но Георгий, ничего не ответив, закрыл дверцу.
Глава восьмая.
Утром позвонила мама и сообщила о том, что она и брат приезжают к ней в Петербург. После разговора с матерью Женя долго лежала в кровати и рассматривала потолок. В голове крутилась одна мысль – пока её семья здесь, о вебкаме можно было забыть.
На всякий случай проверила Телеграм – от Георгия сообщений не было. Оставила ему послание, что в студии её какое-то время не будет. Он поймёт.
Поверила остаток на банковском счёте. Упущенный доход её не волновал – взнос за ипотеку только что погашен, да и на жизнь хватает.
День посвятила уборке комнаты. На всякий случай спрятала сумку с «реквизитом» глубже в шкаф. Закупилась продуктами.
Под вечер снова проверила Телеграм, но сообщений от Георгия не было. Странно. Посмотрела его статус: в сеть он выходил один раз где-то в середине дня, но её сообщение не прочитал. Застелила чистую постель и легла спать.
На следующее утро поехала в аэропорт встречать свою семью. Петербург обыденно застилали тучи. Под порывами ветра накрапывал дождь.
Приехала рано. Долго стояла в толпе встречающих, наблюдала как люди высматривали нужных им людей. Улыбки, взмахи руками, объятия, и они исчезали навсегда. На их место вставали новые и всё повторялось. Такой круговорот занимал Женю и томительное время ожидания полетело быстрее.
Наконец, из-за стеклянных дверей показалась мама. Позади, катя за собой дорожную сумку на колесиках, шёл брат. В груди у Жени появилось то щемящее радостное чувство, какое появляется в особой связи матери и дочери в период их долгого расставания. Женя заплакала и зарылась в крепко обнявшую, поцеловавшую её в макушку, маму. По-хозяйски обняла брата.
Взяли такси. Водитель закинул вещи в багажник. Женя с мамой сели сзади, брат спереди. Масками пренебрегли – шофёр и не настаивал.
Выехали на Пулковское шоссе. Мама, не обращая на виды из окна, щебетала без умолку, Женя, никогда не бывавшая в этой части города, смотрела по сторонам и как-то поддерживала разговор. Брат молчал.
Проехали торговые центры, началась жилая зона новостроек. Перед Дунайским мостом попали в пробку.
- Мам, как там мои одноклассники? – спросила Женя?
- Видимся иногда. Мальчишки служат, девчонки замуж повыскакивали. – ответила мама.
- Обо мне спрашивали?
Брат резко повёл плечами.
- Бывает и спрашивают. Последнее время особенно часто. Привет передают…
Вырвались из пробки и выехали на площадь Победы.
- Что это за шпиль? – мать оказала на памятник посреди площади, которую опоясывала асфальтом дорога.
- Это стела защитникам Ленинграда, – подал голос водитель – откуда вы?
- Из Волгограда. – ответила мама.
- Волгоград… Когда-то он был Сталинградом… Я был в Волгограде летом, в году, по-моему, в восемьдесят шестом. Стояла сильная жара. По утрам дворники обильно поливали пыльные дворы из брызгающихся резиновых шлангов. На каждом углу продавали квас из бочек. Город пах квасом, пылью и тополями…
- Он и сейчас так пахнет.
- А вас как зовут?
- Александр Сергеевич. Как Пушкина.
- А меня Екатерина Владимировна.
Между матерью и шофёром такси завязался разговор, и Женя могла отдохнуть и подумать над реакцией брата на тот вопрос, что она задала матери – знает? Если знает, то почему не признается? Ждёт, когда мы с ним останемся наедине? Её пугала и даже раздражала эта неизвестность. Скандал с матерью – это пропасть, и до пропасти этой оставался один шаг. Мать для неё была единственным близким и родным человеком. Если брат проговорится, то её доверие, их родственная связь может оборваться – мать ей этого не простит. И тогда она уже не знала что делать, но отступить не имела права – отступление для неё было сродни поражению. Всё что задумано, считала она, должно осуществиться. Ради чего тогда всё это?
Женя, ища поддержки, незаметно взяла мамину руку, сжала её и успокоилась, ощутив как мать ласково пожимает её руку в ответ.
На протяжении всего Московского проспекта водитель увлечённо показывал и рассказывал матери Жене памятники архитектуры. Мать соглашалась, охала, смеялась и строила затылку водителя глазки.
С Московского повернули налево, на Фонтанку. Водитель, видимо решив передохнуть, замолчал. Женя снова посмотрела в телефон: пусто, ни одного сообщения.
Мать заметила, что делает Женя и спросила с иронией:
- Женихи пишут?
- Нет, по работе. – отрезала Женя.
Диалог водителя и матери начал её утомлять. Её мысли были далеко там – в студии, в баре, на озере…
Пересекли Измайловский проспект.
- Красиво… – мать указала на Троицкий собор.
- Там бандиты молились, здесь вообще начинаются места Бандитского Петербурга. Вон там был клуб «Луна», где они гуляли, а сзади нас, по Фонтанке, был «Лениздат», где работал Серёгин. – путая реальность с вымыслом, сказал водитель, и диалог между ним и мамой вновь оживился. Брат зачем-то обернулся и посмотрел мимо Жени, вдаль. Женя проследила за его взглядом и посмотрела в покрытое дождевыми каплями стекло автомобиля.
Мысли Жени вновь стремительно переключились на новую тему, на этот раз на её тайную работу: в роли вебкам-модели испытываешь такое острое одиночество, которое она только могла себе представить, как будто пытаешься выразить им свои чувства, открыть им своё сердце, стараешься, но между ей и ими стеклянная стена. Как стекло дверцы этого автомобиля: ты наблюдаешь за прохожими, как мембер наблюдает за моделью. Модель понравится ему, и он будет наблюдать за ней дальше (и делать свои пошлые делишки), не понравится – он переключится на другую комнату. Как взгляд Жени переключался с одного съёжившегося под дождём пешехода на другого. Автомобиль, в котором она ехала, уносил её вдаль, и она, против своей воли, вновь переключалась на другую спешащую куда-то незнакомую ей фигуру. А что мемберы? Они слушают тебя, наблюдают, как среди потоков громкой музыки шевелятся твои губы, ты говоришь, но им ничего не слышно. На самом деле она не сможет донести до них то, что пытается, Женя усмехнулась – потому что, кроме русского, она не знает других языков. Вот почему она билась головой о стену, лишь бы кто-нибудь заметил её талант! «Тебя заставляют делать то, что тебе не нравится… Я стала противна сама себе… Возможно, я не готова иметь отношения с красивым, невинным юношей. Я мечтаю… мечтаю когда-нибудь найти того единственного, который смог бы понять меня и принять…»
Не доезжая до Старо-Петергофского проспекта, повернули направо, в Женин двор. Остановились прямо у подъезда. Шофёр помог вытащить вещи и донести их до входа в здание. Мама поблагодарила его и кокетливо улыбнулась.
Поднялись на второй этаж. Женя открыла ключом и распахнула входную дверь. Её обдал тёплый запах коммунальной квартиры, которого она раньше как-то не замечала. Стыдливо потупила голову:
- Вот…
Вошли в прихожую.
