Сто лет спустя

Сто лет спустя

Сто лет
спустя

По расписанию у меня уборка. Я старательно надраивала шар  - он должен выглядеть идеально, ни средств, ни времени на это дело я не жалела. Хотя сегодняшний день не мог порадовать обилием клиентов -  лишь одна брошенная жена, и старушка, которая преследовала меня третий день. 
С женщиной проблем не будет, она сама все скажет. Выговориться ей нужно, а не экстрасенс. Со старушкой сложнее, она требовала, чтобы мой шар и карты вплоть до сантиметра указали местонахождение пропавшего кота. В то, что на коте сглаз, наложенный завистливой соседкой, и что его сманила другая, она не велась. Упорно приходила и изводила меня, Жозефина издевалась и обзывала меня чудом гороховым.
 Терпеть не могу сумрак, но имидж обязывает. Поэтому сейчас, пребывая в одиночестве, я распахнула шторы и окна, купалась в солнечном свете, шар благодарно сиял. Стоял конец апреля - самое прекрасное время.  Деревья подернуты смутной зеленой дымкой, лишь обещанием предстоящего мая. Суетливые дворники, и местные бабушки активистки, устроившие субботник, уже убрали все те неприятные сюрпризы, которые вредная зима припрятывала под снегом. Продукты цивилизации, и даже, хм… физиологии. 
Так что  теперь любоваться нашим двором - сплошное удовольствие. Я уселась на подоконник, и, воровато оглянувшись, достала из кармана пачку сигарет. Последняя сигарета. Теперь придется, прячась от Жозефины, добывать себе еще. С наслаждением, не спеша выкурила. Хотела бросить окурок в окно, но внезапно застыдилась, и, затушив, понесла в мусорное ведро. 
- Сидишь, чудо гороховое? Недоразумение!  - Жозефина буквально влетела в комнату. – Вещи бери! Документы! Быстро, самое необходимое! 
- Да что случилось то? – возмутилась я. -  У меня запись!  Бабушка без кота, придет уже через пятнадцать минут! 
 - Похороны у тебя, если не поспешишь. – Она стояла, уперев в бока кулаки, и вид имела гневный.– Это же ты, дорогая моя идиотка, Голощапову нагадала, что на четвертой пятнице этого месяца, непременно на заре, радость нежданная на него свалится!  Если он чудеса изворотливости проявит, и сам навстречу пойдет! 
- Ну, - я похолодела - я вообще то имела ввиду слухи о том, что двадцать седьмого у Сердюка суд, а Голощапов же сам этого давно хотел, да и руку приложил. 
- Мне везет на идиотов, - она тяжко вздохнула, и прижала ко  лбу ладонь. – И тебе, дорогая. Он понял все буквально. В четвертую пятницу на заре, поперся в «зарю» гостиницу  то есть. И застал там свою благоверную Аллочку, которая по его прикидкам нежилась в своей постельке дома. Одна. И зама своего. Сюда приедет самое большее через полчаса, сердит очень. 
Я, взметнув полами балахона - черная такая хламида, настоятельно порекомендованная мне для работы Жозефиной, бросилась за рюкзаком. Закидывала туда нижнее белье, зубную щетку, паспорт, кошелек, и напряженно размышляла, где  бы отсидеться. Голощапов вспыльчив, но отойдет быстро. И про меня позабудет до следующего раза. Потянулась к шкафу за вещами, когда в дверь позвонили. Затем забарабанили. 
- Бегом, бегом, – поторапливала шепотом Жозефина. -  Да в окно лезь, второй этаж всего. Помогу если что, кости собрать. 
Я чертыхнулась, и распахнула балкон. Когда уже посадят Голощапова?  Прошлый раз сидел три года, такие прекрасные воспоминания у меня об этом времени. Огляделась. Перспективы радужные - прямо по балконом заботливо вскопанная Еленой Петровной клумба. Летом здесь будут радовать взгляд петуньи, лилии и еще что то, забыла. Надеясь на соседкино великодушное прощение, прыгнула вниз. И бегом, на четвереньках, метнулась в кусты. Подъезд с другой стороны дома, но мало ли. Да и ребята в окно обязательно выглянут, еще и искать станут. Надо  тикать отсюда. Мысленно провела инвентаризацию – все  члены тела на месте, и вроде не покалечены. 
- Варвара! – на балконе стоял Голощапов. Сурово оглядывал окрестности, взгляд пощады не сулил. – Лучше выходи сама! 
 Ага, щас. Это мы уже проходили. Лучше в сторонке отсидимся. Целее будем. Где, кстати, Жозефину носит? Вечно исчезает не вовремя. Не дожидаясь появления мальчиков, подобрала полы одеяния, и почесала за гаражи, оттуда по тропинке на остановку. Так и шла - в широком черном балахоне, тапочках, и с рюкзаком за плечами. На лице демонический макияж, глаза густо подведены черным, словом, готова к рабочим будням. 
- Что Варвара, день не задался? – за гаражами сидел дядя Коля, перед ним на газетке колбаса кружочками и чекушка водки.- Голощапова видел, приехал? 
- Приехал дядь Коль, приехал. 
- На дачу ко мне поедешь? 
Я вежливо отказалась, и потрусила дальше. На этой даче  я уже отсиживалась, там слишком уныло, а друзья дядь Коли тянулись косяком, покоя не давая. Прислонилась к последнему в ряду гаражу - за ним открыто поле, и мне малость трусилось. Благо  оттуда слышались шаги - а вдруг обложили со всех сторон? Но шаги были мелкими и семенящими, из-за угла показалась старушка. Без  кота. 
- Варвара? – удивленно вскрикнула она. – А я как раз к вам спешу! Не появилось ли у вас идей, относительно моего Васеньки? А как мы с вами говорить будем? Тут, за гаражом? Я фотографию Васечкину взяла, даже три. 
И полезла в сумочку. Я напряженно размышляла. Из предыдущих двух сеансов, я уже поняла, что пропал Вася на лоне природы. Следовательно, дом, либо дача. А время текло, несмотря на то, что с моего прыжка прошло лишь несколько минут, Голощапов с товарищами появиться мог в любой момент. 
