Сталь и шелк. Акт второй

Глава 37. Яна (3)

Я недоуменно осмотрелась  –   никаких оркестров, разумеется, не было. Зато были люди. Выползали на широкую дорогу из всех щелей  –   домов, кафе и магазинов   –   как встревоженные, завороженные муравьи. Амулеты с божественным знаком на груди каждого светились золотом, как и провода, что опутывали крыши, кроны деревьев и высокие ажурные фонари на аллее. И от этих проводов и шла музыка.   

А люди шли в храм. Спокойно, не толкаясь и совершенно безмолвно. Лишь тихое шуршание шагов и складок одежды  –   длинные струящиеся платья у женщин, строгие костюмы и мужчин. Среди чернокожих жителей города затесались и редкие туристы  –   и они точно так же зомбировано шли за толпой с восхищением на лице.

Как, собственно, и мы с Хоуком.

– Это еще что? – напряженно спросила я, послушно шагая со всеми. Могла бы остановиться – я вовсе не чувствовала себя загипнотизированной – но было просто любопытно.

– Полуденная месса в честь Златоликого Бога, – тихо, чтобы не привлекать внимания, сказал Хоук. Я тоже сбавила голос.

– И вера так сильна, что все бросают дела и спешат к храму? Или это какая-то магия? Знаешь ли, жутковато.

Идти становилось тяжелее – мы подымались в гору. К тому же музыка не давала сосредоточиться, а к ней еще присоединились и запахи – цитрусы, корица, ладан, мускат... это из того, что было мне знакомо. А сильнее всего – кофе.  Терпкая контрастная смесь – как и музыка. Оно не должно было успокаивать, а должно было раздражать, вызывать неприятие... но затягивало, как наркотик.

– Вера и магия здесь всегда были единым целым.

– И вот этого я не понимаю... Что собой представляет этот Бог? Ведь все чудеса можно объяснить магией. И магия однозначно реальна, в отличии от этого... Златоликого.

– Богов создают не только ради того, чтобы объяснить чудо.

– Я прошу не философии, а конкретики. Ты же так любишь рассказывать легенды, – как бы я не старалась не показывать своей обиды на Хоука, тон мой был прохладным.  

– Как кстати ты вспомнила о легендах... Помнишь ту сказку, которой так наслаждалась на Готреде? – он остановился. Хотел, видимо, своими шаловливыми ручонками напомнить мне, как я тогда наслаждалась. Я его опередила – первая поцеловала.  Стремительно и зло, не позволяя касаться себя.  

Кто-то из горожан не выдержал, бросил в нашу сторону нечто явно осуждающее на своем быстром, клокочущим языке.  

– Какая ты неприличная девочка, дорогая, – тяжело дыша, сказал Хоук. Я едко усмехнулась.

– Пусть все видят, как сильна наша любовь.

Хоук промолчал. Я, прикусив губу, отвернулась. Где же твоя непробиваемая самоуверенность, женишок, вечная насмешка... Неужели все вдруг настолько стало серьезно?

– Почему нельзя просто телепортироваться к храму? – отстраненно спросила я, провожая взглядом выводок детишек в торжественных лимонно-желтых нарядах.

– Потому что запрещено. Таковы правила пребывания в Гоуд-Сва –   телепортация только в специально предназначенных для этого местах.

Некоторое время мы просто шли рядом, не разговаривая и бросая друг на друга странные взгляды. Запах кофе становился все сильнее – еще немного и я его разлюблю. В музыке стали пробиваться какие-то испанско-цыганские мотивы. Оранжевые плитки под ногами исчезли, осталась лишь чисто-черная гладь...

Как бы мне снова начать получать удовольствие от бездумных поцелуев и познавательной болтовни? Приспичило тебе, Яна, понимаете ли чего-то большего...

Эйнар дать большее был готов.

Хватит этих мыслей.

– Златоликий Бог имеет какое-то отношение к феям из Эквариуса? Тоже творения магических деформаций... ну и людской фантазии? – небрежно спросила я. – Вообще-то я немного читала про эту страну – благословенный край, самый богатый и магически развитый на Вейдане. Но власть здесь – строгая теократия и все, что касается их Бога, тайна за семью печатями. Лишние знания, видимо, разрушают веру...  

– Верно... Златоликий Бог из недр земных золото берет и простым людям отдает. – Хоук говорил подстраиваясь под мелодию. – Златоликий Бог светом своим солнце застит – он сильнее; жары не пускает, дарит городу благословенную прохладу и влагу.

– И что же берет он взамен?

Мы наконец вышли к храму. Дорога перетекла в огромную площадь, где в самом центре стоял – а точнее держался в воздухе – многоступенчатый храм. Все светилось – от бесчисленных золотых проводов, что спустились на землю и живыми лентами-змеями  вились  по черным плитам, тянулись вверх на нижнюю террасу храма-зиккурата. Или, точнее, спадали вниз, словно безвкусный новогодний “дождик” с табуретки, на которой ёлка стоит...

Картинка из детства, давнего счастливого детства, когда отец еще рядом был и мама часто улыбалась, а братья – бесячие балбесы, слишком мелкие, чтобы серьезная третьеклашка понимала, как их любит – встала перед глазами так ярко, так неожиданно, что сердце на миг защемило...