Срок давности любви

Глава 11

Вернулись разбойники через четыре года. В первый же день прибытия семилетний Богдан сбежал из стана. Вся банда с рассвета стояла на ушах и разыскивала мальчика. В итоге он сам пришел вечером, вес в грязи и разорванной одежде, да еще и не один, а с каким-то станичным пацаном. Только взглянув на мальчика, которого привел Богдан в стан разбойников, Гордей понял, что это Федя. Небольшие черные отцовские глаза с огоньком, блестевшие из-под спадавших на них кудрей, невозможно было спутать. Всмотревшись внимательнее в лицо Феди, Гордей уловил хорошо знакомые черты Акулины. Мальчик часто улыбался и смеялся звонко и искренне. «Совсем как мама,» - думал Гордей. Оказалось, что Богдан случайно встретил Федора в степи, когда прятался в высокой траве от искавших его разбойников и наблюдал за тем, как все бегают и суетятся. Первым делом мальчишки подрались, потом познакомились и через десять минут уже были лучшими друзьями. Федор показал Богдану все окрестности, рассказал о станичной жизни и играх местных пацанов. Богдан был просто в восторге от всего увиденного и услышанного и тем же вечером сказал отцу, что хочет подольше остаться на этом месте.
Поначалу Гордея тревожило, как уживутся вместе Ферида, Федя, Богдан и Акулина. Но его опасения были напрасны: казачка души не чаяла в Богдане и воспринимала его, как своего сына; Ферида же видела в Феде ребенка Гордея и тоже очень хорошо относилась к нему. Атаман догадывался, что такая благосклонность жены обуславливается тем, что она уверенна в превосходстве своего сына над Федей. Во-первых, Богдан был, хоть на несколько часов, но старше Феди. Во-вторых, он был сыном от жены, а не от какой-то там наложницы. Ну, а в-третьих, именно Богдана Гордей избрал своим преемником и хотел видеть атаманом разбойников после себя. «Ну, как бы то ни было, а живут все в мире,» - решил Гордей и успокоился по этому поводу.
Что же касается мальчиков, то они, с первой встречи почувствовав друг в друге брата, были не разлей вода. Где Федор, там и Богдан; где Богдан, там и Федор. Очень часто их поручали Порфирию, и он развлекал детей по ночам, пока их отец проводил время то с женой, то с Акулиной. Старый разбойник ходил вместе с мальчиками в ночное (выпас лошадей ночью), рассказывал им бойки стана разбойников и о своих собственных приключениях.
Гордей обожал сыновей. Она научил их плавать, драться на шашках, на ножах и на кулаках, охотиться, рыбачить, стрелять из пистолета и из ружья. Богдан и Федор, как и все станичные дети, ходили в церковно-приходскую школу. За три года мальчики научились считать, читать и писать. Федор прилежно занимался, Богдан же с неохотой посещал школу. Нельзя сказать, что старший сын Гордея был глупее или ленивее брата; просто ему было неинтересно на уроках. Писал Богдан крайне безграмотно и очень неразборчивым почерком, однако, к удивлению отца, под чутким руководством матери он выучил турецкий язык (черкесский, наверно, был Богдану роднее, чем русский; до конца жизни он бегло и без акцента говорил на обоих языках). Федор же радовал Гордея своей усидчивостью, прилежанием, трудолюбием и замечательной памятью (он заучивал наизусть целые книги). Также Порфирий внес немалый вклад в развитие мальчиков, научив их определять стороны света, искать путь по звездам, танцевать «казачка» и играть на гитаре.
Через полтора года после приезда в Малиновку Ферида поняла, что снова беременна, и взволнованно рассказала об этом Гордею. Атаман был на седьмом небе от счастья и, тепло улыбаясь, сказал жене:
- Ну, нам для полного счастья только девочки не хватает.
- Гордей, а можно на этот раз я сама выберу имя для ребеночка? Просто я хочу, чтобы у него было черкесское имя.
- Мда? – Гордей напрягся. Он предчувствовал, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, и настороженно спросил жену, какие же такие имена она придумала.
- Я хочу, чтоб нашего ребенка звали либо Керим, либо Киримхан, - отвечала Ферида и устремила на него сияющий взгляд в ожидании согласия.
- Ну, ничего. А почему ты выбрала два мужских имени?
- Почему два мужских? Киримхан – женское имя.
- Чего? – Гордей даже скривился от возмущения. – Ты что, хочешь, чтоб нашу дочку звали… Киримхан?!
- А что такого? – удивленно подняла брови черкешенка.
- Дорогая, пойми меня правильно. Керима я еще переживу, а вот Киримхана… то есть Киримхану… Короче, нет, и точка!
- Но я хочу, чтобы у ребенка было черкесское имя! Это мой родной народ! ...
- А я что, против? Но ты имя нормальное придумай. Ведь нашему ребенку жить здесь, в станице, среди казаков. От пусть в горных аулах девочек и Киримхан, и вообще как угодно называют, а мой ребенок…
- А я сказала, что имя будет черкесское!
В общем, поссорились. Разошлись. Гордей час изливал свое недовольство Порфирию, однако не нашел, как ожидал, поддержки его лице.