- И… очень даже неплохо! – мать постаралась сгладить обстановку и утешить Женю, - Тепло, и есть крыша над головой. Есть где готовить, и… наверное, стирать.
Она посмотрела на вереницу стиральных машин.
- Раздевайтесь. Прихожая моя.
Сняли верхнюю одежду и разулись.
- До конца коридора, последняя дверь направо.
Мама с братом прошли по коридору, мимоходом заглянув в мокрую и пустую ванную. Затем на кухню, где Женин немолодой сосед в тренировочных штанах, тапочках и футболке, склонившись над шипящей сковородкой и газовым огоньком плиты, что-то готовил. Он поднял голову и встретился взглядом с братом.
- Здравствуйте. – буркнул брат.
Сосед кивнул и снова склонился над плитой.
Занесли сумки. Мать молча оглядела комнату. Женей снова овладело забытое и неприятное чувство в чём-то вечно виноватой девочки. Она с опаской оглядела шкаф, где была спрятана сумка с её «рабочей» одеждой. Брат подошёл к окну и, отодвинув занавеску, оглядывал улицу.
- Ваня, разбери вещи. – подала голос мама.
Брат отошёл от окна, подошёл к своей сумке и резко смахнул зиппер. Вытащил на диван спортивный костюм, мыло в футляре, зубную щётку и полотенце:
- Я в душ.
Брат ушёл. Мать закрыла дверь, раскрыла свою сумку и переоделась. Уличную одежу, к беспокойству Жени, убрала в тот самый шкаф. Затем села на диван, подтащила к себе сумку и откуда-то из её глубин вытащила пухлый, продолговатый конверт. Протянула его Жене:
- От бабушки…
Бабушка сохранилась в памяти Жени как состоятельная женщина. В детстве, вместе с братом, она гостила летом в её большом, трёхэтажном доме с каменным бассейном, громадным участком, усеянном клумбами с экзотическими цветами и опоясывающим его высоким кирпичным забором. Своим внушительным видом дом заметно контрастировал на фоне других поселковых построек. Впрочем, он находился на некотором отдалении, был окружён деревьями и не раздражал своим видом местных жителей.
Внуков бабушка любила и, бывало, дарила им дорогие подарки, а с детьми не то, чтобы не ладила, но держалась с ними накоротке. Причину таких взаимоотношений родственников Женя не знала, да и не хотела вдаваться в подробности.
Она открыла конверт и пальцем перелистнула хрустящие купюры:
- Спасибо…
- Я рассказала бабушке о твоей ипотеке, и она решила тебе помочь, - ответила мать, - говорит, вся в меня.
- Наверное, не стоило, мам…
- Стоило, милая, ещё как стоило.
Женя положила конверт с купюрами на стол.
- Спрячь! – заволновалась мать, - вдруг кто отберёт…
- Хорошо…
Взяла конверт и, заслонившись от матери, спрятала в шкаф, в свою сумку.
Вернулся брат. Мать ушла в ванную.
Брат подошёл к Жене и, опустив глаза, тихо, с нажимом произнёс:
- Я всё видел.
У Жени внутри похолодело – вот оно!
- Откуда узнал?
- Друзья сказали.
- И… всё?
Брат вздохнул.
- Вань, не темни, - скривилась Женя.
- Приват твой видел. Ты там всё делала…
- Понравилось? – с вызовом съехидничала девушка.
Внезапно в ней проснулось чувство порочной гордости и достоинства, какое возникает у женщины, переступившей границу табу, созданных самой женской природой, и заставившей всех женщин вселенной строго следовать этим незыблемым правилам.
Брат вспыхнул:
- Ну… ты… Нет, я, конечно, не против, но перед друзьями стыдно! Осуждают…
- Да, я такая! И не тебе и уж тем более не твоим друзьям меня судить! Но вот мама…
- Она не знает.
- Надеюсь, и не узнает. А как ты узнал? Хотя… - Женя вспомнила свои фотографии на многочисленных вебкам-ресурсах.
- Мне Вконтакте кто-то прислал, не знаю кто. Женский аккаунт, судя по имени…
- Какое имя?
- Не помню…
- Вспомни! Обязательно!
Брат увидел волнение сестры и постарался разрядить обстановку. Улыбнулся ей:
- Ладно тебе, вспомню – он взял её за плечо, - я тебя в обиду не дам.
Она, ничего не ответив, мягко убрала его руку и посмотрела на дверь:
- Скоро мама вернется. Чаю хочешь? Изобразим семейную идиллию…
- Давай…
Поставила чайник. Достала вазочку с конфетами и печеньем.
- Доча, дай фен? – когда мать, в домашнем костюме, просушивая полотенцем волосы, вернулась из душа, Женя с братом сидели за столом, пили чай и разговаривали, не забыв налить ей ещё одну, третью чашку.
Женя встала из-за стола, молча подала матери фен, воткнула провод в розетку и вернулась обратно за стол.
Мать быстро высушила волосы, уложила их, и села за стол. Хлопнула ладонями по коленям:
- Итак, наш распорядок: знакомимся с городом, посещаем культурные мероприятия, и… В последний день мы с Ваней по делам.
- По каким это делам? – спросила Женя.
- Служивым. Ваня через год заканчивает школу и идёт в армию. Хочу устроить его сюда – место потеплее…
- В Волгограде мест мало? И ты там работаешь…
- Я здесь хочу. – подал голос брат.
- Ну да, - поддержала его мать, - здесь движухи меньше, не служба, а курорт.
- Понятно… - решила закончить тему разговора Женя.
- Мы идём гулять? – мать протянула руку и, отодвинув занавеску, поглядела в окно, - или там дождь?
- Там всегда дождь… - ответила Женя.
- Тогда возьмём зонтик! – сказала мама, - у тебя есть?
***
Впоследствии Женя ломала голову, почему она так ясно, до мельчайших подробностей запомнила именно этот, самый первый день маминого приезда. Казалось бы, что такого: встреча с мамой, с которой не виделись так давно; с братом, которому была искренне рада… но это, в общем, слабая причина… В итоге она пришла к выводу, что просто так совпало с её настроением. Если уж признаться самой себе, то она стала уставать от двух работ физически, а от вебкама и морально. В мыслях постоянно крутилось заезженное – «а что дальше-то?», на которое у Жени не было ответа. К питерскому климату она хоть и привыкла, а родного солнышка, что радует Волгоград и обходит вниманием Петербург, явно не хватало, а потому меланхолия становилась её постоянным спутником. Не сильно желанным. Жене нужна была встряска, хотя бы эмоциональная. И родные своей неуёмной энергией и почти забытым домашним теплом как раз и обеспечили требуемое, несмотря на все капризы природы и всякие житейские трудности.
Женя очередной раз вынырнула из своих размышлений и попыталась сосредоточиться на том, о чём спрашивала её мама.
- Зонтик? Да, конечно, где-то тут был…
Зонтик у Жени был. Она уже стала собираться, но мать настояла и накрасила её – мол негоже девушке выходить в свет в таком виде. Женя, предпочитавшая повседневный макияж, была очень недовольна, но подчинилась её воле.