- Антонина Васильевна! – торжественно начала я. – Мне было видение такой силы, что я не смогла усидеть на месте. Вася в беде. Он зовет вас. Я смогу ему помочь, но расстояние слишком велико, не могу понять, куда же мне бежать, и совсем обессилела. 
- Варвара! Немедленно, немедленно же едем на дачу!–старушка схватила меня за руку, а вторую руку прижала к ходившей  ходуном груди. Как бы не перестараться, поежилась я, навыков оказания первой помощи у меня кот наплакал.–  Судьба Васи в ваших руках, нельзя пускать ситуацию на самотек. Соглашайтесь!  
- Но Антонина Васильевна - за один день я Васю отыскать не сумею, мне нужно сосредоточиться. А стеснять вас.. 
- Никаких сомнений! Мы потеснимся, жизнь моего Васи стоит выше каких -либо неудобств. 
С этими словами субтильная бабушка потянула меня за собой, причем с немереной силой. Я семенила сзади, под балахон залетал холодный ветер. Моя кожа наверняка напоминает тех синих пупырчатых куриц, чьи тушки я всегда с брезгливостью обходила в магазинах. Этот же ветер играл пером на шляпке Антонины Васильевны   - старушка вообще была презабавной. Шляпа с пером, черная лакированная сумочка. Наверняка  твердая как дуб, по  ней местами пробегали трещины. С такой сумкой и от маньяка отбиться можно. В маленьких стоптанных сапожках на каблуке, предельно начищенных и аккуратных. Строгом пальто и кружевных перчатках. Наверняка моя Жозефина стала бы такой же, если бы постарела. 
На остановке мы сели в троллейбус. Моя старушка – с гордо  вздернутой головой,  на которой, как болванчик, в такт шагам покачивалось перо. Я  же тихонечко, и стараясь не привлекать внимания, впрочем, напрасно. На остановке меня даже два раза сфотографировали, а сейчас просто косились и хихикали. Троллейбус  тронулся, а я не удержалась и показала в окно язык мальчику лет семи, который смотрел на меня рот разинув. Мальчик спрятался за маму. Докатилась, детей на улицах пугаю. 
Все  так же вызывая оживление окружающих, мы пересели в маршрутку и поехали за город. Потянулись лесопосадки и унылые, пустые пока поля, через минут двадцать наша маршрутка свернула с дороги в какой то лесок, и здесь нас и оставила. Дорога шла вперёд, но мы ее презрели, и пошли через лес по тропинке. Земля тут была совсем сырой, а местами еще снег лежал. Ноги замерзли просто невыносимо. Из-за деревьев вынырнул первый дом, высокий и солидный. А затем они и вовсе потеснили лес, пошли ровным строем. 
Мы шли прямо посередине  улицы. Люди, завидев нас, бросали лопаты и ведра, вставали с лавочек, на которых сидели. Провожали взглядом. 
- Антонина! – окликнул нас дедушка с бородой. – Никак дьявола изгонять собралась? Или наоборот завести? 
- Типун тебе на язык,  – фыркнула моя благодетельница. – Экстрасенса везу, Ваську искать будет. 
Дедушка презрительно сплюнул и отвернулся. Мы пересекли всю деревню. Чуть поодаль, на холме располагался он - дом. Домина. Деревянный, высокий, в два этажа. Гордо возвышался над окрестностями, еще и забором солидным ощетинился. Старушка подошла и отперла калитку ключом. Я за ней пошла боязливо  - мало ли какие сюрпризы жизнь готовит. Я вообще-то рассчитывала на избушку, на трех сотках. Участок был большим. Торчало несколько деревьев, беседка, баня, гараж, полный набор сельских прелестей. У дома стояла конура. Огромная. Я остановилась, ожидая появления из нее трехголового чудища. Оно появилось, не обманув моих ожиданий. Огромный, лохматый пес коричневого окраса. Уселся, склонив голову. Уставился на меня. Я тут же заподозрила его причиной исчезновения кота, и стала прикидывать,  как бы половчее донести эту мысль до старушки. И обставить потрагичнее, надо отрабатывать свой хлеб. Под неусыпным взором пса мы прошли в дом, я была усажена на огромной кухне с чаем. 
- Сосредотачивайся, - велела старушка. – Вот тебе конфеты и варенье, если процесс будет энергозатратным, сообщи, я котлет подогрею. 
И отбыла в неизвестном направлении. Я сидела и пила чай, он был вкусный и горячий. Конфеты тоже - я съела уже  три штуки, мне хотелось еще, но я постеснялась. Прикидывала, как с Васькой быть, с животными в своей практике  я дела еще не имела. Ноги мои почти оттаяли, под прикрытием стола я поочередно терла их друг о дружку. В конце концов, затосковала, Антонина Васильевна все не  шла, и я решила отправиться на разведку. С этими мыслями я с кухни и вышла, но ушла недалеко. На первом же повороте была остановлена крепким мужским торсом, буквально впечатавшись в него. По всем законам физики, отлететь и упасть должна была я - весила  я килограмм на тридцать меньше. Однако вышло наоборот. Мужчина сидел, даже полулежал на полу, опираясь на локти. Смотрел на меня осоловелыми глазами, ноги умеренной волосатости смешно топорщились вверх коленками. Если бы не страх перед несвоевременной кончиной, а именно таковая бы приключилась, выкинь меня этот индивид во внешний мир, в объятья Голощапова, я бы рассмеялась. Но как особа ученая, стояла скромно, молча, глазки в пол.
- Какого хрена! – воскликнул мужчина придя в себя от шока, но пока не делая попыток встать - ты вообще что?  Антонина! – возопил  в пространство – Что за чудо гороховое? 
Ну вот, еще один. С Жозефиной он бы подружился. Из за рокового поворота выплыла Антонина Васильевна. Посмотрела на мужчину, головой покачала и прижала руки к груди. 
- Игнат! – начала она торжественно. - Нет более сил неизвестностью терзаться. К нам из города приехала Варвара.  - Меня подтолкнули в спину, я сделала шаг вперед, и зачем то книксен. - Будет нашего Васю искать. А ты вставай, застудишься. Пол холодный. 
