Спорим?

Глава I

Я выжила. Спустя два месяца я наконец-то могу сказать, что выжила. Ранее, стоило только подумать о том, что болезнь отступила, она, будто издеваясь, возвращалась и била с удвоенной силой. Потому вслух произносить о выздоровлении до сих пор не решалась, только в мыслях.

- Вы точно уверены, что хотите закрыть справку? Вы же выписались только, - участковый терапевт пробежала глазами по эпикризу и удивленно вскинула брови, - сегодня. Знаете, мне бы не хотелось, чтобы через пару дней вы ко мне вернулись.

- Боже упаси, - я широко улыбнулась. – Еще одних каникул мой колледж не вывезет. Попросит на выход, едва заикнусь о самочувствии.

- Так нельзя, - врач потерла переносицу. – С вашим поражением вы еще минимум месяц восстанавливаться должны. Или два. У меня пациентка одна почти пять месяцев на больничном пролежала. А у нее поражение было семьдесят шесть процентов, а не как у вас - девяносто два. Чудо, что вообще выкарабкались. Так что давайте не будем испытывать судьбу. Посидите дома еще хотя бы недельки две. У вас и печеночные показатели зашкаливают из-за тяжелых препаратов. Да и СОЭ еще повышенное.

- Гульнара Динаровна, давайте нет. Я, правда, нормально себя чувствую. Мне на учебу кровь из носа надо. А СОЭ снижается медленно, вы же знаете.

- Вот сами же будущий медик, должны понимать, какие последствия у ковида, - терапевт нехотя придвинула к себе справку и расписалась в ней. - Печать не ставится. Это знак. Продляем больничный.

Я звонко рассмеялась.

- Пшикните антисептиком на подушечку для краски в штампе.

Гульнара Динаровна недовольно цыкнула, но сделала, как я сказала.

- Поставьте еще печать в двести тридцать первом кабинете. И не дай Бог увижу вас в ближайшие пару месяцев снова. В кабинет не пущу.

- Есть «дай Бог увидеть меня снова»! - я отдала честь и под грозный взгляд врача выбежала из кабинета.

Правда, далеко не убежала. Легкие будто спазмом сдавило, из-за чего дышать стало почти невозможно. Знакомое чувство. Оно со мной под ручку ходит с самого момента госпитализации. Удушье. Остановилась и, придерживаясь за стену, согнулась. Вроде, парализованные легкие отпустило. По крайней мере, я смогла сделать вздох. Но разгибаться не решалась. Было страшно, что возможность дышать пропадет снова. Забавная ситуация. Пока тебя не подключат к ИВЛ, не поймешь, как тяжело, на самом деле, удовлетворять элементарную потребность организма.

Вот и выздоровела, ага.

Медленно выпрямилась, ощущая ноющую боль за грудиной. Когда мне поставили диагноз, легкие уже перестали работать. Помню, накануне вечером поднялась температура. Таблетки ее не сбили, но я была уверена, что к утру все будет нормально. А в полночь соседка по комнате вызвала скорую, испугавшись вдруг появившейся сильной отдышки. В реанимацию я попала, будучи подключенной к аппарату искусственной вентиляции легких и в коме. Врачи рассказывали, что в ту ночь я умирала трижды. И каждый раз они считали крайним, но на последних секундах реанимации пульс возвращался вновь.

Никогда прежде не задумывалась, что чувствует человек, услышав об остановке собственного сердца. Лично у меня случилась истерика. Я безостановочно ревела, благодаря врачей, что не бросили.

Услышав шаги позади себя, испугалась, что это может быть мой терапевт, потому сквозь боль поторопилась поставить печать на справке и покинуть поликлинику.

В общежитии, как и ожидала, никого не было. Еще бы, самый разгар учебного дня. И я была этому крайне рада. Разобрав скромную сумку с одеждой, приняла душ, и только тогда почувствовала себя человеком. В больнице, конечно, была возможность следить за гигиеной, но в родных стенах и с любимыми средствами по уходу это превращалось в ритуал, а не рутину.

Я открыла окно и растянулась на кровати, разметав волосы по подушке. Какой кайф. Теплый весенний воздух игрался, путаясь во влажных прядях. Возможно, с моей стороны верхом глупости было лежать на сквозняке. Возможно. Но мне так хотелось ощутить эту невесомость, что было как-то плевать на последствия. Очень безответственно.

Спустя некоторое время взяла телефон. На автомате смахнула уведомления беседы группы, но, подумав, зашла в переписку.

Вика: «Сволочи, закройте рты и вырубите звук»

Ника: «Мурзик слышит щелканье клавиатуры»

Ника: «Опа-чи. Чья Сири заговорила? У Мурмурчика уже ноздри раздуваются:)»

Мурмурчик? Мурзик? Кто это? Зашла на сайт колледжа и открыла расписание. Мурза Дмитрий Александрович. Ведет сестринское дело при инфекционных заболеваниях. Вика скидывала мне его лекции для конспектирования, но, честно говоря, я к ним так и не приступила, понадеявшись на добродушность нового преподавателя. Видимо, зря. Тело пронзило неприятное чувство. Совесть, наверное. Столько времени отлеживать бока и элементарно не переписать материал в тетрадь, не говоря уже о зубрежке.

Пришло новое уведомление.

Вика: «Спасибо, блять! Если ФФшка завалит меня, хер больше хоть кого-нибудь прикрою на парах. Даже без переклички буду докладывать об отсутствующих»

Фаузия Фоатовна то тут каким боком вылезла? Ничего не понимаю. Быстро настрочила сообщение подруге, нервно обкусывая ноготь на большом пальце.