На сей раз оделись в более тёплые и непромокаемые вещи. Вышли из дома, быстро пересекли мост, сквер, и вышли на Садовую улицу. Женя хотела повернуть к привычной автобусной остановке, но мать предложила прогулку по набережной Фонтанки, и девушка согласилась.
Погода посуровела и была не рада питерским гостям: ветер с залива резко подталкивал Женю и её спутников в спины, ломал зонтик – от него, вскоре, пришлось отказаться.
Пересекли Вознесенский проспект и свернули на переулок Бойцова. Мать оглядела улицу:
- Дворы Достоевского…
Вернулись на набережную. Вновь пересекли скверы и Московский проспект (брат задержал взгляд на больших зелёных буквах: «Университет путей сообщения»).
Прошли БДТ, Лениздат, обошли девушку, вышедшую из здания и в задумчивости проводившую Женю взглядом. Через несколько шагов Женя обернулась и увидела, что девушка всё ещё смотри на неё. Увидев оглянувшуюся Женю, она что-то для себя решила и пошла за ней. Женя поспешила вернуться к ушедшим вперёд матери и брату. Они остановились и читали пристёгнутый цепью к столбу и стоящий прямо на тротуаре, рекламный стенд тайских бань. Стрелка на стенде, изгибаясь, указывала куда-то на соседнюю улицу.
- Зайдём? – спросила Женю и брата мать, - Я устала и хочу согреться.
И, не дождавшись от них ответа, проследила за стрелкой:
- Нам туда. Апраксин двор… Дом… Ладно, пошли. – Пошагала к той самой улочке.
Женя и брат устремились за ней. Пустынная улица, зажатая с обеих сторон массивными домами, забитая только припаркованными вплотную друг к другу машинами, вскоре превратилась в многолюдный рынок. По правую сторону Женя увидела жёлтую табличку с надписью «Школа».
- Странно… Что школа делает рядом с рынком? Храм знаний как-никак… - пробормотала она брату.
- Не знаю. Наверное, какая-то уплотнительная застройка.
- Ну да ладно…
Обогнули деревянные ящики с фруктами и свернули в какой-то переулок. Стало совсем тесно из-за нагромождений стендов с рекламой, манекенов в пёстрой, разномастной одежде, коробок, выдающихся навесов, тесно припаркованных машин…
Прошли мимо группы арабов. Увидев Женю, они начали цокать языками и долго смотрели ей вслед.
- Смотри, как бы не украли. – улыбнулся ей брат.
- Не украдут, был уже опыт…
Мать, не обращая на них внимания, увлеклась рынком: перебирала взглядом вещи, пробовала их на ощупь, еду на вкус, слушала продавцов, думала, приценивалась. Выныривала из одного магазинчика и, не задерживая дыхание, ныряла в другой.
- Увлеклась наша мама… - промолвила Женя.
- Ага, - согласился брат, - а вон ларёк с шавермой, попробуем Питер на вкус?
- Что-то много в моей жизни стало шавермы. Ну пошли…
Вывеска над ларьком обещала настоящую прожарку. Перед ларьком располагались узкие, круглые стоящие столики. Брат взял по шаверме и два кофе. Одну передал Жене. Затем, обжигая пальцы, развернул бумагу и с хрустом откусил свою:
- М-м-м, живём!
- Да, неплохо – Женя вспомнила как позавчера ела шаверму с Георгием, и ей стало грустно, - дай запить?
- Держи… О, мама идёт!
К ним подошла раскрасневшаяся и возмущённая мать:
- Ну здесь и цены! – обернулась и громко сказала она посещённым ею магазинчикам.
- Ты на Невском не была, усмехнулась Женя.
-А что на Невском? Такой же ужас? Ну ладно… Кофе пьёте? Где брали?
- Вон там. – брат махнул рукой в сторону ларька с шавермой.
- Тоже буду… - мать отправилась к окошку и наблюдающему из него за ней шаурмисту.
Женя с братом посмотрели ей вслед.
- Не изменилась, всё такая же бойкая. – сказала Женя.
- Сейчас кофе выпьет, вообще ураган будет. – ответил ей брат.
- Шутейки у тебя…
Вернулась мать с пластиковой чашкой дымящегося кофе:
-Уф, горячо! Приятного аппетита, дети!
- Спасибо, мам.
- Итак, какая у нас культурная программа? Может какой-нибудь музей посетим?
- Мы ещё спа-салон не посетили…
- И его посетим… Может Эрмитаж? Что скажешь, Вань?
Брат молча покачал головой, жуя шаверму.
- Эрмитаж за целый день не посетишь. – заметила Женя.
Доели шаверму, затем пошли дальше. Свернули за угол и обнаружили неприметную дверцу с наспех прибитой к стене табличкой «Thai Spa». Вошли, поднялись по редким кафельным ступенькам и попали в небольшое помещение, обрамлённое колоритом Азии: натуральные обои с золотой вязью, тяжёлые бархатные шторы, глубокие, плетёные кресла, бамбуковые шесты, деревянные украшения на стенах. Комнату разделяла стойка из грубо обработанной берёзы, за которой сидела девушка в кимоно и пила зелёный чай. За девушкой, прямо над меловой доской с расценками, висела высеченная из дуба мандала. В нос Жене ударил приторный запах благовоний, заставив её поморщиться. Увидев её реакцию, девушка затушила палочки и убрала их под стойку:
- Здравствуйте?
- Девушка, здрасьте. Шли мимо, увидели объявление, решили зайти отдохнуть, расслабиться… - обвела взглядом комнату и громко сказала мать.
Брат стоял позади всех и ковырял носком ботинка кафельный пол.
- Да, конечно, - привычно затараторила девушка и повернулась к меловой доске, - у нас есть традиционный тайский массаж, масляный массаж, массаж ног и стоп, массаж горячими камнями, массаж с травяными мешочками, массаж спины и шейно-воротниковой зоны, массаж головы…
- Нам бы баньку…
- Есть ванна с эфирными маслами…
- Пойдёт! Жень, примем ванну? – спросила мать.
- Ограничусь массажем. – ответила Женя, и в упор посмотрела на девушку, - просто массажем, без излишеств.
- А молодому человеку? – осведомилась девушка.
- Я подожду… - потупился брат и зарделся.
- Он у нас стеснительный, – поддержала его мать, - посиди пока тут.
- …И несовершеннолетний. – хихикнула Женя.
- Для детей у нас отдельная программа… – сказала девушка.
- Взрослый я! – брат вспыхнул, затем махнул рукой – Да ну вас!
Он отошёл и сел на скамейку в углу комнаты, затем принялся молча рассматривать мандалу и узоры на обоях.
Девушка позвонила в колокольчик и отодвинула одну из занавесок. За занавеской оказался тамбур с дверьми на каждой из трёх сторон. Одна из боковых дверей открылась и из неё вышла азиатка в кимоно такого-же покроя, как и у девушки за стойкой. Она была молода – на взгляд Жени примерно одного с ней возраста – небольшого роста, гладкие и острые скулы, чёрные как смола аккуратно уложенные волосы. Азиатка поманила её рукой и пригласила пройти внутрь комнаты. Жестами указала ширму, где раздеться и повесить одежду, затем массажный стол.