Игнат встал, и на меня недоверчиво покосился. Хмыкнул, обошел по дуге и скрылся в кухне. А меня отвели в комнату. Большая, светлая. Никакой лишней мебели. Зато широкая и явно удобная кровать. На ней лежала Жозефина и придирчиво рассматривала свои ногти. 
- Сколько  мыкаюсь, столько  терзаюсь, – вздохнула она, дождавшись, когда за Антониной Васильевной дверь закроется. – Знала бы, что помру, непременно с утра занялась бы маникюром. Сотню лет любоваться на обгрызенный ноготь на мизинце, воистину адское наказание. Тьфу. 
Откинулась на спину, и в потолок уставилась. Жозефина, это мое наказание. Уж куда страшнее обгрызенного ногтя. Появилась она, когда мне было пятнадцать.  Жила я себе спокойно, никакой тяги к паранормальному не испытывая. Никаких предпосылок для карьеры экстрасенса не имея. Но явилась Жозефина, сказала что фамильное привидение, и я ее терпеть обязана. И даже какую то легенду приплела, про половинку медальона, что мне достался от бабушки. Уживались мы поначалу с трудом, именно тогда я приобрела имидж двинутой особы. Разговаривала сама с собой, и кричала. Да, нескучные были деньки. Слава богу, теперь, более чем десять лет спустя страсти поулеглись, а я давно приучена не обращать на семейное достояние внимания. Жозефина это осознала, и бывало, не беспокоила меня по десять дней кряду. 
Я уселась рядом с ней, матрас подо мной мягко спружинил. 
- Чего делать то будем?  - спросила я. Тишина. Жозефины уже не было. Я вздохнула, и сказала сама себе. - Что что. Васю искать. 
Вытащила ноги из тапочек, пальцами пошевелила. На пятки пристала засохшая грязь, прогулка,  будь она неладна. Решив, что мыть их в преддверии поисков кота дело неблагодарное, я сунула несчастные ноги обратно в тапки, и пошла искать Васю. Прошлась по большому дому, прислушиваясь к эху своих шагов. Ни Антонины Васильевны, ни Игната не было видно. По скрипучей лестнице поднялась на чердак. Здесь было сумрачно, но тепло. От небольших оконец-иллюминаторов на пол падали кружки света. От каждого моего движения в воздух поднималась пыль. У стен, точнее у крыши стояли многочисленные коробки, чемоданы и сундуки. На одном из них сидела Жозефина и напряженно размышляла. 
- Ты медальон взяла бабкин? -спросила она, вперив в меня взгляд. 
- Он всегда со мной. - Но на всякий случай прижала руку к груди. Медальон лежал там, где ему и положено, под хламидой, на моей груди. -А что такое? 
- Думать не мешай. 
Жозефина наморщила лоб, и,  что-то шепотом высчитывая про себя, принялась выводить на пыли пальцем (это она умела)  какую-то на мой взгляд галиматью. Цифры, сокращения, знаки. Все витиеватым почерком по столетней давности моде. Я уселась на чемодан, скрестив ноги, и зажмурившись, подставила лицо весеннему солнцу. Несколько веснушек мой нос только украсят. 
- Мне надоели твои загадки, дорогая. Что за таинственность на ровном месте? Либо говори все как есть, либо уезжай домой, или где ты там обитаешь. В чистилище? 
- С вами все в порядке? 
Я испуганно открыла глаза - в проеме лестницы стоял Игнат и вопросительно на меня смотрел. Одна его бровь была чуть приподнята, видимо, в ожидании моего ответа. 
-Да. Эээ.. Здесь очень сильные биотоки! Я впитываю в себя волны и анализирую их. 
-Волны? Вы с ними разговаривали? 
- Волны, которые испускают все  живые организмы. Я ищу ниточку, которая приведет меня к Васе. 
-Удачи, - сказал Игнат, и голова его исчезла внизу. Жозефины вновь не было. Я полюбовалась на ее записи, и, не сумев сделать каких либо выводов, тоже спустилась на первый этаж. Невыносимо пахло вкусной едой, я с грустью подумала о несъеденных мною конфетах в вазочке, но решительно толкнула дверь и выкатилась на улицу. Барбос поднял голову, и лениво застучал хвостом о землю в приветствии. 
- Сожрал Васю? - спросила у него. Барбос зевнул в ответ, понимать можно было по-разному. То ли миролюбивость продемонстрировал, то ли зубы внушительные. Я пожала плечами и, нашарив в кармане пару сотенных, отправилась в магазин, за сигаретами. 
Солнце пряталось за тучами, ветер озоровал пуще прежнего. Я шагала и с тоской вспоминала свой зимний пуховик. Окружающие все также удостаивали меня своим повышенным вниманием.
 Я приобрела пачку сигарет, ни джинс, ни кроссовок в магазине не имелось. К сожалению. Скрывшись за углом, торопливо прикурила, и с наслаждением затянулась. Жизнь заиграла новыми красками. За ненадежным укрытием лысого пока еще дерева смолил сигарету подросток. На меня взглянул с диким удивлением во взгляде, видимо такие личности ему еще не встречались. 
-Курить нехорошо. – Сказала я ему и дым выдохнула. - Минздрав не рекомендует. 
-А сами то,  - обиделся мальчик и круглыми своими глазищами на меня уставился. 
- На мне знаешь, проклятье родовое. Помру от последствий роковой любви. Я правда, пока еще не поняла, сифилис это, или в окно выбросят, но курю с чистой совестью. А вот на твоём месте бы поостереглась. 
-А что такое? Вы чего то видите? 
-Мамку твою вижу. С огромной такой палкой. Сучковатой. Это знаешь, пострашнее проклятья будет. 
Мальчик хмыкнул, сигарету отбросил и удалился. Я сочла, что в кои то веки совершила праведный поступок, и возгордилась собой. Гордилась правда недолго, секунд тридцать. 
-Экстрасенс доморощенный. -Жозефина вновь почтила меня своим присутствием. -Опять детей пугаешь? Своих давно пора заводить, так и вымрет наш род, произведя на свет такую никудышную тебя. Сигарету брось, сколько раз говорила, что у меня аллергия на сигаретный дым? 
