Старые раны

Старые раны

Старые раны

Максим Матвеевич всегда за собой кузовок носил. Самодельный! Ящичек деревянный с ремнями прикреплёнными. Бережно всегда с ним обращался. Когда садился - ставил на лавку рядом с собой. Поднимал и опускал плавно, а иногда гладил - украдкой!
Очень интересно стало Мите - что внутри! Начал он за пращуром наблюдать. И вот рассмотрел мальчик, что дырочки в кузове просверлены, и глаза оттуда сверкают! Стало быть - есть кто-то живой внутри!
Заметил Максим Матвеевич, что малец тайну его узнать хочет. Сердиться не стал, вздохнул тяжко. И тут вместо кузовка на коленях у него девочка оказалась. Лет четырёх по виду, а по росту и того меньше! Крошечная...
"Клара это, сестра моя!" - Максим Матвеевич говорит, и слезу вытирает. А Митя взгляд со старика древнего на девочку переводит - и не может поверить! "Что, не похожи? - Максим Матвеевич спрашивает. - А ведь мы близнецы!". Фото старое достал и Мите показывает. А на карточке рассыпающейся два лица детских. Кудри светлые, глаза сверкающие. В обнимку стоят! И не отличить - где мальчик, где девочка...
Максим Матвеевич начал рассказывать: "Нам с Кларой 10 лет было, когда война началась. Первая Мировая. Отца сразу убило, первым снарядом. Мне пришлось на место машиниста сесть. А Клара котёл треснувший держала, чтобы не лопнул. Сам знаешь - поезд двигаться должен, иначе - смерть!.. Пока броню на поезде нарастили, пока пушки поставили да отстреливаться стали... Наш бронепоезд в музее боевой славы, в столице! Здесь только котёл остался, тот самый. Если бы не удержала его Клара - не было бы ни меня, ни тебя, ни Ромашково! В долгу мы все перед ней. Неоплатном..."
Тяжко вздыхает Максим Матвеевич. Слёзы льются, Клара их вытирает. Гладит Максим Матвеевич сестру по голове и продолжат: "Клара обгорела сильно - руки, лицо. Без слёз не взглянешь! И голос сорвала. С тех пор говорить не может, кричать только!.. Времена тяжкие были. Голод! Мать прикинула, что двоих детей не выкормит. Решила, что я важнее! Сдала Клару в детдом... Оно и понятно - от увечной ни помощи по хозяйству, ни замуж сбыть! Только без сестры от меня половина осталась!.."
Тяжко вздохнул Максим Матвеевич, и помолодел - до шестидесяти лет. А Клара выросла до пятнадцати! Дивится Митя, слушает, что ещё Максим Матвеевич скажет. А тот продолжает: "Когда в силу вошёл - сразу же сестру к себе забрал! Да только разошлись мы сильно. Я ведь рос всё время, а она в детство вернулась. Даже ходить сама не могла! Я кузовок сделал, чтобы Клару из детдома забрать... Матери уже в живых не было. Я думал, жена моя о Кларе позаботится. А она кузовок открыла, ожоги страшные увидела, и испугалась! В печку бросила, чтобы вид ничего не портило!.. Я тогда поезд вёл - работу не бросишь! Война снова началась, Вторая Мировая... Увезли меня с инфарктом на скорой. Прямо из кабины машиниста вынули. Повезло, что боёв не было!.. "
Снова вздохнул Максим Матвеевич, и снова помолодел - до сорока лет. А Клара выросла - до двадцати! Мите интересно, каждое слово Максима Матвеевича ловит. А тот продолжает: "Как Клару из огня вынул - строго-настрого всем домашним запретил кузовок открывать, чтобы Клару не тревожить!.. Война закончилась к тому времени, поспокойнее стало. И достаток появился! Игрушки детям покупал всякие. Да только Клавдия, дочка моя, всё к кузовку тянулась! Поиграть просила. Обещала в огонь не совать, на морозе не оставлять. Ну и не открывать, конечно!.. Дал я Клавдии кузовок. А ей любопытно стало - что внутри! Трясти принялась по всякому, чтобы по звуку понять... Клара терпела, сколько могла - а потом как закричит!.. Я на время оглох. Даже гудок паровозный слышать перестал!.. Меня тогда на пенсию отправили - за профнепригодность. А я ведь всю жизнь, считай, в кабине машиниста!.."
Снова Максим Матвеевич помолодел, а Клара выросла! Сравнялись, наконец, близнецы! По тридцать три года им стало!.. И как-то посветлело вокруг, тепло и искорки золотые в воздухе появились... Мигнул Митя - и нет ничего! Снова старец древний с кузовком сидит.
Спрашивает Митя - а что же дальше?! Максим Матвеевич улыбается - прошли слёзы! "А потом, как на пенсию вышел - всё к лучшему обернулось! - говорит. - Клара теперь всегда со мной! Нельзя ей одной оставаться!.. Ношу её по тёмным путям. Очень ей лес нравится и места глухие, безлюдные! Оживает там... Отогрелась сестра моя, даже иногда показываться стала! Но только мужчинам - не доверяет она женщинам! Понятно, почему!.."