В комнате пахло корицей и мазью «Звёздочка». Но запах был мягкий и ненавязчивый, и к нему Женя смогла быстро привыкнуть. За ширмой она быстро скинула одежду и завернулась в покрывало. Вышла к азиатке-массажистке и легла грудью на стол. Попросила:
- Мне обычный массаж. Вы понимаете, да?
- Понимаю.
Женя обернулась:
- Я думала вы эта… Тайка.
- Бурятка, – ответила массажистка, легко касаясь Жениной спины и заставляя её лечь обратно, - и хорошо понимаю русский.
Возникла пауза. Массажистка нанесла масло и начала втирать его в женину спину умелыми и сложными движениями. Женя расслабилась и отдалась ощущениям.
- А ты Джейн, да?
Женя оттолкнула руки массажистки и резко развернулась:
- Откуда…
- Я тебя видела в студии.
И тут Женя вспомнила ту, уединившуюся в одной из комнат, темноволосую девушку, которую так бесцеремонно выгнал Георгий.
- Киса?
- Я Эмма.
- Мы не в студии, тут настоящими именами.
- Илона. – массажистка протянула руку.
Женя ответила рукопожатием и прикрыла грудь покрывалом.
- А здесь ты что делаешь?
- Здесь моя вторая работа. Точнее, массаж – моё призвание, а веб – подработка. Ляг, пожалуйста, обратно, и я продолжу.
Женя подчинилась.
- И как веб? Идёт?
- Сейчас не очень. Может не сезон, может мемберы обеднели… А у тебя как?
- Пока нормально…
- Им нравятся русские, такие как ты…
- Провинциалки? «Колхозницы?» —грубо спросила Женя.
- Симпотные чикули! А я экзотика… - поправив её, вздохнула Илона.
- Ладно, не обижайся. Просто мне уже надоело это сравнение.
- Да я и сама приезжая…
- Откуда ты?
- Из Улан-Удэ. Знаешь где это?
- Нет.
- На востоке.
- Там, где Япония?
Илона со смешком возразила:
- И почему все сразу про Японию вспоминают? Нет, скорее ближе к Монголии, от нас до их столицы – как от Питера до Москвы
- Наверное, у вас холодно…
- Да ну как сказать… По градусам – да, холоднее, но и влажность ниже, так что то на то… А вот солнца точно больше! И ещё у нас Байкал рядом, на машине доехать можно. Оно того, поверь, стоит.
Прикосновения Илоны: то нежные, то сильные, затейливые узоры, которые она выводила руками на Жениной спине, её бормотание, постепенно убаюкали девушку. Вдруг Илона взяла Женю за запястья и резко потянула на себя.
- Ай! Ты что делаешь?
- Успокойся. Растягиваю твои мышцы.
Илона опустила Женю на массажный стол.
- У тебя защемление, вот здесь. – она ткнула пальцем куда-то на Женину поясницу – Сейчас исправим.
Скрестила ладони и надавила на указанное место.
Женя дёрнулась и ощутила резкую боль, но боль быстро прошла. Дискомфорт в пояснице, к которому давно уже привыкла, тоже исчез.
- Где ты этому научилась? – спросила она.
- Вебкаму?
- Массажу!
- Для меня это призвание, - вдохновенно ответила Илона, - искусство, увлечение. Немного того, немного этого…
- Чего?
- Ну, например, мануальной терапии. Вылечила твою спину. Я, правда, не врач, а скорее любитель…
- У тебя и правда талант.
- Да какой там талант! – отмахнулась Илона, - так, небольшие успехи в практике. Знаешь, я когда впервые увидела работу настоящего Мастера, это было как… как будто ты присутствуешь при совершении какого-то таинства, что ли. Это завораживает и погружает в некий транс как пациента, так и любого наблюдателя.
- Расскажи?
- В детстве я ходила в дацан…
- Дацан?
- Да, это такой храм у буддистов.
- Ты буддистка?
Илона засмеялась.
- Последовательница буддизма. Буряты вообще буддисты.
- Как индусы?
- Не совсем. Индийский буддизм и наш – два разных направления: они исповедуют индуизм, а мы махаяну – буддизм и шаманизм. Вернее, направлений три: тхеравада – «учение старейшин», наша, махаяна – «великая колесница» и ваджраяна – «алмазная колесница». Колесница, здесь, подразумевается, в самом учении, которое доставляет нас, буддистов, к просветлению. Но тхеравада – учение, так сказать, не для всех. Оно говорит, что достичь нирваны можно, только встав на путь монашества и соблюдать строгие обряды. Порог вхождения в тхераваду высокий. Так что распространены махаяна и ваджраяна. При этом, ваджраяна возникла внутри махаяны и достигла наивысшего расцвета в Тибете. Махаяна – самое древнее учение в буддизме. Последователи его утверждали, что достигнуть просветления можно в пределах одной жизни, если придерживаться буддистских добродетелей и прибегать к особым медитативным практикам. У этого ответвления больше всего приверженцев. Как-то так. Объяснила, как могла.
- Я поняла только то, что ты шаман. – сказала Женя.
- Колдунья! – Илона мягко ущипнула её, - Вот сейчас возьму и заколдую тебя!
- Ай!
- Ну всё… всё… Лежи смирно. – Илона вновь ладонью «уложила» Женю на стол. – Так вот, я ходила в Дацан…
- На молитвы?
- Хуралы. В общем-то это тоже самое, что у вас, православных, молебны на знаменательные даты и события. Мы пишем ламам записки с именами тех, кого нужно упомянуть в хурале и делаем подношение…
- Ну да, как и мы пишем батюшке имена близких за здравие и платим денежку.
- Однажды, после хурала, я шла мимо одной из комнат, к которой стояла длинная очередь. По разговорам я поняла, что это очередь к баряашану. По-русски это костоправ. Он… Он делал что-то немыслимое: было ощущение, что все стихии сливались в его практике, капли масла причудливым образом концентрировались на теле пациента, слабый аромат дымящихся благовоний, казалось, окольцовывал пространство комнаты, пламя свечей будто дрожало в такт его движениям, а блуждающий, лёгкий ветерок трогал музыку ветра, создавая какую-то полутрансовую атмосферу. Впечатление было очень сильным. Той же ночью мне приснился вещий сон – я в непонятном помещении, в простой одежде, босиком. Ко мне идут люди. Я – врач. Принимаю их, руками делаю массаж. Я знаю как лечить. Осознание этого вызвали во мне такую волну тепла и радости, что я проснулась и твёрдо решила чем хочу заниматься в будущем. Когда-нибудь. – Илона вздохнула и резко свернула рассказ. – Потом я выросла и стала мечтать куда-нибудь уехать. Дальние дороги манили меня и привели в Петербург. Он настолько поразил моё воображение, что я решила здесь остаться. Сняла комнату и устроилась на работу в этот массажный салон. Вот и вся моя история.
- А это… пристают к тебе?
