Станция "Аркадия"

1. Пролог.

- Алексей, Алешенька!.. 

Солнце поднялось уже высоко, за оградой Андроникова монастыря кресты горели золотом. Приставив руку ко лбу козырьком, он увидел ее хрупкую фигурку, бегущую по дорожке парка, и звонкий, срывающийся голос доносился до него, наполняя его существо радостью и трепетом. Он боролся с желанием броситься навстречу и закружиться с ней в вихре танца, как делали они в детстве. Однако негоже ему, теперь уже не просто студенту, а приват-доценту, без пяти минут профессору кафедры, бежать навстречу младшенькой троюродной кузине, пусть даже и хорошенькой, какой свет не видывал...

- Вот ты где прячешься! Фу, какой!.. - подбежав, выпалила она, топнув ногой. - Гадкий мальчишка! - но сияющие глаза ее играли лукавством. - Сам же знаешь, что мы с маменькой всего на один день в Москве!

- Простите, мадемуазель, - произнес он, сопровождая слова шутливым полупоклоном. - Ибо занят куда более важным делом, чем толковать с вашей мамашей о поголовье кур в Заволжске и окрестностях... Но честно, Олька, жутко рад тебя видеть. Мне так много нужно тебе рассказать... Во-первых, через месяц начинается прием на Высшие женские курсы. Ты просто обязана записаться... Представь, что там преподает Вернадский, а еще Чаплыгин, Ильин! Аналитическую геометрию будет читать сама Цубербиллер! Для тебя это потрясающая возможность... - он хотел добавить - вырваться из затхлого провинциального мирка, но проглотил слова, которые могли бы показаться обидными для девушки. 

- Ой, какой ты еще глупый, Алеша, - она капризно надула губы. - Геометрия! Придумаешь тоже. Барышне моего возраста и положения пора уже думать о замужестве, о детках, о хозяйстве... 

Она доверчиво взяла его за руку и добавила рассудительно: 

- Наивный! Для девушки важно положение в обществе, хорошая партия. А твоя геометрия для синих чулков. Вот что нужнее -  чтобы твоя жена блистала в свете или умела решать какую-нибудь дурацкую теорему?

- Я так думаю, Олька, что одно не исключает другого. Классик сказал, что можно быть дельным человеком и думать о красе ногтей! Хотим мы или нет, мир движется по пути научного прогресса, и быть образованной нынче так же важно, как и понимать последние веяния парижской моды...

Она состроила милую гримаску.

- Париж! Хоть бы сейчас в Париж! Ты не представляешь, какие в этом сезоне платья в салоне мадам Рекомбье! 

- Да неужели рюшечки и шляпки имеют такое для тебя большее значение, чем развитие интеллекта?.. Эх, Олька, Олька, беспечное ты существо, - он махнул рукой, смеясь. - Но послушай, раз ты здесь, я обязательно должен тебе показать кое-что.

Он увлек ее за собой туда, где аллея заканчивалась площадкой, усыпанной соломой и конским навозом, а рядом возвышалось одноэтажное строение.

- После смерти дяди я переделал старый конный сарай в лабораторию. Входи, Оля, не бойся. Варька, Митька - крикнул он. - Встречайте гостью...

Девушка перешагнула порог сарая, с неподдельным удивлением разглядывая странное место. 

На столах теснилась химическая посуда для опытов, пробирки, реторты, ряды запыленных бутылей с жидкостями разного цвета. Крытые рогожей короба, котел на треноге, металлические шкафы, от которых тянулись провода. Гудела газовая горелка. Прижав платок к носу, Ольга с сомнением огляделась. Какое жуткое место, напоминающее пещеру алхимика! В помещении еще сохранился мерзкий лошадиный дух конюшни, но большей частью тут царили незнакомые едкие запахи, от которых у нее щипало в глазах. Девчонка лет пятнадцати старательно подметала пол. Откуда-то вынырнул малый в испачканной дегтем поддевке и уставился на нарядную барышню.

- Алеша, у тебя значительная должность на кафедре... Зачем тебе это? - проговорила она, поморщившись. 

- Сие, Оленька,  нечто большее, чем должности и звания! Вот уже третий год я работаю над аппаратом принципиально нового устройства, что ускорит научный прогресс неизмеримо. - Он указал на ящик, стоящий на подставке посреди помещения.

Будучи размером с шарманку, с которыми играют на ярмарке, ящик был обшит деревянными дощечками и имел стальные дверцы с двух сторон. В передней его части виднелись лампочки и латунные рукоятки. 

- Полагаю, мне посчастливилось проникнуть в тайну молекулярной структуры кристаллов, которая до этого была сокрыта от исследователей. В перспективе, представь себе, ангел мой, это даст возможность создавать точнейшие копии кристаллических решеток!

- Не понимаю, - пробормотала девушка. 

- Гм... - на секунду задумался он. - Представь себе, что твоя матушка утеряла, допустим, сережку с изумрудом. Где она достанет другой точно такой же камешек?

- Что за печаль! - засмеялась она. - Мы пойдем в мастерскую к Леопольду Карловичу и закажем новый! 

- Предположим, что камня такой чистоты нет в продаже. Что же делать в таком случае? 

- Матушка не больно расстроится, - предположила девушка. - У нее этих сережек полный ларец!

- Я к тому веду, Оля, что с помощью этого аппарата я смогу просветить оставшийся камешек особым лучом, скопировать его структуру и воссоздать материальный дубрикат, неотличимый от исходного образца!

Девушка захлопала в ладоши.

- Как хорошо ты придумал, Алеша! Когда мы поженимся, то сможем открыть мастерскую, как у Леопольда Карловича, и тебе не придется служить на дурацкой кафедре! 

Он замолчал, застыл, не в силах оторвать глаз от ее сияющих глаз. Господи, как же она ему дорога, вдруг осознал он с отчаянием. Даже сейчас, погрузившись в воспоминания, у него сжималось от восторга и щемило сердце от ее непосредственной живой прелести, мысль о которой поддерживала его в эти дни ужаса и позора... Где ты, милая Оля?

* * *

Алексей пошевелился на сыром холодном полу, пошарил рукой вокруг себя, пытаясь найти очки. Рядом не прекращались стоны его соседа, бывшего присяжного поверенного, которого допрашивали всю ночь с особым пристрастием. Заскрежетала дверь подвала, и темноту разрезал луч.