Думал-думал Митя, а потом просит:"Дай мне, Максим Матвеевич, кузовок! Хочу Кларе мир людей показать!". Пращур сестру спрашивает - пойдёт ли с Митей. Дождался, пока кивнёт Клара, да и вручил кузовок потомку. Тот первым делом в мастерскую пошёл. Сделал для Клары новый кузовок - розовый, из углепластика. И окошко прозрачное поставил со шторками внутренними. Захочет Клара показаться кому-то - пожалуйста! Не захочет - шторки задёрнет. А ей самой мир хорошо сквозь окошко новое видно! Не то, что раньше, через дырочки маленькие... Понравился кузовок новый Кларе. Перешла туда, а старый сам собой в прах рассыпался!
Носит Митя Клару везде, где молодые бывают! И в школу, и в парк аттракционов, и в театр. И в другие места тоже. Где Кларе нравится - там подольше задержится. Где тревожно ей - быстро проходит. Научился Клару слушать и понимать - как прежде речь птиц и зверей распознавал. Всё живое Митя чувствовал от рождения - дар у него такой...
Янусовы тут же обоих узнают! И с Митей здороваются, и с Кларой. Кому-то она даже отвечает! Того никто, кроме Мити не слышит! Но и так хорошо выходит - передаёт родичам, что Клара говорит...
Подошёл Митя к музею. Клара замерла, потяжелел кузовок. Клавдия Максимовна только поздоровались - чуть не уронил Митя свою ношу! Клара шторки наглухо задёрнула, требует унести её отсюда! Митя и рад бы - но ноги не держат, к месту приросли.
Клавдия Максимовна взглядом особым смотрит и говорит: "Прости, Клара, что трясла тебя, как погремушку! Молодая была и глупая!Теперь-то понимаю, что к чему!". Шторки задёрнутыми остались, но полегчал кузовок, прежнего веса стал. Услышала Клара слова Клавдии Максимовны! А та продолжает: "Есть у меня кое-что для тебя! Захочешь принять - отведу!". Чувствует Митя, что согласна Клара. Вот и шторки чуть отдёрнула...
Взяла Клавдия Максимовна Митю за руку, ведёт его с ношей в самые дальние запасники музея. А там, за семью замками, - котёл треснувший! Тот самый! На нём отпечатки лица и ладоней остались - вместе с кусками плоти!.. Испугался Митя - каково Кларе вспоминать такое?! Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Так и упал бы, не поддержи его Клавдия Максимовна! Говорит она: "Спасибо тебе, Митенька, что Клару на себя взял и сюда принёс! Нипочём бы ей самой не добраться!.."
А Клара тем временем из кузовка вышла. Тот прахом рассыпался - нет обратной дороги, стало быть! Клара к котлу вплотную подошла. Руки и лицо приложила - как когда-то! Тут плоть к плоти и приросла. Исцелилась Клара! И голос к ней вернулся - глубокий и звучный! "Здесь я!" - так говорит. И как только слова прозвучали - треснувший котёл целым стал! Уменьшился до чаши, что в руках Клара держит. И плещется в ней вино молодое, искорками золотыми играет. И сами собой вокруг Клары проявились все Янусовы - и предки, и потомки. Каждый своё место в кругу занял. За руки взялись, да хороводом с песнями пошли...

С тех пор по-новому всё стало в Ромашково! Но это уже совсем другая история...

(С) Елена Соколова