- Ты уже лет двести не дышишь, ну какая тебе разница? -  вяло возмутилась я, но аллерген выбросила. -Пойдем кота искать. Это ты меня в эту историю втравила. 
-Пойдем искать. 
И мы пошли. Второй после пасти Барбоса моей версией был загул страсти. По моим меркам вполне разумное поведение для кота в такое прекрасное время года. Я бы и сама в загул пустилась, но никто не зовет, а зазывать кавалеров под окнами считаю для девицы своего положения неприличным. Я понятия не имела, куда идут коты, когда их страсть зовет. Обошла нехилый поселок по периметру, старательно сравнивая всех встреченных котов с Васькой. При виде Жозефины они фыркали, выгибали спину дугой и удалялись. Не завести мне кота, хотя зачем мне кот, если Жозефина имеется. И поболтать можно, и опять же, по углам не гадит. И вискаса не требует. Сплошные плюсы. Я так увлеклась собственными мыслями, что не заметила, как ноги привели меня обратно к дому на пригорке. Толкнула отпертую калитку и вошла. И обомлела. Хозяйский Игнат колол дрова. Топлесс естественно, все как положено жанром. На его спине блестели капельки пота, мышцы при взмахе топором переливались, наталкивая на самые греховные мысли. Я замерла, и малость так постояла, позволив себе полюбоваться прекрасным. А Игнат тем временем воткнул топор в бревно и обернулся. Я не успела глаз отвести, и почувствовала, как заливаюсь краской. Застукали. 
-Сканируете мои биотоки?  – улыбнулся Игнат. 
-Да. Мне нужно познакомиться ближе со всеми крупными излучателями, дабы исключить их волны, и не отвлекаться в дальнейшем. 
- Насколько ближе познакомиться?  Я на многое готов ради Васи и покоя Антонины Васильевны, имейте  ввиду. 
Я снова покраснела. Опустила голову, позволив капюшону меня спрятать, и прошмыгнула в дом. Там была любезно приглашена отобедать. Сидела, ела борщ со сметаной и драники, удержалась от того чтобы попросить добавки. Отчасти потому, что ловила взгляд Игната, и норовила краснеть. Красные щеки меня совсем не красят, поэтому со своей порцией я расправилась в рекордные сроки, и удалилась наверх медитировать. 
Медитировала. То бишь размышляла, когда успокоится Голощапов, и успею ли я за это время найти Ваську, и вспоминала, что дача дяди Коли совсем не плоха. По крайней мере его милые и пьяные друзья инстинктов к размножению во мне не будили. Я так увлеклась медитацией, что задремала. Разбудила меня как всегда Жозефина. 
-Чудо гороховое. Спишь? Тебе совсем не важны мои желания! 
-Что еще такое? 
-На время посмотри. Я понимаю, что меня не было неделю до сегодняшнего трагического утра, когда я презрев все свои дела бросилась тебя спасать, но неужели я так мало для тебя значу? 
Я посмотрела на часы, и застонав встала. Было почти четыре, а в это время моя Жозефина всегда смотрит сериал «Последняя любовь куртизанки». Телевизора в моей комнате не наблюдалось, и я спустилась в гостиную. В доме как всегда было тихо, поэтому я позволила себе включить телевизор на нужный канал. 
-Вы смотрите этот сериал? -удивилась бог весть откуда появившаяся Антонина. -Я бросила это дело еще два года назад. 
-Нет. Просто понимаете, голос главной героини помогает мне сконцентрироваться на своих мыслях и ощущениях, поэтому я включаю ТВ в это время каждый день. 
-Так давайте я вам на кассету запишу, и будете целый день слушать! -воспылала энтузиазмом старушка. 
-Нет! -вскрикнула я, ужаснувшись такой перспективе. – У меня уже выработалась привычка, и одной серии в день вполне достаточно. Давайте пока посмотрим фотографии Васеньки, и поговорим о нем. 
Жозефина фыркнула, а Антонина унеслась за альбомом. И следующий час я внимательно изучала историю жизни толстого рыжего кота. Узнала, в какой наполнитель ему лучше какается, какой корм он предпочитает, и что сосал мамину грудь до трех месяцев. Отчего и получился таким сильным и замечательным. Я преисполнилась энтузиазма, и обещала сама себе Ваську найти. Иначе мне придется менять квартиру и работу, любовь старушки к коту слишком велика. Покою она мне не даст. 
Вечером, томясь под нетерпеливым взглядом Антонины Васильевны, выпросила у нее шесть свечей, и дождавшись темноты вышла на улицу. Начертала палкой неизвестную, но надеюсь, загадочную фигуру, расставила по ней горящие свечи, и исполнила замысловатый танец с пришептываниями и элементами художественного воя. Он мне всегда удавался на ура, медведь мои уши не пощадил.  Затем остановилась, подняв руку, словно прося у публики тишины, вперила взгляд в сторону закатывающегося светила. Постояла так минут пять, правда ничего кроме шёпота Жозефины -чудо гороховое, не услышала. Но совесть свою утешила. 
- Варвара,  вы услышали что ни будь? -взволнованно спросила меня старушка. 
-Мне необходима медитация, для спокойной обработки информации. -ответила я и ушла к себе. 
К слову сказать Игнат за моим представлением наблюдал с видимым удовольствием. Я уселась медитировать. Рядом материализовалась Жозефина, сегодня она уделяет мне внимания более чем за весь последний месяц. 
-Я посчитала. -глубокомысленно изрекла она, и поправила лямку ночной сорочки, которой было суждено сползать с плеча вновь и вновь, бесчисленное количество лет. -Именно на этой даче я провела с Эрнестом лето рокового 1915 года. Вокруг кипели страсти, но боже мой, они не шли в сравнение с той страстью, что снедала нас изнутри... Быть может именно из за этого его женушка нас прокляла? 
-А как же твоя история о пламенной любви к французскому офицеру, которого ты выхаживала после войны 1812? Помнится она изобиловала фривольными подробностями. 
