Старик

Глава восьмая. «Новая душа будет у него и новая у тебя»

Эвелина забросила уроки и сидела, прислонясь к зимнему окну. Там светили фонари, и пришедшая с севера вьюга разбрасывала снежинки. Слёз уже не было, было какое-то чувство родившейся, будто младенец, любви. Любви мучительной и прекрасной. В душе её рождалось что-то новое, будто зажглась звезда, и это новое вместило в себя душу возлюбленного, приняло его целиком.

Когда часы пробили двенадцать, она легла, но не спала. Долго смотрела на заснувшие игрушки, школьные тетради, книги. Взяла одну с полки и прочла:

В дни листопада он грустит и умолкает,

Весной его надежды оживают вновь.

Осенней ночью снова ветки отряхает

Его несчастная и страстная любовь.

Под ветром буйным гроздьями трясутся звёзды,

И вьётся вновь рыжеволосая листва.

Волшебным вихрем снов его опять уносит,

Сквозь пену облака глухая синева.

Бредёт один ночным тенистым шумным садом

И вот - её венецианское окно

Она в ночи меняет пышные наряды

И ждёт блистательного принца своего.

Влюблённого в неё не распознать сквозь слёзы.

А может это капли стылого дождя?

В тревожный вихорь снов его опять уносит,

Сквозь пену облака глухая синева.

***

Мой юный друг о том печалится не стоит,

Грустить и плакать о потерянной любви -

Весна опять шумит за этою рекою

Ты лёгкое её дыхание улови.

***

Он с листопадом вновь грустит и умолкает,

В весну свою поверив - оживает вновь!

Осенней ночью снова ветки отряхает,

Его несчастная и страстная любовь.

Она отложила книгу и замедленно, словно автомат, выключила лампу.

Из окна сочился серо-белый свет, тени плясали в углах и на потолке. Так она долго лежала в темноте без сна, слёзы алмазными капельками катились из глаз, и лишь ветер да снег стучали в окно.

И вдруг яркий луч молочно-белого цвета проник в спальню.

Эвелина в изумлении поднялась и увидела в снопе света фигуру. Она совсем не испугалась. Это был старик, ангел - Марк Себастьян.

Его выразительное, слегка удлиненное лицо было напряжено, в глазах горел нездешний свет.

- Пошли. Будем спасать твоего возлюбленного.

И Эвелина покорилась, неслышно оделась, удивляясь, как родители её не проснулись, сморенные глубоким сном.

Марк Себастьян подхватил её под крыло. Они взлетели вверх, и у Эвелины всё замерло внутри. Сели на черепичную белую крышу. Слышно было, как в печных трубах завывает ветер.

Эвелина постепенно собралась и освоилась, а потом шепнула:

- Можно лететь.

И зажмурила глаза. У неё захватило дух.

На какое-то время они опустились у памятника Железному Рыцарю.

Его обвивала и опутывала своими косами вьюга.

Здесь их ждал человек с прозрачно-светлыми глазами в пальто и шляпе, который, казалось, вовсе не страдал от снега и мороза, его обходила пурга, и лишь отдельные снежинки ложились на тёмное, безупречного покроя пальто. В руках у него был небольшой чемоданчик, усыпанный снежной порошей.

- Так вот ты какая, - улыбнулся гражданин в пальто. – Эвелина! Скажи мне, Эвелина, что ты чувствуешь к Лёне?

- Я его очень люблю, – просто и искренне сказала Эвелина.

- Ну, что же, этого достаточно. Значит, задуманное дело свершится! - произнёс он, и, сделав жест, приглашающий двигаться дальше, завертевшись волчком, взвился ввысь.

Вслед за ним воспарили Марк Себастьян с Эвелиной.

Неслышными и прозрачными тенями Себастьян и Софериэль проникли в приёмный покой, открыли для Эвелины дверь. Все вокруг, включая санитарку, медсестру и дежурного врача спали мёртвым сном.

Эвелине велели постоять за дверью, и она увидела лежащую на раскатанном на стульях матрасе спящую женщину. Это была мать Леонида.

Далее они неслышно, как призраки, посетили палату больного.

Марк Себастьян подошёл близко.

***

И вдруг он увидел широкую спальную комнату, декорированную высоким рельефным орнаментом, изящной ручной росписью и золочением, роскошную кровать с мягким деревянным изголовьем в виде горки. За занавесью на мягкой постели спала красивая женщина и рядом с нею дитя. Марк Себастьян ахнул, узнав Агнессу. Разметавшаяся во сне, она была ослепительно красивой.

Мелькнула призрачная маска железнорукого Рафаэля, и мальчик перестал дышать, ибо душа покинула его тело.

Встревоженная Агнесса проснулась, ощупала ребёнка – он показался ей недвижимым и холодным. Она потянулась за колокольчиком, чтобы позвать служанку, но его не оказалась на месте. Его держал в своей руке Софериэль, скрытый шторой.

Отодвинув занавесь, Агнесса набросила пеньюар и собралась пойти за Марией, как вдруг увидела стройного господина в чёрном, который приложил палец к устам. Тут же Агнесса упала на кровать замертво. А когда очнулась, ночь уже поворачивала к утру, где-то прокричал петух и всё затихло.