Илона сразу поняла о чём речь:
- Бывает… Но я ментально ограждаю себя от клиента – ставлю между ним и мной невидимую стену. К тому же у нас есть инструкция как мягко и без потерь сказать твёрдое «Нет». В стримах я также держусь на расстоянии от мемберов. Многого не позволяю.
- А у меня с этим проблемы… Наверное, опыта мало. А как ты вообще до этого дошла?
- Хотела попробовать что-то новенькое, ну и денег заработать. Долго я там не задержусь. Строгое воспитание, знаешь ли, не позволяет. А ты сама как туда попала?
- Скажем так, сильно нуждалась в деньгах, а долг из принципа ни у кого никогда не беру. Пришлось переступить через себя.
- В нашем возрасте, в наше время у всех много потребностей и всем нужны деньги.
- Мудрая мысль.
- Мда…
Далее разговор утих как-то сам собой. Обе девушки молчали: Илона, погружённая в таинства массажа, Женя в свои мысли.
Наконец Илона, словно художник, рисующий картину песком, мягко и с сожалением смахивающий свой труд, провела ладонями по Жениной спине:
- Я всё.
Женя села и сладко потянулась:
- Ох как хорошо! Мы ещё увидимся? Возможно, мне понадобится дополнительный сеанс массажа… Или совместный поход в дацан. Иногда такое состояние, что я уже не знаю, что мне поможет…
- Увидимся, я в этом уверена. Обязательно увидимся. – ответила Илона.
***
Одевшись и попрощавшись с Илоной, Женя вышла в приёмную. Брат сидел за стойкой ресепшена, пил чай и о чём-то болтал с девушкой администратором. На немой вопрос Жени он ответил ей:
- Мама заплатит.
Она кивнула, спустилась по каменным ступенькам и вышла на улицу. Вдохнула свежего сырого воздуха – совсем недавно прошёл дождь.
- Вы Джейн?
Под ближним навесом, прислонившись к стене дома, стояла та девушка, которая шла за ней от самого Лениздата.
Женя оглянулась направо, налево, затем ответила:
- Нет.
Девушка вытащила свой телефон и показала Жене её фотографии и профиль модели.
- Хорошо, это я. Ты кто такая и почему меня преследуешь?
- Не преследую. Просто думала: вы, не вы… Обычно я не договариваюсь о встрече сама, но вы исключение.
- Встрече? Слишком много неожиданных встреч за один день. Так что тебе нужно?
- Я собираю материал о вашей, так сказать, субкультуре. У вас закрытое общество, народ неразговорчивый…
- Почему именно я?
- Вы персонаж новый и правила игры ещё не приняли, но, судя по фото, приобрели необходимый опыт работы. Возможно, вы ответите на мои вопросы.
- А ты не эта… из полиции?
Девушка смутилась.
- Нет. Точно нет. Учусь, как и вы.
- Ты и это выяснила?
- Посмотрела вашу анкету на сайте университета. Она в открытом доступе.
- Замечательно!
- Ну да, от интернета ничего не утаишь.
- А ты где учишься?
- Проверить меня хотите? – девушка ухмыльнулась, - наберите в любом поисковике: «Ольга Баннова, статьи» …
- Ладно, Ольга – Женя вздохнула и махнула рукой, давай поговорим, задавай вопросы.
- Вот так сразу?
- Так сразу. Я порядком устала и, наверное, уже хочу оказаться дома в тишине и спокойствии. Поэтому задавай свои вопросы и закончим.
- Ну, не здесь… - замялась девушка, - в другом месте, в другое время. Когда вам будет удобно?
- Не знаю я своё время, и, тем более, время мне удобное.
- Счастливые часов не наблюдают? – попробовала съязвить девушка.
Женя взглянула ей в глаза, попробовала срезать, но передумала – видимо на сегодня её лимит эмоций был исчерпан. Просто сказала:
- Давай свой номер телефона. Я сама тебе позвоню, как решусь.
Ольга продиктовала свой номер.
За своей спиной Женя услышала шум открывшейся двери.
- Привет! – поздоровалась мать с Ольгой, и, уже обращаясь к Жене, спросила:
- Подружка твоя?
- Подружка… - ответила Женя.
- Кажется, мне пора. – сказала Ольга, глядя на мать Жени, и, избегая дальнейшего разговора с ней и лишних вопросов, неприятных Жене, удалилась.
- Потрясающий город, - произнесла мать, - вроде бы мегаполис, а теснее нашего Волгограда. Пока идёшь по улице, обязательно встретишь знакомого, старого, иль случайного…
- Иногда мне кажется, что Питер вообще коммуналка – сосед там, сосед здесь… - сказала Женя.
- Ладно! – кажется, потеряла интерес к Ольге мать, - Какова дальнейшая культурная программа?
- А пошли… Туда. – подал голос брат и махнул в сторону Дворцовой площади рукой.
- Ну пошли… - смирилась Женя.
Прошли через весь рынок, нырнули в арку Апраксина двора и оказались на людной и вечно стоящей в пробке Садовой улице. После тихих и дальних уголков рынка, настойчивые гудки, рёв двигателей и гомон толпы оглушили Женю и её спутников. Они постарались как можно меньше здесь задерживаться: пересекли проезжую часть, уворачиваясь от машин и слушая недовольное ворчание нервных водителей, бегом преодолели оставшиеся метры в толкотне, затем свернули налево, прямо перед Гостиным двором, и окунулись в спасительную тишину улицы Ломоносова. Миновали Перинные ряды, спящие до сумерек бары, и оказались на тесной набережной канала Грибоедова.
Трогали лапы златокрылых грифонов на Банковском мостике, перешли на другой берег канала.
Брат постоянно фотографировал то её, то мать.
- Ваня, не надо, - Женя недовольно прикрылась рукой от объектива его телефона, - хватит уже, я этого не люблю.
Брат хотел, было, уже что-то съязвить, но взглянув на мать, передумал.
Вышли на Казанскую площадь. Впереди, за деревьями сквера, гремел Невский проспект.
Мать влилась в поток прихожан, движущихся к собору. Брат и Женя последовали за ней.
У металлической ограды прихожанка в чёрных одеждах собирала милостыню. Брат выгреб из кармана горсть монет, и, не пересчитывая, отдал женщине.
Остановились у входа. На немой вопрос Жени, мать достала из своей сумки две косынки: одна передала Жене, вторую повязала себе.
Аккуратно, чтобы не испортить причёску, Женя покрыла косынкой голову и вошла в помещение вслед за братом и матерью.
Привыкнув к полумраку собора, увидела перед собой прилавок с разной церковной утварью. За прилавком суетились две продавщицы-мирянки. К прилавку, минуя информационный стенд, справа от Жени, двигалась очередь прихожан. Около стенда стоял столик с беспорядочно лежащими на нём листочками бумаги.
Мать, перекрестившись три раза, оставив Женю и брата, исчезла в глубине собора. Брат, в отсутствии матери, смутился окружающей обстановки и спрятался за информационный стенд.
