Среди Льдов Далёкой Планеты

Глава 29. Битва при Коппергарте.

Нельзя было позволить пушкам имперских кораблей (теперь это были корабли Итшихи) разрушить Коппергарт. И дело не столько в заводах, рудниках и лабораториях, сколько в мирных жителях – семьях шахтёров и учёных, рабочих и партизан, которые укрылись в стенах города-крепости, спасаясь от гнёта империи. Две дюжины кораблей командора один за другим с грохотом выехали из ворот в Коппергартской стене и отправились навстречу противнику. Оно решило нанести единый удар своей мощью, потому что знало, что хитрить бесполезно – за ним наблюдают. Каким-то демоническим чутьём оно чувствовало присутствие Сирены и знало, что та всё равно о его манёврах командору..

Их заметили на закате. Точнее, сначала только услышали. Около сотни механических чудовищ, лишь отдалённо напоминающих суда. Панцири с подвижными частями, как у механических броненосцев, пронизанные десятками прикрытых щитами пор, из которых в любую минуту готовы высунуться пушечные дула. Грохотали, вгрызаясь в лёд, исполинские, покрытые шипами колёса, ревели ненасытные утробы двигателей. Со свистом, от которого закладывало уши, вырывался из труб перегретый пар, как из ноздрей разъярённых скоротопов. И жирный, зловонный, беспросветно-чёрный дым коптил небеса, и без того осквернённые кровавыми тучами.

Ветер крепчал. Хлопья демонического снега цвета кровавых струпьев метались в воздухе, как крылья сгоревших мотыльков. Метель горстями бросала их нам в лицо, ворошила багряные дюны – так голодные вороны ищут на свалках падаль…

 - Как настрой? – спросил я Сэм, чтобы хоть на секунду прервать замогильную тишину. Я как раз закончил в очередной раз перебирать и смазывать револьверы и теперь стоял, вцепившись в фальшборт и вглядываясь в мрачный горизонт.

- Боевое. Готова крушить-кромсать, - серьёзно ответила она, становясь рядом со мной. Я мельком взглянул на неё, на её кинжалы, показавшиеся вдруг крошечными швейцарскими ножичками. Наточены так, что сверкают даже в такой пасмурный день. Надеюсь, от этого будет толк.

 - Ну и погодка сегодня, пробурчала она, щурясь от снега и пытаясь поплотнее застегнуть воротник. Я едва расслышал её из-за неумолчного гула наших кораблей и нарастающего – вражеских.

 - Тот Самый День не может быть солнечным, - ответил я и добавил, не переводя дыхание: - мне нужно сказать тебе кое-что очень важное.

 - Именно мне? – удивилась она.

 - Да. Именно и только тебе.

 - Что же?

 - Напомни, потом скажу.

 - Ну, фу таким быть! выкладывай давай, заинтриговал же!

 - Очень сильно заинтриговал?

 - Очень сильно.

 - Замечательно, на это я и рассчитывал. Теперь у тебя есть стимул дожить до конца битвы. Я Серьёзно, Сэмми, не вздумай умереть, слышишь!

 -  Хорошо. Я обещаю.

Приближающиеся силуэты кораблей напоминали акул, поднимающихся из-под воды на запах крови. На расстоянии пары пушечных выстрелов они заглушили двигатели и остановились. Командор также приказал полный стоп. Он стоял на мостике флагмана и казался совсем миниатюрным среди дюжих матросов. С его пояса с одной стороны свисали ножны огромного меча, настолько несоразмерного, что никто не поверил бы, что Куберту нет равных во владении этим клинком. Никто из тех, кто не видел это воочию.

 С другой стороны висели ножны очень странного пистолета. Он был очень громоздкий, сделанный из сверхпрочного сплава, но однозарядный. Однако заряд его был необычный: единственный в своём роде. Дуло пистолета имело квадратное сечение.  Это оружие мы с Кубертом разрабатывали вместе, и когда я увидел первый набросок, я в шутку спросил, не собирается ли командор стрелять кубическими пулями. «Нет, только тетраэдрическими», - серьёзно ответил тот. Он рассказал, что его кое-что смутило в замечаниях Кайтлехта. А именно: он сказал, что Итшихи неуязвимо, но затем упомянул, что оно дало выпить им флягу своей крови. А кровь надо как-то добыть. Если исключить варианты его собственных демонических когтей, зубов или зачарованного оружия, которые никак нам не помогли бы, остаётся… Ключ. Его рёбра довольно острые – они легко режут бумагу и кожу. Командор также проверил его на прочность (хотя и очень боялся испортить бесценный артефакт), и оказалось, что он гораздо твёрже стали и даже крошит наждак. На мой взгляд, это сумасшедшая идея – попытаться поразить демона пирамидкой, равноценно тому, чтобы просто отдать её ему в руки. Но если ничего другого просто не останется… Можно и попробовать.

Весь свободный экипаж вглядывался вместе с Кубертом в корабли противника. На палубах вражеских кораблей стояла мёртвая тишина. А ещё на них стояли мертвецы. Разной степени тленности, в парадных костюмах, мундирах, платьях, в которых когда-то были похоронены. С застывшими лицами, отвратительной кашей вместо лиц или тщательно выскобленными временем черепами. На капитанском мостике вражеского флагмана стояла крошечная чёрная фигурка, едва различимая в багряном месиве снежной бури. Массивные чёрные сапоги, длинный, хлопающий на ветру чернильный плащ, мундир цвета сажи и такая же треуголка с плюмажем из чёрных перьев. Прямо таки статуэтка из осколка обсидиана. И лишь одно вкрапление молочного кварца в ней – лицо.

 - ВО ИМЯ ТЕБЯ, ЛОРД БАРСУНДУК, Я ИСПЕПЕЛЮ ИХ ВСЕХ!!! ВПЕРЁД,МЕРТВЕЦЫ МЕЕРЛАНДА!!! – взревело Итшихи, словно стая льворгов, заглушив вой бури и стук моторов. И ледяная пустыня ответила ему тысячекратным эхом. Так началась Битва при Коппергарте.

Корабли противника разделались на три группы. Боковые попытались образовать полукольцо, чтобы атаковать нас с флангов, а центральная стала давить, приближаясь плотной шеренгой. Но корабли командора, хоть и сильно уступали им числом, а также немного размером и прочностью брони, были куда быстрее и манёвреннее. Больше половины успели выбраться из окружения, а передние построились клином и ринулись вперёд. Подойдя на расстояние пушечного выстрела, они развернулись бортом и дали залп. Такой же манёвр попыталось проделать и Итшихи, но управилось не совсем в срок. В итоге один из его кораблей подставился и был изрешечён ядрами, не успев сделать ни единого выстрела. Но остальные принялись яростно палить по кораблям Куберта, экипаж которых ещё не успел перезарядить пушки. Вскоре обе флотилии потеряли свой первоначальный строй, в усилившейся метели целиться было очень трудно, и суда начали постепенно разбиваться на пары, словно для оглушительного смертельного танца. Команды  готовили абордажные крючья.