-Уймись. -она передернула плечами и лямка сползла вновь. -Ищи половинку медальона, заклинаю. Уверена, что он припрятал ее именно здесь. 
-Как я ее найду? Как ты вообще себе это представляешь? 
-Бери свечи, и как хозяева уснут, идем на чердак. 
-Этот бесконечный день никогда не закончится. -простонала я, но дождавшись пополуночи послушно пошла на чердак. Убила на него два часа времени, расчихалась от пыли, но ничего естественно не обнаружила. Загасила свечи, кроме той, что в руке держала, и стала максимально тихо спускаться. Ступенька чуть слышно скрипнула под моей ногой, и у меня вырвалось проклятие. 
-Ваша забота о тишине меня восторгает. -произнес Игнат стоящий в проеме двери своей комнаты. -учитывая, что я уже час слушаю, как вы на чердаке грохочете. Если бы я знал, что кроме хлама милого сердцу бабы Тони там ничего нет, я бы заподозрил вас в желании отнять наши материальные ценности. 
-Извините, что потревожила ваш покой. -чинно ответила я.- Ищу точку силы, а время с полуночи до трех, самое замечательное в этом плане. 
И вновь укрылась в своей комнате. Отложив медитацию до лучших времен, скинула балахон и нырнула под одеяло. Разбудили меня петухи, что конечно непривычно, и я пожалела, что оставила окно распахнутым. Но в незнакомой комнате, на чужой постели, провалиться вновь в негу сна не получалось. Еле разодрала глаза, макияж я снять так и не удосужилась, я отправилась в ванную. Засунула свою пыльную и жутко грязную хламиду в стиральную машинку на облагораживание, и с удовольствием поплескалась в душе. До конца цикла стирки оставалось еще сорок минут, и я, решив прокрасться к себе в одном полотенце, а затем уже развесить свою одежду на весеннем солнышке, на цыпочках покинула ванную. И опять же врезалась в Игната, да что ж ты будешь делать! Выглядел он очень сонно и забавно, на меня опять же смотрел со смехом, но и одобрительно.
-Вы ли это, гроза всех местных демонов? -удивился он. -Не узнаю вашего лица. А о существовании тела и не догадывался. 
-Косметичку дома забыла, извиняюсь. – буркнула я. Попыталась было повторить финт с проскальзыванием мимо бочком, но коридоры второго этажа не могли похвастать шириной, а стоял Игнат основательно, еще и руки в бока уперев. 
Я бы спряталась обратно в ванной, но это будет выглядеть смешно, и боюсь, именно туда он и направляется. Протискиваться рядышком? Это когда он смотрит, а у меня из под полотенца к груди прижатого уже жар расползается? 
-Позвольте я пройду? 
Игнат посторонился, дурашливо поклонился. Затем вперед забежал, и придержал мою дверь. А я еще час сидела на иголках, боясь выбраться за  балахоном. И лишь когда услышала, как от дома отъехала машина разложила свое одеяние на подоконнике раскрытого окна. Внизу гремела посудой Антонина Васильевна, а я развлекалась тем, что подставляла разные части балахона под солнечные лучи, добиваясь равномерной и скорейшей просушки. Наконец голод заставил меня сдаться, и я натянула его еще влажным и противным. 
Весь день я старательно искала кота, порой устраивая театральные представления для Антонины Васильевны. За старательность меня хорошо и регулярно кормили. Я обещалась непременно найти кота в ближайшее же время. А ночью вернулась Жозефина. 
-Вставай, вставай! -жарко зашептала мне на ухо. – Пойдем искать медальон! 
-Умоляю. Я и вчера то не спала… 
-Ты хочешь, чтобы я мучилась вечность? 
Я прокляла судьбу, и потащилась вслед за ней. Путь наш лежал на улицу. Барбос даже не тявкнул, луна светила замечательно ярко. Жозефина подвела меня к сараюшке и велела взять лопату. 
-Ты с ума сошла? Я не буду копать! 
-Там немного. Бери скорее. 
Я конечно взяла. Закинула лихо на плечо и отправилась избавлять фамильное привидение от проклятия. Дошла до ничем не примечательного дерева за домом. И принялась копать. 
-Ах как прекрасно здесь было в мае… -завела Жозефина. - Здесь яблони росли. Все в цвету, а мы с Эрнестом на качелях. Качели здесь были, на двоих. Я читаю книгу.  Надин зорко бдит в окно, а рука его тем не менее… 
Она замолкла замечтавшись. А я бы послушала, и про руку, и про Надин. Жозефина охотно кормила меня байками о своем участии во всех революциях, и многочисленных легендарных любовниках, но веры ей было ни на грош. Я, руководствуясь ценными указаниями, вскопала уже приличный участок. Найти ничего и не надеялась, от того крепко удивилась, когда лопата звякнула о металл. Ругаясь на вспыхнувшие мечты о внезапно обретенном богатстве, и пытаясь унять фантазии, я торопливо стала отбрасывать землю прямо руками. Она было жесткой и неподатливой, и сразу же забилась под ногти, но о лопате в тот момент я напрочь забыла. Достала небольшой железный ящичек, изрядно временем побитый, что даже в лунном свете было видно, и прижала к груди. Поднялась с земли, с видом победительницы, мимолетно удивившись отсутствию Жозефины, в такой то исторический момент. И увидела его. Признаться, даже не удивилась, столько раз за последние дни на него натыкалась. Сидел на пеньке, оставшемся видимо от яблони росшей сто лет назад, ноги вперед вытянув. По виду никуда вовсе не спешил. 
- Если уж любуетесь, могли бы и копать помочь. 
-Вы с таким энтузиазмом работали, грех было отвлекать. Позволите полюбопытствовать содержимым сундучка? 
-А у меня есть выбор? -проворчала я, и отправилась в дом. Игнат легко поднялся, и пошел за мной. 
В кухне поставила свое сокровище на стол. На полированную поверхность сразу же осыпалась земля и кусочки ржавчины. Игнат задумчиво оглядел его о всех сторон, досадливо поморщился на разведенную грязь. Подстелил под сундучок газету, и притащил страшного вида железяку. 
-На ключ закрыто. -пояснил он. -Но и с ключом не открыть, ржавое все. 
