Способности под прикрытием.

Зеркало попаданцев.

- Юлечка. Накрась бровки. – раздался голос из кухни. Там Тонька, моя мачеха, справлялась с завтраком.

- Хорошо. – уныло согласилась я.

- И одень кофточку, которую я погладила. Пожалуйста!

- Хорошо.

- Оденешь? Я очень старалась, когда выбирала.

- Ладно, мамочка.

Она прошла ко мне в комнату. Сама яркая, как пламя огня, добрая, любящая, искренняя. Не то, что я.

- Юль, извини, но ты очень мрачно выглядишь. И смотришь на мир странно. Тебе нужно больше открыться. Ты очень хороший человек, надо только показать это людям. Поверь, в этом мире хороших людей больше, чем плохих.

И она ушла в свой офис. Я и сама знаю, что во всем она права. Как получилось, что я так скрыта? Я не скрыта. Просто с детства я хотела быть тренером, и делала все для этого. И меня не пугали сложности, и резкие слова других обо мне. К тому же, они звучали в основном за моей спиной, потому что все знали, что Юляшка может навалять. Жаль, что в нашей провинции никакой дороги у меня нет. Я хотела стать тренером в фитнес-клубе, но те, которые работают у нас в Землянске, не годятся для постоянного места работы. Для того, чтобы давать частные занятия, у меня не хватает борзоты. Так что приходится проходить курсы рекламы у себя в городе. С ними можно хотя бы через интернет заработать, хотя я думаю, что мачеха и папа тактично намекают мне, что давно уж пришло время вылетать из гнезда.

Признаюсь, что осознание того, что ты не выполнишь свою мечту, разрушает человека, но я не думаю, что дело в этом. Моя родная мама в шутку называла меня «истинный спортсмен», а когда учителя жаловались на то, что я не усваиваю знания, она говорила, что в спорте их знания равны нулю. Конечно, сейчас я думаю, что она намекала на то, что это не их дело, но это было слабое утешение. Назвать меня в глаза «тупой» никто не решался, может, мачеха права, и хороших людей больше, а может, они просто боятся получить подзатыльников от неудачницы-спортсменки.

Все в моем городе было мне чуждым. На курсах рекламы нас учили хвалить продукцию. Мне казалось, что у меня это не получится. Как я смогу предлагать чужие вещи, если себя не могу открыть?

Но, как ни странно, это у меня получается. Впарить кому-то вещи я могу. Особенно мне удается понять, как человек настроен, и в шутку в классе меня называли Копперфильд. Обидно, я же девочка. Почему меня называют именем фокусника? Но в чем-то они правы, мне удается буквально на несколько шагов просчитывать последовательность реакции. Почему у других это не получается – не понимаю. В спорте ты обычно знаешь, что будет, если ты сделаешь растяжку без разминки, если ты новичок. И что нельзя пить залпом белковый порошок. И что нельзя много пить воды во время тренировки. Все знают, что будет, если ты это сделаешь. В обычной жизни все то же самое, только нужно продумывать другие события. Чего в этом сложного, не понимаю.

Мне больше тяжело знать, что вот-вот меня обзовут или накричат на меня. И не потому, что это обидно, а потому, что я могу на все наплевать и дать обидчику как следует, забыв про всю рекламу досконально. И останусь без заработка.

Со вздохом я встала перед зеркалом. У Тоньки действительно хороший вкус. Я тоже одеваюсь обычно – джинсы, майка женского фасона. У меня хорошая фигура, хоть и немного перекаченная для женской. Тонька просто выбрала блузку с фонариками, которые на мне с моими бицепсами смотрелась бы глупо, если бы рукава не были длинными. Также она добросовестно отгладила брюки. Прекрасно зная, что юбку я ношу как перед расстрелом – выражение лица наверняка похоже – она предложила черные брюки с нормальным низом у штанин.

Я мирно таращилась на себя в зеркало. Тогда мне впервые и явился этот странный тип. У меня за спиной появилось странное создание, с длинным лицом, высокими скулами и всклокоченными волосами. Поверх майки странный тип носил пиджак, при виде которого я вспомнила слово «Моцарт». Честное слово, понятия не имею, как выглядел этот Моцарт, при всем уважении к его таланту. Помнится, он был в бигудях. А может, нет. Бигудей у отражения за моей спиной не было, зато в его руках была трость. Я еще не знала, что для него это – своеобразное оружие, которое становится смертельным в его руках. У него были сияющие карие глаза, очерченные губы и немного рассеянное выражение в глазах. Казалось, что он тоже имеет отношение к творчеству. Может, это и есть известный композитор? Пришел ко мне в зеркало и таращится оттуда.

Зачем он разбил его – я долгое время не понимала. Я видела, что тип в смешном пиджаке замахнулся, а потом зеркало разлетелось на куски, и моя жизнь встала с ног на голову. Демонические шутки оборачиваются плохо, особенно если тебе никогда не были интересны разные мистические штуки, а фильмы ужасов ты просто считаешь величайшей глупостью.

Когда я встала с полу – вокруг был совсем другой вид. Во-первых, пол был уже деревянный. Из хорошего такого, старинного дерева, настоящей работы, а не наши непонятные брусья. Вокруг сидели люди в неместной одежде. Вид у них был, скажем честно, немного отсталый. Они на меня смотрели с выражением, и разогнал их тип в фартуке. У него был интеллигентный вид, правда, немного позже я поняла, что это обманчивое впечатление. Светловолосый, с тонким для своей профессии лицом и хорошей осанкой человек потом оказался владельцем бара. А его неспортивный вид объяснялся просто. У него были завсегдатаи, которые его ценили, и вот у них был очень спортивный вид, и заодно не меренная сила. И не все из них были людьми.

Тогда я еще этого не знала. Я просто молча встала и попыталась стряхнуть пыль.

- Чего уставились? У нас и не такое бывает. – зачем-то сказал человек в фартуке и помахал ладонями, как будто отгонял стаю гусей.

- Что случилось? Зеркала балуют? – раздался другой голос, на этот раз женский. И перед нами появилась другая участница истории – местная официантка Хейли, дородная крепкая девушка с лихими темными кудрями, похожими на цыганские.