Женя обратила внимание на разлинованные листочки бумаги, взяла одну и прочитала «За здравие» на верхней графе листочка. Протиснулась к столу, где прихожане писали на таких же, как у неё листочках имена близких и вписала в листочек мать и брата. Подумав, написала имя «Георгий». Отдала листочек продавщице всякой церковной утвари, купила свечку и погрузилась в сумрак и густой запах восковых свечей.
Женя и сама не могла отчётливо понять, что заставило её писать записку, да и вообще войти под своды храма: она не была столь религиозна и прекрасно отдавала себе в этом отчёт. И всё же недавний разговор с Илоной, то, с каким воодушевлением та рассказывала о практиках, видимо, что-то затронул в Жене. Как ни парадоксально – это была некая форма зависти. Зависти к возможности испытывать подобное вдохновение, к стремлению чему-то более высокому. К наличию цели в жизни, не сводящейся к банальным деньгам: всё то, о чём Женя не задумывалась, это было не нужно. Но беспокоило и требовало хоть какого-то опровержения, замены, возможности сказать «а у меня тоже есть…» Проблема была в том, что вместо многоточия вставить было нечего. Вряд ли церковь могла предложить Жене альтернативу, по крайней мере ту, которую она смогла для начала «увидеть». Но раз уж она оказалась тут, может быть, войдя в церковь, поставив свечу, она что-то поймёт? И Женя пошла.
Аккуратными мягкими шагами прошла сквозь базилику. Увидела стоящую в очереди и думающую о чём-то своём мать. Хотела ей помахать, но передумала, опасаясь разогнать неаккуратным жестом, как стаю пугливых бабочек, её мысли. Петляя между колонн, обошла возвышение в центре храма и опоясывающие это место столбики ограждения. Впереди, в углублении стены собора, увидела на большом морёного дуба кресте распятие Христа и перед ним медный канун с зажжёнными на нём свечами. Вгляделась и попыталась сосредоточиться. Ей никто не мешал, прихожане устремили свой взгляд на только начавшуюся службу и стали внимать непонятно откуда лившемуся церковному пению. Женю посетило незнакомое ей чувство умиротворённого одиночества. Тут её взгляд устремился немного вправо, на икону и слева от иконы, на кандило, где свечей было ощутимо меньше нежели на кануне, перед распятием. На иконе была изображена женщина, облачённая в зелёный верх, длинную красную юбку и покрывавшую голову белую косынку. Женщина, опираясь на длинный посох, стояла на фоне какого-то храма с широким куполом и башенкой с высоким, остроконечным шпилем. В храм, позади женщины, огибая могильные кресты, вела каменная дорожка.
Женя присмотрелась – в темноте собора на старославянской вязи, она с трудом разобрала имя женщины: Святая Блаженная Ксения Петербургская. Изображение женщины был не похоже на изображения икон в этом соборе, да и вообще на лики икон во всех церквях, виденных Женей за всю её жизнь, и заметно контрастировал
Далее Женино одиночество слилось с душевным, духовным одиночеством женщины на иконе и прояснило вертевшуюся со времени встречи с этой женщиной, мысль: «Она как я…», и чувство её переродилось в чувство духовного единения с этой женщиной. Она не знала историю этой женщины: когда та жила, как, и как умерла и при каких обстоятельствах была причислена к лику святых, но вера и
Отче наш, сущий на небесах!
Да святится имя Твоё,
Да прийдёт царствие Твоё;
да будет воля твоя
и на земле, как на небе;
Хлеб наш насущный
дай нам на сей день;
и прости нам долги наши,
как и мы прощаем должникам нашим;
И не введи нас в искушение,
но избавь нас от лукавого;
Ибо Твоё есть Царство
и сила и слава во веки.
А…
Мерзкая трель звонка телефона разорвала тишину собора. Женя нервно оглянулась, запоздало спохватилась о том, что забыла отключить звук и поставить на вибрацию и под осуждающие взгляды схватила трубку. На экране блеснула надпись «СТУДИЯ». «Гоша!». Виновато поглядела на Ксению и ответила на звонок:
- Почему не на смене?
«Аврора…»
- Я… Я сказала Георгию, что сегодня не смогу – как можно тише пролепетала Женя.
- Он мне ничего не сообщал. – грубо ответила Аврора. И казённым голосом монотонно, словно зачитывая текст, продолжила – Ты читала пункт договора там, где про штрафы? Невыход на смену без предупреждения администраторов…
Но Женя, ещё переживая молитву, но уже перескочив мыслями, думая о чём-то своём и не слушая Аврору перебила её:
- А…А где он? Он мне…
- Не имею понятия, – вновь, не церемонясь, ответила Аврора, и дальше уже словами Георгия продолжила, – я ему не сват, брат и тем более мамка, чтобы следить за ним и опекать…
Резкий тон Авроры, не похожий на те слова, что Женя слышала от неё во время их последней встречи, озадачили её. Затем твёрдый характер дал о себе знать, и на место удивлению пришла злость. Она быстро взяла себя в руки и сухо (но всё-таки так, чтобы не беспокоить прихожан) отчеканила:
- Я. Спросила. Где он? И не надо меня отчитывать.
Спохватилась, сделала паузу, выдохнула и, упреждая возможное встречное парирование Авроры, добавила:
- Я приду. Точно приду. Завтра…
Аврора не стала развивать конфликтную ситуацию и, к облегчению Жени, молча повесила трубку.
Женя спрятала телефон и взглядом, словно вымаливающим прощение посмотрела на Ксению.
«Как грязно, как мерзко! Как не вовремя!» Жене казалось, что из-за Авроры она раскрыла Ксении, прихожанам, Собору, Богу кто она такая на самом деле и чем занимается, и тем самым, своей ложью, осквернила, испачкала то место, в двери которого её так милостиво пропустил Господь. Она не была истово верующей в широком понимании этого слова, но искренне и с открытым сердцем относилась к церкви.
- Прости! – шепнула иконе Ксении.
- Простите… - обратилась, наверное, к случайно подслушавшему её грязные слова и мысли Христу.
Затем резко развернулась и отступила в обратном направлении.
Матери уже не было, брат, рассматривая своды Собора и сцепив руки за спиной, ждал у выхода.
- Пойдём – резко сказала она ему, и не перекрестившись напоследок, словно это что-то бы изменило в её душе и от неё зависело, вышла на улицу.
***
Мать ждала их, рассматривая, как какие-то молодые люди предлагают прохожим голубей.
- Посмотрите, посмотрите какие милые… - сказала она Жене и брату, не понятно кого имея в виду: то ли голубей, то ли молодёжь, то ли прохожих.
Но затем, обратив внимание на Женю, забеспокоилась:
- Доча, на тебе лица нет! Что случилось? Живот болит? Может… эти дни?
- Оййй… - Женя украдкой посмотрела на Ваню, но он, похоже ничего не понял и рассматривал башенку на Доме Книги, затем всё-таки прислушалась к своим ощущениям и продолжила:
- Всё хорошо, мама, всё хорошо. И не спрашивай меня больше ни о чём! – в сердцах ответила ей она, и уже спокойнее, вздохнув, вновь произнесла – Всё хорошо…
Мать пожала плечами – она знала свою дочь как никто другой, знала её глубоко замкнутый в себе характер и её мысли, мельтешащие, словно мальки на дне глубокого озера, и решила с ней в такие минуты её состояний не связываться, себе дороже.