Пару минут потерзал ларец, тот жалобно взвизгнул, и открылся. Мы нетерпеливо откинули крышку и склонились, лбами стукнувшись. Внутри лежала куча на первый взгляд непонятной ветоши, оказалось, что в нее был заботливо завернута совсем небольшая деревянная шкатулка. В прекрасной сохранности. Она тоже была закрыта на ключик, но он висел тут же, на цепочке. Игнат посторонился, и я взяла шкатулку дрожащими руками- не каждый же день нахожу клад. Вставила ключик, и повернула. Открылась шкатулка почти как по маслу. Я рассчитывала на россыпь алмазов, царских червонцев наконец. Но в шкатулке были бумаги. И фотографии. На первой моя Жозефина улыбалась во всю мочь, закинув руку на плечо молодого человека с щегольскими усиками под под Рета Батлера. На второй она же сидела чинно сложив руки на коленях и серьезно глядя в объектив. Чопорное платье, застегнутое наглухо, не чета той сорочке, в которой она навечно застряла. Я перевернула фотографию, и на обратной стороне увидела надпись- Надин, от кузины Агриппины на вечную память.
–Надин кузина Жозефины! –воскликнула я, а Игнат покосился на меня с опаской.
Но моим вниманием всецело завладели фотографии. Вот глупая, отчего же ей свое имя не нравится, очень даже красивое. Я сидела, любовалась ею, и улыбалась. Слезы навернулись, и даже в горле запершило. 
-Вам знакома эта девушка? 
-Да… Это моя пра-пра бабушка. А может еще одно пра, я не уверена. Свой возраст она скрывает. 
-Что простите? 
-Нет нет… Просто это так удивительно, найти в вашем саду фотографии своей прабабушки. 
-А теперь вопрос на засыпку. Как вы вообще узнали где копать? Будете рассказывать про случайность и биотоки? 
-Меня влекла неведомая сила. -ответила я, и нос вздернула. Пусть пытает, тем более царских червонцев нету, следовательно и претензий тоже. 
Игнат покачал головой, но ничего не ответил. Мы бережно извлекли оставшиеся бумаги. Две долговые расписки на неведомые мне имена. Стопка любовных записок. К сожалению, на большей части чернила совершенно выцвели, и прочесть их было невозможно. Остальные я прочитала, и пусть они и не открывали тайны моей Жозефины, и состояли в основном из стихов, и написанных витиеватым почерком признаний в любви, и неотвратимости рока, слез я все же сдержать не смогла. И самым глупым образом разревелась. Сидела и всхлипывала, слезы полой балахона утирая. Когда из шкатулки вывалилось обручальное кольцо старинной работы, я уже на фантазировала превратностей судьбы Жозефины на полную катушку, и стала всхлипывать в голос. 
-Вы удивительно близко принимаете к сердцу воспоминания вашей пра-прабабушки. -сказал Игнат. Я икнула, и заревела пуще прежнего. 
А он обошел стол, и вдруг прижал меня к своей груди. Вроде как ребенка. Но я сразу застыдилась своего красного носа, зареванных щек и черных ногтей. Вспомнила, как любовалась его торсом, и вовсе себя неуютно почувствовала. Приподняла голову, и поймала его взгляд. Смотрел он на меня серьёзно, но с неким недоумением. Словно прикидывая, что я за зверушка такая, и что же со мной делать. А я подумала-весна. У меня не было любовника бог знает сколько месяцев. А я почти взрослая уже тетенька. И вообще, Голощапов серчает, может я скоро к Жозефине присоединюсь, и буду куковать вечность недолюбленная. Чертыхнулась про себя, встала на цыпочки, и к его губам потянулась. Получилось вполне трогательно, и не наигранно, по крайней мере, я на это надеюсь. На мой поцелуй ответили, да так жарко, что когда чужие руки нырнули под мой балахон с целью ознакомиться со скрываемыми прелестями, я даже не стала переживать, что на мне сегодня не подходящие трусики. 
Мыслительные способности, в том числе и переживания включились гораздо позже. И я сразу же запереживала- господи, я ж с ним два дня знакома, даже на ты перейти не успели. Какой конфуз! Я подкатилась к краю постели, и стала шарить по полу, с целью найти свою одежду, и спастись бегством. Темно было чертовски, и мой черный балахон весьма удачно маскировался. 
-Уже уходишь? 
-Так мы все таки перешли на ты? А я то переживала. 
-Останься. Сегодня же выходной. Баб Тоня с утра отбудет к своей троюрдной сестре, может даже с ночевкой. Можно не стесняться. 
- Я не стесняюсь! -возмутилась я. -Просто легкие связи, это не для меня. Я девица честных правил. 
Игнат поймал меня за пятку, и к себе потянул. Защекотал, прижал своим телом, и мои принципы вновь позорно отступили. 
- Меня так возбуждают чопорные девицы. -горячо зашептал мне на ухо. -А уж в монашеских рясах! 
-Это не ряса! 
Я осталась до утра. Тихонечко встала первой, прижала к груди рясу, и собралась было ретироваться, когда Игнат приоткрыл один глаз .
-Бога ради, возьми хоть мою футболку.-сказал он. Перевернулся на другой бок и уснул дальше. А я после душа надела его футболку, и человеком себя почувствовала. 
Еды был полный холодильник, и по этому поводу можно было не страдать. Жозефина меня не тревожила, только отсутствие Васьки терзало совесть. Игнат говорил, что такие загулы для пакостника характерны, правда отсутствовал он дольше обычного. Тем не менее, не смотря на совесть, следующие сутки я провела преимущественно в постели, причем не своей. 
На следующее утро Игнат уехал в город, ко мне сразу же вернулись принципы. И Жозефина. 
-Весело проводишь время? -едко спросила она, когда я в общем то чай пила, и совсем не веселилась. -Ничего, что я уже сто лет мучаюсь? Любовь? 
-Уж ты то в свое время повеселилась! -не выдержала я. -Коли бы не твои любови, и мужчины, то и проблем бы не было! Дожила бы век в окружении благодарных потомков. Одного мужа ей мало было! 
