Старшая Дочь

Часть первая, 1. Прогрессивная философия

Дети, которых не любят, становятся взрослыми,

которые не умеют любить.

Перл Бак

            Шел к концу 1899 год. Небо над Иовелией – самым западным королевством континента, было затянуто тонкими белыми тучами. Фред Гриндор стоял посреди рабочего кабинета отца, обернувшись к окну. Тусклое северное солнце играло в витражах, разбрасывая по комнате мозаику неярких цветных пятен. Кроваво-красный отблеск падал Фреду прямо на лицо.

            «Какая ирония!» - подумал он и сдержал горький смешок.

            - Ты даже не слушаешь меня! – воскликнул кронпринц Генрих.

            - Что ты, папа, - Фред обернулся к столу, за которым сидел отец, и несколько раз наивно хлопнул ресницами, - Мне до безумия нравится, что до тебя дошли все подробности моей личной жизни. Продолжай.

            Кронпринц тяжело вздохнул. Он не спал пол ночи, от чего глаза его – круглые и прозрачно-голубые еще сильнее стали напоминать глаза святого мученика. Разлад с любимым сыном был для Генриха так же невыносим, как тема их разговора.

            - Мне тоже не хочется говорить об этом, но как отец, я должен… Наверно, я не с того начал. - Он провел по лицу руками, стирая усталость, - Сама ситуация нашей ссоры претит мне и кажется неестественной. Я привык правдиво говорить с тобой, а не отчитывать.

            - Так не отчитывай. - Принц пожал плечами и ухмыльнулся, но ухмылка не долго продержалась на его лице. Он любил отца и не мог над ним смеяться даже сейчас, - Прости. Я заставил тебя переживать.

            - Ты должен просить прощения не у меня, а у фройляйн Гольдшмидт! – закричал Генрих, но тут же уронил лицо в ладони, - Хотя какие тут уже могут быть извинения. Потерянного не воротишь…

            Фред нервно отбросил с лица непослушные черные волосы.

            - Боже, папа, неужели ты позвал меня, чтобы обсудить потерю ее невинности? Какая гадость! Если бы Майя узнала, она бы со стыда сгорела.

            - В таком случае, фройляйн Майя сгорает со стыда каждый день вот уже второй месяц, потому что ее потерянную невинность обсуждает вся столица!

            Фред прочистил горло и одернул полы своего изумрудного мундира.

            - Она с самого начала знала, что есть наши отношения. Я не обманывал ее надежд. Мне не в чем извиняться перед ней.

            Кронпринц вскочил.

            - Меня раздражает твоя наглость, Фридрих!

            - А меня раздражает, что ты считаешь меня мерзавцем просто за то, что я посмел полюбить генеральскую дочку. Признай, будь на месте Майи какая-нибудь простолюдинка, никто бы мне и слова не сказал.

            - Вот только этот генерал – твой непосредственный командир. Все столица теперь поносит имя Гольдшмидта. Все в Ивельдорфе: от придворных короля до последних жалких служек, смеются за его спиной. А сама фройляйн Майя? Разве ты не понимаешь, что для бедняжки больше нет места в иовелийском высшем обществе?

            - Иовелийское высшее общество – редкостная помойка!

            Кронпринц Генрих шумно выдохнул. Даже у его ангельского терпения был предел.

            - И тебе совсем наплевать, что с нею теперь станется?

            - С ней все будет хорошо. - Это было сказано нарочито безразличным тоном, но левая щека принца дрогнула. Внутри он был вовсе не так бесстрастен, как желал казаться снаружи.

            - Немыслимо! Знаешь что, дорогой мой друг? Я понимаю требования традиций и статус нашей семьи, но честь все же важнее. Если все сложилось именно так, значит так суждено. Ты женишься на Майе Гольдшмидт.

            Фред посмотрел на отца так удивленно, будто тот не к месту пошутил.

            - Я знаю, что рано, что тебе всего девятнадцать, - продолжал Генрих, - Ничего страшного. Думаю, тебе это пойдет на пользу. Конечно, твоя матушка будет в ужасе, но, думаю, я сумею ее убедить. Честь превыше всего. Ты должен научиться расплачиваться за свои ошибки.

            - Нет, - резко оборвал принц.

            - Что «нет»?

            - Я не женюсь на Майе.

            Генрих упал обратно на стул.

            - Как это нет? Ты сам говорил, что любишь эту девушку.

            - Любил, но теперь все кончено.

            - Что? С каких пор?

            Фред молчал. Он не смотрел на отца. Лицо его заострилось, потемнело, губ касалась дрожь невысказанных чувств. Девушка, которую он так страстно любил, ради которой без раздумья совершал преступные глупости, навеки исчезла, умерла для него пару часов назад.

            - С тех пор, как я понял, что Майя любит во мне только Фридриха Гриндора, принца Иовелии, будущего короля, любит деньги и власть, а меня, мою душу – нет.

            - Но неужели твое сердце не трогает, что теперь она будет несчастлива? – кронпринц растерялся.