Освещённый красным коридор начал раздражать. Изредка мы проверяли незапертые комнаты, зачастую те оказывались подсобными помещениями. В одной нашли остатки человека. Из него выели потроха, а шкурку оставили сушиться.
Неприятное зрелище. Бессмысленное в своей жестокости.
Мы поспешили покинуть то помещение и продолжить путь.
— Это здесь? — спрашиваю, когда Влад останавливается.
Перед нами стена без двери.
— Эта стена опускается в случаях разгерметизации. Но её можно опустить и по команде компьютера. Надеюсь, это значит, что хоть кто-то спасся.
Вся стена была покрыта слизью, кровью, вмятинами и царапинами. Кто-то очень хотел попасть на другую сторону. И этот кто-то может быть где-то рядом.
Беспокойно озираюсь. Давящее чувство приближения опасности становится сильнее. Перед глазами начинает играть кино. Оно будто голограмма накладывается на окружающее пространство.
Люди бегут: прозрачные, нечёткие фигуры. За ними быстро движется амальгама: бесформенное слияние множества тел. Вот оно догоняет одного из людей и рвёт его, как зверь добычу. Не отвлекаясь на пожирание убитого, это существо стремится к следующей жертве и ломает человека пополам. Ещё одному она откусывает голову. Попадающие в него снаряды это существо даже не замечает. Кровь заливает коридор. Но выжившие стремятся к спасению. Некто включает аварийную сирену и вводит значение для стены.
Металлическая пластина падает вниз с противным хрустом ломающихся костей. Не все люди успевают на другую сторону. Те, кто опоздал, разбивают кулаки в кровь о твердую поверхность. Их крики душат, их мольбы убивают, их страхи воплощаются в жизнь.
Прихожу в себя и понимаю, что всё лицо залито черными слезами, а глаза бездумно смотрят на залитую кровью стену. Влад наблюдает, пораженный, и шевелит губами, будто подбирает слова. Он тешит себя надеждами, в которых впервые видит смысл.
— Люди не в первый раз платят кровью за свои грехи, но МЫ никогда раньше не сталкивались с подобной платой. Наивные дети, не ведающие горя и жестокосердные люди. Какая чудовищная ирония – наше столкновение.
Эти слова окунают мужчину в холодную воду сомнений, и он отводит взгляд. Возможно, видит в наших словах иной смысл, чем мы пытались вложить. Кажется, в какой уже раз, мы убиваем в нём надежду.
Влад находит резак и долгие часы проводит возле стены прорезая в ней проход. А я шатаюсь по коридорам и незапертым помещениям. Опасности нет, амальгам нет, живых людей нет. Иногда нахожу пищу и воду – отношу её проводнику. Единственное, что всегда оставляю себе – шоколад. Мне даже удаётся покраснеть, когда ОН смеётся над моим пристрастием к этому вкусу. А я смеюсь над ЕГО удовольствием от этого пристрастия. Напоминаю, что мы одно существо, хоть и не до конца слитое воедино.
Каждый раз, когда я подхожу к Владу, тот вздрагивает и наводит на меня оружие. Я не реагирую на это. Скорее удивляюсь, если он этого не делает. Просто хмуро смотрит и без слов возвращается к работе. Влад не говорит со мной. Я не тот, с кем он хочет разговаривать. Не та, чей голос он хочет услышать.
Потому молча сажусь рядом и погружаюсь в себя.
Это неправильно. Но у меня и у НЕГО есть свои островки мыслей, помимо общей зоны суждений. Когда я нуждаюсь в ЕГО поддержке, то стучусь в его разум, и ОН пускает к себе. Позволяет быть им недолго, насладиться спокойствием более зрелого существа. Ощутить поддержку и понять, что ОН никогда не оставит меня одну.
В ответ ОН стучится в мой уголок и тогда ОН становится мной. В такие моменты его переполняют мысли и эмоции, которым ЕГО природа чужда. ОН любит это, поэтому чаще проводит время либо в общей зоне суждений, либо у меня.
Невероятно приятное чувство единения. Недопустимо короткое, опасное для нашего физического тела, оставленного на произвол судьбы. И всё из-за того, что мы не смогли стать единым целым.
Мне нужна поддержка, но ОН у себя. Переживает события дня и не хочет общаться. Впервые закрылся, не желая ранить собственными эмоциями. Их часть уже просочилась в общую зону суждений, и мы плакали.
Раз ОН не может выразить боль, я должна выплакать свои несуществующие слезы. Только бы ЕМУ стало легче.
— Ты в порядке?
Голос Влада врывается во внутренний мир и заставляет очнуться.
— Да, — говорю, не задаваясь вопросом, почему он спросил об этом. Вижу, что работа закончена, и дыра в стене позволяет идти дальше. Однако меня всё ещё беспокоит амальгама, убившая людей на этом месте.
Почему он не напал на нас? Почему мы не нашли его?
— Тот, кто пытался попасть за эту стену. Мы не встретили его.
Влад хмурится. Он знает ответ.
— Некоторые амальгамы живут очень недолго. Возможно тот, кто убил здесь людей, из таких.
— Но мы не видели тело этого амальгама? — в этом я уверена, в видении был амальгам необычной формы и его тело нам не попадалось.
— Многие амальгамы после смерти рассыпались на чёрные песчинки, другие расплавлялись чёрной жижей. Жижи на пути было достаточно.