-Варвара! -обиделась Жозефина. -Не говори того, о чем будешь сожалеть. 
-Хорошо. -пошла я на мировую. – Говори, где копать. В ларце медальона не было. 
-Пойдем к дубу. -не стала ломаться она. -Мы там… страсти предавались. Авось и прикопал. 
На правах любовницы я экипировалась тем, что нашла в шкафу Игната. Футболку, свитер. Джинсы, которые подвязала веревкой. Также упомнила, что в лесу еще снег лежит, и надела резиновые сапоги. Ветровка, и лопата. К подвигам готова. 
Шли мы долго, и я изрядно утомилась. Какая же страсть их снедала, что для удовлетворения которой, они согласны были километры отматывать. Хотя тогда на конях поди, как баре… и потом Надин вездесущая. Наконец, преодолев заболоченный овраг мы увидели дуб. Выглядел он внушительно, хоть и был по весеннему лыс. Был в несколько обхватов шириной, скрученные ветви тянул высоко в синее, апрельское небо. Я вдруг почувствовала, до чего в лесу здорово. Какой воздух прозрачный, как смолой терпко пахнет. Кошки правда орут. 
-Кошки?-всполошилась я. -Мы же в лесу, какие кошки? 
-Уймись, лопату подыми, куда намылилась! Иди меж тех корней копай. 
Я  копала. И на дуб косилась. На суку, почти надо мною, вольготно лежал серый кот. На следующем суку еще один. В высоте мне мерещились еще хвосты, но разглядеть я не сумела, а Жозефина понукала меня работать. Никаких сокровищ в этот раз обнаружено не было, а окапывать весь дуб вокруг я категорически отказалась. 
-Никакого сострадания к моей доле. -всхлипнула моя мученица. -Лезь тогда на дуб. Увидишь, там дупло. Эрнест любил там послания оставлять. 
-Дубровский.-выплюнула я, и на дуб полезла. Отчасти из за того, что хотелось посмотреть, не наблюдается ли там еще котов. -Ты как за письмами то лазила, романтичная особа? 
–Настоящие чувства толкают на безумства, тебе не понять. 
До первой развилки я вскарабкалась вообще просто. Кора там была грубой, в наростах. Сапог в нее упирался легко. Далее дело пошло труднее, коты презрительно от меня отворачивались. Насчитала я их три штуки, наверху вопел кто то еще. Видимо не только Жозефину это место манило страсть изливать. Добралась до дупла, с опаской сунула в него руку. 
-Тут только птичьи какашки! -крикнула вниз, и тут заприметила рыжий хвост. Свешивался он гораздо выше меня, но я целенаправленно устремилась ввысь. 
Расцарапала ладони, но залезла. Меня саму уже восхищало мое упорство, в фантазиях я уже стояла вровень с Жанной Д'Арк. Уселась на суку. Так и есть, Васька. Лежал вальяжно, хвостом чуть подрагивая. На ветке выше него напряженно застыла черненькая кошечка, видимо виновница сбора. 
-Ты знаешь ли паршивец, что тебя дома потеряли? -начала грозно я. -Две недели ни слуху ни духу. Экстрасенса из города выписали! На себя посмотри- отощал, шерсть свалялась. Расстраиваешь свою хозяйку. 
Кот от меня отвернулся вовсе. Вот гад! Я не приучена обманывать доверившихся мне людей. То есть на работе то обманываю конечно, мне за это деньги платят. А баба Тоня меня кормит, это совсем другое. И потом, я же сплю с ее племянником двоюрдным. Поэтому я ловко стянула с себя ветровку, и набросила ее на кота. Тот сделал попытку вырваться, но не тут то было. Я ловко спеленала его, позволив торчать только носу, и навязала узлов из рукавов. И намылилась вниз, на грешную землю. Однако вышла не задача -оказалось спускать прижимая к себе пусть и нейтрализованного, но активно извивающегося кота совсем не просто. Два метра я преодолевала целую вечность, а потом выбрала себе сук поудобнее, шуганула с него мышастого цвета кота, села, и разревелась. 
-Ты чего рыдаешь убогая? -кричала снизу Жозефина. -Слезь, мы еще покопать успеем! 
-Сама копай. -огрызнулась я. -У меня кот. 
-Бросай его, чудо гороховое. Сам как ни будь слезет. 
-Я не могу. Я Антонине Васильевне обещала. 
И пригорюнилась пуще прежнего. Оказалось, что для меня очень важно притащить этого рыжего стервеца домой. Жозефина долго бранилась, а потом и вовсе исчезла. 
Я спустилась с дуба. Когда почувствовала под ногами землю, уже вечерело. Легла оземь, и готова была целовать ее, как моряк после долгого плаванья. Васька, еще недавно оравший благим матом сейчас утих, и похоже спал. Я пристроила его поудобнее в руках, закинула на плечо лопату. Бросать чужой инвентарь в лесу было неловко, Антонина Васильевна как раз возилась в саду давеча. И пошла в деревню. Руки мои ломило от усталости, оцарапанная щека горела, ноги заплетались, но я шла. 
Вошла во двор, мне навстречу быстрым шагом шел Игнат. 
- Я тебя потерял. -сказал он и отнял мою ношу. -Я конечно не удивлен, что ты с лопатой гуляешь нисколько, но могла бы бросить ее, не велика потеря. И этот барин бы сам дошел. 
 Я обиделась. Так старалась, и не оценили моего подвига. Хотела даже зареветь, но лимит на сегодня явно исчерпан. Прошла на кухню, села за стол, и в пространство уставилась. Пространство решило меня порадовать, явив взору Жозефину. 
-Ты избалованная, без ответственная девочка. 
-Спасибо. -вяло ответила я. Способности к сопротивлению я в данный момент не имела. 
-Между прочим, на мне проклятье! И твоим мамке и бабке тоже. Ты тоже хочешь их судьбу повторить? 
-А чего мамке то моей нехорошо? Живет себе в Америках с молодым и красивым мужем. Я так тоже не прочь. 