Брат подал голос:
- Куда идём дальше? В Эрмитаж?
Мать посмотрела на свои наручные часики:
- В Эрмитаж мы, наверное, уже не успеем, как ты думаешь? – не обращая внимания на её удручённое состояние, обратилась она к Жене.
Женя опомнилась, отвлеклась от своих мрачных мыслей, посмотрела на колоннаду Казанского собора и, помедлив, ответила:
- Даже если мы туда успеем, то там ничего не успеем – она усмехнулась своей тавтологической шутке и, вспомнив восторженные слова Олега об это музее, с интонацией знатока и коренного петербуржца добавила – его за долгие годы не обойдёшь, столько статуй, картин…всё красивое! Но затем сама же осеклась, поняв, как она нелепо и смешно выглядит перед своим окружением: «Приехала деревня…»
- Тогда куда направимся? – вновь спросила Женю мать – Может быть прежним курсом, как предложил Ваня?
Брат усиленно закивал и стал смешно походить на китайского болванчика, чем рассмешил отчаянно пытающуюся уцепиться за что-то позитивное Женю. Та хихикнула и сосредоточила всё, какое могло, внимание на брате. Брат это заметил и вытянул губы, корча рожи и тем ещё больше веселя сестру.
- Дети, ну прекратите, перед людьми стыдно. – мать переключила внимание с брата и обратилась к Жене. – Так куда?
Той, конечно же, не хотелось уже никуда идти. Масса впечатлений, накопленных ею за день, бурные встречи – случайные, или со старыми и новыми знакомыми, длительная прогулка с семьёй, утомили Женю. Ей хотелось домой, в её тёплую и такую родную ей комнатку-каморку, забиться в уголок, растянуться на диванчике, посидеть на подоконнике, глазея на прохожих, бредущих по мокрому асфальту улицы, и отрешиться от всего. Задуматься, пережив заново встречу и разговор с Илоной, странный и яркий, словно вспышка, мимолётный и непонятный ей диалог с Ольгой (Откуда она взялась, как её нашла?), гневную перепалку с Авророй. Выстроить планы на будущее: на её работу в Теремке, на студию. Да и просто подумать – как жить дальше. Одной. Эту мысль она отогнала, прошло всего два дня – жалеть она себя ещё успеет. Всё-таки здесь и сейчас была её семья, и ей придётся пойти навстречу и уделить им время. Поэтому Женя лишь ответила, обращаясь к матери:
- Пойдемте. Хотите в Эрмитаж? Пошли в Эрмитаж. Ваша воля.
- Рискнём! – согласилась с ней мать.
Ворота в Казанский сквер оказались закрыты и, чтобы добраться до пешеходного перехода через Невский проспект, им пришлось обойти его вокруг. Женя оттащила за руку задержавшуюся у голубей маму.
- Это лохотрон погодя шепнула она ей на немой, недоумённый вопрос и уже, когда они отошли от группы с голубями, нормальным тоном добавила – Здесь такого контингента хватает.
За время жизни в Петербурге она уже успела попривыкнуть к такого рода персонажам и не только сторонилась, но и всячески старалась избегать встречи с ними. Но её мать, будучи женщиной мудрой, в силу возраста опытной, но всё-таки жителем провинции, в силу своего честолюбия просто не замечала подвохов и с готовностью шла на любые уловки.
- Пошли, пошли…Мы ещё увидим впереди живые статуи, аниматоров, мягкие игрушки, забавных зверушек и прочую нечисть. – отрезала Женя.
- Я думала, они остались в девяностых… - пробормотала мать. – А помнишь, как папка наш в Центральном проиграл весь аванс? Я тогда так на него злилась… - она глубоко вздохнула, ища у дочери поддержки, но Жене уже не были приятны эти воспоминания, она промолчала, и разговор сам собой окончился.
Брат молча шёл позади женщин.
Обогнув сквер, дошли до пешеходного перехода и, дождавшись зелёного, подошли к Дому Книги. Свернули налево. Мать с братом задержались, разглядывая витрины сувенирной лавки и Жене, вновь погружённой в свои мысли и ушедшей вперёд, пришлось остановиться и подождать их.
Вдруг усилился и без того мелкий, надоедливо моросящий дождик. Заметно потемнело, кораблик адмиралтейства подёрнулся белесой дымкой. Серое небо грозно нависло над Женей и её спутниками. Она зябко поежилась, что, конечно же, не ускользнуло от внимания матери.
- Дети, вам холодно? – спросила она. Затем, немного подумав, добавила, обратившись уже к Жене – может, пойдём к тебе, согреемся, где ты там работаешь?
Женя особо не распространялась, где она и кем работала – это она не то, что относила к темам её личной жизни, но границ между той самой жизнью и работой старалась не нарушать. Другими словами, ей по какой-то одной ей ведомой причине просто не хотелось, чтобы её мама видела, на примере других бариста её работу, как она: готовит кофе, подаёт сладости, улыбается и, наверное, даже скептически оценивает «глупый», на её взгляд, передник.
- Вон там, далеко, - ответила Женя матери и махнула рукой в сторону её Теремка – но нам в другую сторону. – затем кивнула она в сторону Зимнего дворца.
- Путь неблизкий, и под таким дождём… - протянула мать.
- А знаете, пойдёмте в пышечную, - вспомнила Женя, - тут дворами недалеко.
- Настоящую пышечную? – мать удивлённо округлила глаза, затем мечтательно зажмурилась – Ох, как давно я не ела пышек! Настоящих! А чтобы ещё и кофе с молоком, и салфетки, нарезанные из плотной бумаги…
- Вроде бы всё это есть, - подумав, ответила ей Женя, - сама я там не была, но слышала о какой-то пышечной. Она там давно работает, так что, наверное, всё это там есть.
Мать и брат быстро согласились: мать – потому что была заинтригована: а вдруг в этой старинной пышечной готовят «как раньше»; брат хотел где-нибудь согреться; Женя же просто порядком устала и очень хотела сделать в этой затяжной прогулке долгожданный перерыв и уговорить мать вернуться домой.
И без того насквозь промокшие зонтики заново открывать не хотелось. Обогнув Церковь Петра и Павла, погрузились в дворовую арку и вышли на Большую Конюшенную улицу. Немного пройдя сквер, перешли узкую проезжую часть с вечной пробкой толкающихся автомобилей и оказались у вожделенной пышечной. Внутри заведения мать поразили две вещи: вкусный густой запах жарящихся в масле пышек, и гигантская, уходящая чуть ли не на улицу, очередь в нетерпении переминающихся и страждущих лакомства посетителей. Со всех сторон раздавался людской гомон, через который яркими вспышками прорезались детские восклицания – восторженная просьба поделиться ещё хотя бы кусочком, или обиженный плач.
Мать, восторженно затрепетав ноздрями, воскликнула:
- А запах… – затем, нежно проведя пальцами по спинке свободного, ближайшего к ней, металлического стула, потом по мраморной столешнице круглого, на высокой ножке, стола, добавила – Как при коммунистах!
