Стилет с головой змеи

«Боже, Царя храни!»

   Выйдя из дома, мы забрались в ожидавшую нас коляску и, как обычно, коротали время за разговорами. Стоял тёплый августовский вечер, лёгкий ветерок мягко обдувал наши лица.
   Сказать по правде, я ещё с утра мучился вопросом: «Какой секрет может скрывать такое простое действие, как поход в театр?», и рассудил, что время разгадки уже подошло - спектакль уж скоро! Оказалось, что мои предположения справедливы лишь наполовину.
   - Лев Николаевич, вы обещали открыть мне тайну визита в оперу…
   - Пока могу открыть вам только часть тайны, дорогой Михаил, но когда мы приедем в Мариинский, она сама расскажет вам о себе. Итак: основной секрет нашей прогулки в театр — решение загадок преступления, над которым мы работаем.
   - Вот-те раз! Вы хотите сказать, что послушав «Любовный напиток», вы найдёте в опере ответы на все вопросы?!..
   - Нет-нет-нет! - улыбнулся Измайлов. – Я всего лишь хочу сказать, что лучше всего мне думается, когда звучит прекрасная музыка.
   Я на минуту замолчал: оказывается, хозяин непредсказуемого Хералда личность не менее странная, чем его кот. Музыка помогает ему размышлять, а для меня она лишь —  способ приятного времяпрепровождения. Не скрою, что, слушая романс «Не уезжай ты, мой голубчик», я думаю о хорошеньких барышнях и об их ветреных кавалерах, но раскрывать преступление я б под него не рискнул. Поэтому мне захотелось кое-что уточнить:
   - Недавно при господине Кудасове вы сказали, что пока не знаете, кто преступник, но собираетесь выяснить это уже сегодня. Неужели вы и правда сядете, прослушаете оперу и сразу назовёте виновного?
   - Не совсем так, но — очень близко к этому. Во время спектакля я буду размышлять над тем, как погиб Феликс Петрович, учитывая все сведения, которые вы, дорогой Михаил, для меня сегодня добыли. Отчего ваш дядюшка был убит в спину, почему он протягивал руку, и как преступнику удалось достать стилет из сейфа и вынести из кабинета (не засунул же он его в карман!) После этого я и попытаюсь назвать имя виновного.
Затем мне останется всего лишь изобрести план, согласно которому мы поймаем убийцу раньше Егора Федотыча. Ведь только в этом случае мы выиграем турнир.
   «Всего лишь»… Хотел бы и я с такой же лёгкостью, посмотрев «Лебединое озеро», сказать: «Преступник — брат отца жены; пойдёмте поймаем его в пруду - он  как раз там сейчас купается». 
   Я всё ещё сомневался:
   - Лев Николаевич, меня беспокоит наша беспомощность.
   - Что вы имеете в виду?
   - Завтра Кудасов будет ловить убийцу, а мы всё это время скромно простоим в сторонке.
   - Конечно, нет. В отличие от Кудасова, я догадываюсь, кто преступник.
   - Догадываетесь?!.. Так бросаем все театры и бежим его ловить!
   Измайлов успокаивающе улыбнулся:
   - Нет, дорогой Михаил. Спешка нужна только при ловле блох, - так любил говорить один мой знакомый пёс.      Сначала необходимо либо подтвердить мою догадку, либо выстроить новую версию. Если же мы схватим убийцу прямо сейчас, у нас на руках не будет никаких доказательств. А когда он получит от Веригина деньги, именно они его и уличат.
   - Но — Кудасов!.. - простонал я.
   - У меня есть предчувствие, что преступник обведёт его вокруг пальца, как это бывало прежде. Наш преступник умеет думать: если он затеял эту сделку, значит, завтра непременно удивит нас  изобретательностью. Тогда мы или переиграем его, или признаем своё поражение.
   Не могу сказать, что разговор с Измайловым меня утешил: оставалось только надеяться на его музыкально-гениальный ум.

   Коляска, в которой мы ехали, обогнала нещадно грохочущую конку и остановилась неподалёку от входа в театр.
   Ещё по дороге я стал замечать, что вокруг нас происходит что-то необыкновенное: на каждом перекрёстке стоял полицейский, иногда - вдвоём с городовым или околоточным, встречались и прохаживающиеся блюстители порядка. Когда я насчитал уже три попавшихся нам навстречу голубых мундира* и с десяток явных шпиков, беспокойство моё разрослось, как шар, надуваемый цирковым силачом.
   - Лев Николаевич, - сказал я. - Не похоже, что полицейские манёвры - дело рук Егора Федотыча, - размах не тот. Что случилось? Ловят какого-то жуткого террориста? Ведь совсем недавно пятерых во главе с Шевырёвым и Ульяновым повесили**, а остальных отправили на каторгу! Опять — новые «народовольцы» безобразничают, или Вильгельм Второй прибыл с визитом раньше времени?..
   Я даже привстал на сиденье, но Измайлов мягко меня усадил и объяснил отеческим тоном:
   - Не переживайте, дорогой Михаил, а то на колдобине можно не по своей воле выскочить из коляски. Всё по-старому: народовольцы на каторге, а Вильгельм в Германии. Сейчас всё прояснится — вот увидите.
   Извозчик довольно ловко вклинился в ряд карет, колясок и пролёток — то прибывающих, то покидающих площадку перед театром. Вокруг всё бурлило: от карет ко входу шли очень важные дамы и господа, а за ними поспешали лакеи, чтобы у дверей поймать падающую с плеч хозяев верхнюю одежду; перекрикивались между собой извозчики- многие из них останутся дожидаться своих господ до окончания спектакля; ржали лошади; сновали полицейские и филёры; гордо проходили офицеры разных чинов и родов войск; со всех сторон текла публика — попроще и посолиднее. Сцена сильно напоминала бы народный праздник, если б не обилие жандармов. 
   Наконец, у входа Измайлов обратился ко мне:
   - Вот, Михаил, последний секрет нашего пребывания в Мариинском театре, - он протянул руку в сторону афиши. Чуть ниже надписи «Опера г-на Гаэтано Доницетти «Любовный напитокъ» не менее крупным шрифтом было написано: «Ожидается присутствiе Ихъ Императорскихъ Величествъ и Ихъ Императорскихъ Высочествъ Великихъ Княжонъ и Наследника Престола».
   - Интере-есно, - протянул я. - А вы это специально задумали, или само случайно получилось?..
   - И да, и нет, - он по-мальчишески пожал плечами. - У меня же заказаны места на некоторые представления в театрах столицы. Вчера спектакля не было, а сегодня — очень удачно совпало. В противном случае преступник не дал бы мне возможность поразмыслить как следует. (Мда, у гениев — свои причуды…)
   Кроме того, Императора я как-то лицезрел на военном смотре, а на детишек бы посмотрел. Скажу откровенно,  я симпатизирую нашей Императрице: и красива, и умна, и любима. На такую женщину и посмотреть не грех, - он задорно мне улыбнулся. 
   - Да, я тоже таких люблю, - сознался я.