- Ты сам подумай, Гордей, - говорил старый разбойник атаману, - вот если б твою жену звали не Ферида, а Киримхан, ты что, из-за этого меньше бы ее любил? Согласен, это имя не годится для жизни в станице. Но ведь оно может что-то значить для Фериды. Вдруг это имя ее матери или любимой бабушки. Представь, если бы ты решил назвать вашего сына в честь своего отца, а Ферида бы сказала, что Ефрем – противное и ужасное имя. Приятно, а?
Между тем Ферида плакалась Акулине, а казачка, положив руку на плечо черкешенке, пыталась успокоить ее и придумать какой-то выход.
- Послушай, милая Ферида, ведь Гордей по-своему прав.
- Но я… я хочу… - продолжала упрямо повторять одно и то же атаманша. – Разве я не имею права хотя бы выбрать имя ребеночку?
- Ладно, подожди-ка… Должны же быть среди черкесских имен такие, которые подходили бы и для казачки.
- Ну… я не знаю… - нерешительно пробормотала черкешенка.
- Ферида, но я-то ваших имен точно не знаю… Давай так: как звали твою маму?
- Джанфиж.
- Так, не подходит. А бабушку?
- Марджанет.
- Тоже не подходит, - покачала головой казачка. - А сестры у тебя есть?
- Да, три: Мамирхан, Нафисет и Рабигат.
- Мда… - задумчиво протянул Акулина, но сдаваться не собиралась. – А братья?
- Есть. Исмаил, Касим, Махмуд и Назир. А братья-то зачем? – удивилась Ферида.
- У них жены или дочки есть?
- У Исмаила жена Фатимат и дочки Разият и Кадырхан, - принялась перечислять черкешенка. – У Касима жена Зайнаб и дочки Дарихан, Гашанг и Бирамхан. У Махмуда жена Асланхан и только сыновья. Назир еще неженат.
- А у твоей мамы были сестры?
- Нет, - отрицательно мотнула головой Ферида.
- А у отца?
- У него две сестры: Мерем и Муслимат.
- А у них есть дочки?
- У Мерем дочки Захрет и Зурет, а у Муслимат – Бадзархан, Биба, Бэла и Быца.
- Вот! – торжествующе выкрикнула Акулина.
- Что, Быца?
- Да нет, Бэла! Вот хорошее имя.
- Разве так могут назвать казачку? – недоверчиво спросила Ферида.
- Ну, в общем, редко… Но это имя подходит. Ты скажи о нем Гордею. Вот увидишь, ему понравится, - сказала казачка, а про себя подумала: «После Киримхан Гордей и Быце был бы рад… а уж Бэле он будет просто счастлив».
Акулина оказалась права. Атаман не просто одобрил имя, оно на самом деле ему очень понравилось. К тому же ему не пришлось соглашаться на какое-то ужасное черкесское имя, как ему советовал Порфирий.
Неприятные сюрпризы не закончились на выборе имени для ребенка. Когда Гордей сказал Богдану, что скоро у него появится братик или сестричка, мальчик очень удивился, потом посмотрел серьезными глазами на отца и сказал:
- Не хочу.
Сколько ни старались объяснить ему, что иметь брата или сестру – это счастье, Богдан все равно отрицательно мотал головой и упрямо повторял: «Не хочу». А вот Федор даже запрыгал от радости, узнав, что у Фериды будет еще один ребенок, и все уговаривал свою маму родить ему братика или сестренку.
Бэла родилась в полдень жаркого солнечного дня в конце июля. Горлей вынес малышку, чтобы показать своим сыновьям, которые, как обычно, были вместе. Федор сразу схватил девочку на руки, смеялся, глядя на ее маленькие ручки, а потом еще не хотел отдавать. Богдан же только краем глаза покосился на Бэлу и поморщился, а на вопрос отца, нравится ли ему сестренка, мальчик фыркнул и убежал куда-то.
Богдан очень долго не принимал Бэлу. Если Федор был готов целыми днями нянчиться с малышкой, то его старший брат только с неприязнью смотрел на нее. Он очень ревновал всех к этой невесть откуда взявшейся девчонке. Ему казалось, что родители ее любят больше, что его лучший друг предпочитает играть с ней, а не с ним. Гордея очень беспокоило такое поведение сына. Не раз он спрашивал Богдана, почему он совсем не любит сестру, на что мальчик отвечал:
- Я не хочу сестру. Мне было хорошо без нее, только с тобой и с мамой. Пап, давай отдадим ее кому-нибудь.
Не в силах что-либо придумать сам, Гордей, конечно же, обратился за помощью к Порфирию. Старый разбойник пообещал решить эту проблему. О том, как Порфирию удалось убедить Богдана в том, что его все любят ничуть не меньше, чем Бэлу, история умалчивает. Мальчик стал намного дружелюбнее по отношению к девочке и даже снисходительно говорил, что она «забавная кукла». Однако он стеснялся выражать свои чувства к сестре, поэтому некая сдержанность в его поведении оставалась вплоть до того, как Бэле исполнилось шесть лет. В тот день пятнадцатилетний Богдан подрался сразу с четырьмя станичными пацанами, а Бэла, увидев это, тут же бросилась ему на помощь. «Забавная кукла» колотила своими маленькими «игрушечными» кулачками здоровенных парней так бесстрашно, что Богдан волей-неволей зауважал ее. К ним на помощь подоспел Федор с ребятами из банды, так что победа осталась за нашими героями.