Она дёрнула Женю за рукав и указала на ближний к ней столик, где счастливчики торжественно брали густо посыпанные пудрой пышки, аккуратно обернув бумажными салфетками, и с удовольствием уплетали их за обе щеки.
Женя хмыкнула.
- Какую очередь занимаем? – спросила мать, и тут же добавила – Жень, давай ты направо, Ваня налево.
Брат молча занял свою очередь, сестра последовала его примеру и заняла свою.
Мать в нетерпении бегала между Женей и братом – проверяла чья очередь идёт быстрее. Диктовала обоим перечень и без того стандартного и скудного заказа. Советовалась:
- Вань, тебе сколько пышек? Три? Надо побольше…Пять? Нет, шесть – много…Что пить возьмём? Коктейль? Ты же замёрз. Надо согреться! Возьмём кофе.
И уже переходя к Жене:
- Три штучки? Одну??? Ты не объешься, деточка? А мне три… нет, четыре, и пудры побольше!
Затем показывая пальцами и громко шепча, озвучивая знаки, брату, в другой зал помещения: «Четыре. Че-ты-ре. И кофе! Ко-фе, я сказала!»
Женина очередь подошла первой. Мать в нетерпении встала впереди Жени и, перебрасываясь с продавщицей хаотичными фразами, стала делать заказ. Затем расплатилась, торжественно вынесла поднос с горкой пышек на блюде, обильно посыпанных сахарной пудрой, чашками с кофе, стаканами с молочными коктейлями, увенчанными разноцветными трубочками, и, на всякий случай, туго свёрнутыми хлопчатобумажными салфетками. Брат помахал из-за стола, который он предусмотрительно занял, увидев, как мать заказывает и расплачивается за пышки. Мать подошла к нему, поставила поднос на стол, выложила лакомство и убрала поднос на недалёкий от стола широкий подоконник.
- Ваня молодец. Ох, как на удивление хорошо всё складывается, замечательно, великолепно! – всплеснув руками, воскликнула она. – Дети, рассаживаемся.
Окружающие оборачивались на её громкий голос и яркие эмоции. Недоумённо, или осуждающе – Женя так и не поняла их эмоций. Впрочем, ей было уже всё равно – после обильной пышечной трапезы (мать отложила ей половину своей порции и настояла, чтобы Женя съела всё до последнего кусочка) на неё навалилась настолько сильная усталость, что она уже ничего не думала и ни о чём не помнила: ни как умоляла мать прекратить их хаотичное, полное приключений, путешествие, ни как после долгих уговоров её и брата, мать сжалилась и согласилась поехать к Жене домой, лишь сокрушалась: «Так в Эрмитаж и не попали…»
Дальнейшее Женя помнила лишь эпизодами: у Казанского сели на автобус, доехали до Гостиного двора, ещё автобус до дома, перешли мост и ввалились в квартиру. Еле разделись и доползли до комнаты. Брат, не снимая уличной одежды, рухнул на диван и простонал: «Я больше не могу…». Женя привалилась к косяку. Лишь бойкая мать продолжала раздавать детям приказы и делать замечания:
- Вань, ты куда в уличной одежде?
- Ну мам! Дай отдохнуть хоть! Ноги гудят!
- Отдохнёшь потом! Жень, ты первая в душ, потом я, последним идёт Ваня. Всё поняли?
Женя молча взяла полотенце и побрела в ванную. Голову мыть не хотела – собрала волосы и спрятала их под банным чепцом. Затем специально сделала воду погорячее и позволила себе расслабиться под обжигающими струями воды.
Оделась в домашнее, разложила себе и матери диван и застелила брату матрац – он решил лечь на полу, рядом с ними. Пришла мать и, когда брат пошёл в ванну, она, с ещё мокрыми волосами, вновь порывшись в своей сумке, извлекла из неё тряпичный свёрток:
- Смотри, что тебе привезла! Должен быть тебе впору…
Развернула свёрток, встряхнула, и Женя увидела хорошо знакомую ей серую кофту. Спереди, на кофте, во всю грудь, было вышито большое красное сердце. В ней Женя ходила по дому, спала, и в прохладную погоду ходила по улицам вплоть до десятого класса. Потом она повзрослела, кофта стала неактуальна и где-то быстро забылась.
- Мам, она же детская! – в раздражении бросила Женя.
- Ничего, зато тёплая. И до сих пор тебе по размеру, с тех пор ты так и не выросла. Ну-ка примерь?
Девушка собралась уже вовсю перечить матери, но затем поняла, что сил на это у неё уже не оставалось, в душе махнула рукой и чисто из женского любопытства, лениво напялила пижаму поверх домашнего топа.
- Ужасно! Вот уж точно, в ней я как деревня! – нехотя, под одобряющий взгляд и кивки матери, лениво вертелась она перед зеркалом.
- Будешь носить. – не слыша возгласы Жени, вынесла свой вердикт мать.
Женя вздохнула.
Тут же, наскоро почистив зубы и умыв лицо, из ванны вернулся брат. Увидев Женю в пижаме, он залился смехом.
- Чего ржёшь? Не смешно вообще… Мам, чего он смеётся? – уже, чуть не плача, простонала девушка.
- Вань, прекрати! А вообще мог бы и поддержать сестру, вон она у нас какая красавица! – с теплотой глядя на Женю, одёрнула брата мать.
- Сердечная ты наша… - брат, согнувшись, захлёбывался от смеха.
- Нет, мам, я так больше не могу! – Женя с раздражением сдёрнула себя кофту и, аккуратно её сложив, положила в шкаф к остальной её повседневной одежде.
Мать, пожав плечами, промолчала, и все, тут же забыв о сцене с кофтой, начали готовиться ко сну. Женя легла вместе с матерью на разложенный диван: мать у стены, Женя с краю. Брат лёг на пол и туго укрылся одеялом.
Белая ночь не оправдывала своего гордого названия: из-за непрекращающегося дождя небо было хмурым, того и гляди, включатся фонари… Насмешка над летним сезоном в Петербурге, да и только.
Мать давно уснула и громко сопела, отвернувшись к стене. Женя тоже пробовала уснуть, разглядывая блики света на потолке от проезжающих мимо фар автомобилей и слушая их моторный рёв: то громкий и близкий, то тихий и далёкий.
- Вань? – сквозь сонную пустоту спросила Женя.
- Чего? – брат тоже не спал.
- Кто был в моей комнате?
Он задумался, потом произнёс:
- Не знаю, меня тогда не было дома. Услышал потом об этом уже от мамы. Но твоих вещей в комнате не хватает.
- Откуда ты знаешь? – Женя повернулась к брату.
- Я помню тот день, когда ты уезжала, и твоя комната опустела. Остались только твои вещи.
После его слов Женя ощутила новое для себя тёплое, щемящее чувство нежности, какое сестра ощущает по отношению к брату, и с этим чувством она, повернувшись обратно и вновь смотря на потолок, уснула.
Конец первой части романа.
Отредактировано: 16.01.2025
Добавить в библиотеку 