-Молчи! -крикнула Жозефина разъяряясь. -Ты не понимаешь! Я сто лет хожу с обгрызенным ногтем! Мне надоело, я на следующий уровень хочу. Я может в Париж хочу, а попасть туда не могу, ибо при жизни там не бывала! -я хотела было сказать, что не факт, что следующим уровнем Париж окажется, это даже совсем сомнительно. Но на кухню вошел Игнат. Я промолчала. -А ты… ты свои проблемы решаешь. В любовь ударилась. Котов с деревьев снимаешь! 
На котах Жозефина увлеклась, перешла на визг и вовсе зарыдала невидимыми слезами. Я смотрела на нее в упор, слезами она меня радовала не часто. Я подумала, что наверняка слишком странно себя веду, и перевела взгляд на Игната. Он сидел, улыбался, и на Жозефину смотрел. 
-Ты, ты ее видишь? -потрясенно воскликнула я. -Видишь, да, не лги мне! 
Игнат усмехнулся, взгляд на меня перевел. Он точно на Жозефину смотрел, я уверена. Та встала, рот приоткрыв. 
-Он меня видит? -спросила у меня она. 
-Ты у него спрашивай. 
-Ну, не ты одна можешь фамильными призраками похвастаться. Мы тоже имеем. Не такого правда навязчивого. 
-Он та самая вторая ветка семейства! -удивилась Жозефина и села на стул обратно. -Неужели Эрнест с Надин все таки родили ребенка? Сучка прости господи. Медальон! -воскликнул она. -Медальон  то разломленный! Старая ведьма сказала, когда две половинки вновь соединятся, проклятие будет снято. Он у тебя? 
Я захлопнула рот. Игнат видит Жозефину. Если честно, я все эти годы допускала мысль, что она бред порожденный моим сознанием. И тут такое. Он поднялся, и ушел. Затем вернулся, и кинул на стол вторую половинку моего медальона. 
-Снимайте проклятие, мне на благое дело не жалко. 
Я вытащила из под футболки свою половинку, и ему протянула. Он ловко их приладил. И… ничего не случилось. Я ожидала, что Жозефина с фанфарами вознесется на небеса, ну или под землю провалится под барабанный бой. Но она как стояла, так и стоит. Зато за ее спиной появился новый персонаж. Изрядно потрепанный жизнью мужчина, с внушительным брюшком и в полосатом халате. Жозефина отпрыгнула и перекрестилась. 
-Эрнест? Ты посмел постареть, подлец! Жил в свое удовольствие, а я несчастная погибла в расцвете лет, подарив тебе лучшие годы жизни! 
-Ну, годы жизни ты Николя подарила. А затем Григорию. А мне так, несколько не забываемых мгновений. 
-Из за них меня прокляли! 
-Да и я как видишь, не в раю обретаюсь. 
Я прижалась к Игнату, и изумленно переводила взгляд с одного призрака на другого. 
-Это и есть наш призрак. - шепнул он мне. - Мой прапрадедушка. Его жена отравила. Он предпочитает обитать по месту своего убиения, и совершенно не досаждает. 
-Повезлоо. -протянула я. 
Призраки наши все ссорились. Жозефина залепила Эрнесту пощечину. Тот что то увлеченно зашептал ей на ухо, и оба повернулись к нам. 
-Медальон не сработал. -констатировала факт моя Жозефина. -у нас возникла идея. 
-А может не надо идей? – испугалась я. -Хорошо же живем, весело вон. 
-Надо Варя, надо. -сдвинула брови она. -Может половинки это семейство? Вы это самое, физически соединялись? 
-Восемь раз. -гордо выпятил грудь Игнат. -с чувством, с толком, с расстановкой. 
-Значит свадьба. -выдохнули призраки хором. -или вовсе ребенок. 
-Там колечко то семейное всплыло, обручальное -Жозефина солировала. -Ирод этот в саду прикопал, неизвестно с какой целью. Вот и пригодится, коли мне оно не досталось. 
А ты… -ко мне повернулась. -Имей ввиду. С сигаретой увижу, житья не дам. Потомок рода должен быть здоровым и сильным. Вдруг ему проклятье снимать. 
Я попятилась, и вовсе сбежала. В свою комнату. Игнат со мной, он рьяно взялся за снятие проклятия, правда пока только за физическую его сторону. Видимо мучения наших привидений не давали ему покоя. Я отвечала ему с не меньшим пылом, в конце концов, сколько еще Жозефине мучиться? Призраки еще долго скандалили на кухне. Антонина Васильевна, которая их не видела, с причитанием отмывала Васеньку. От утробно кричал, прося любви и воли. Ну, и вискаса может. 
Утро застало меня в объятиях Игната. Разбудило меня бесцеремонное, майское уже солнце. Оно не стесняясь светило во всю мочь, и заглядывало в комнату через не зашторенное окно. Я сладко потянулась. 
В дверь постучала Антонина Васильевна, разбудив Игната. 
-Варечка! -зашептала она - Там гости к тебе. Я их на кухне усадила чай пить. 
Я затянула пояс халата, и спустилась вниз. Игнат со мной. За столом сидел Голощапов  с двумя товарищами, чай пил и конфеты ел. Его качки явно чувствовали себя неловко, по сторонам глазами стреляли, но конфеты ели охотно. 
-Варя. -Голощапов поднялся и стоять остался, от смущения видимо комкая фантик в кулачищах. -Ты возвращайся, а. Все ведь вышло, как ты сказала. Верочка у меня беременная, как раз в пятницу и сказала. Я Аллочку к маме отправил. А Петрович, гад, воровал оказывается. Его тоже… к маме. А еще Сердюка посадили. Представляешь? 
Я засмеялась, и прижалась спиной к Игнату, одной рукой он обнимал меня, а другой опирался о стол. 
-Я понимаю. -сказал он, а Антонина Васильевна вслушалась, и мелко затрясла головой в знак согласия. -Специалист Варвара бесценный, и без ее консультаций вам будет неимоверно сложно. Но у нас сейчас другие приоритеты, мы наследника делаем? Хорошо? 
Голощапов обреченно кивнул и пошел к выходу, его товарищи потрусили следом. Я вышла на двор и потянулась было за сигаретами, но поймала взгляд Жозефины, засмеялась, и выбросила пачку в урну.