Стокгольмский синдром

Глава 1.

Зеркальная гладь Балтики сверкала в лучах поднимающегося из-за горизонта зимнего солнца, но северный город был ещё практически пуст.

Белокурая девушка перевернула вывеску с надписью «öppet» (швед., «открыто») на входной двери небольшого бара лицевой стороной к посетителям, приглашая их тем самым насладиться чашечкой бодрящего напитка перед началом рабочего дня.

Световой день в Стокгольме зимой короток, и в это короткое светлое время суток бар «Drakkar» (швед., «драккар» - один из видов кораблей, на которых плавали викинги) превращался в уютную кофейню, посетителями которой чаще всего становились именно местные жители.

Вид из окна бара-кофейни завораживал: находящийся на набережной Страндваген, фасадом он выходил прямо на побережье, открывая взору посетителей уютную гавань с привязанными к бортикам набережной лодками-каяками и небольшими катерками. Для января было довольно тепло, снега не было уже пару недель, дорожки набережной были сухими и чистыми.

Девушка-бармен, в дневное время суток – бариста, опоясав себя длинными лентами черного фартука, протёрла барную стойку фланелевой тряпочкой и прочистила паром большую серебристую кофе-машину.

Так рано в этом районе не открывалось больше ни одно заведение. Восемь утра –слишком ранее время для шведов, особенно зимой. Но политика заведения была такова, и, к слову сказать, это иногда приносило заведению определенную дополнительную прибыль по выходным дням, когда в город прибывали туристы, и девушка-бариста в гордом одиночестве присела на высокий стул, уткнувшись в экран смартфона.

Почти всю ночь она вела переписку с одной из московских своих подруг; она скучала по Москве. Переехав сюда, в Стокгольм, полгода назад, чтобы получить высшее образование здесь, в одной из самых благоустроенных столиц Европы, в Москву она с тех пор ни разу не возвращалась. Вот-вот должен был начаться уже второй для неё шведский учебный семестр, и она ждала его с нетерпением, потому как без учёбы даже в таком красивом городе как Стокгольм ей было невыносимо тоскливо. Спортивный характер и яркий темперамент мешал ей здесь, в стране с таким сдержанным и спокойным народом, спасали только русские туристы, которые были частыми гостями в северной столице и изредка захаживали в этот бар по выходным.

В свои девятнадцать она, отучившись два года в юридическом колледже в Москве, решилась на то, чтобы подать документы в Стокгольмский университет на специальность «международное право». И каково же было её удивление, когда она узнала, что получила стипендию! Счастью её не было предела, и, оставив в Москве всё, что ей было дорого, она просто сорвалась и улетела навстречу новой реальности.

Привыкать к совершенно другому укладу жизни было нелегко. Да и, если говорить начистоту, она до сих пор к нему не привыкла. Но к чистому воздуху, пространству и безопасной жизни шведской столицы она привыкла и прикипела всей душой очень скоро. За полгода до поступления она начала учить шведский на дистанционных курсах и уже через год вполне сносно на нём говорила, а с английским у неё никогда проблем не было. Единственный грешок за спиной, который она имела здесь – не совсем легальная работа.

Дело в том, что студентам, получающим стипендию в Швеции, официально работать без одобрения организации, выдавшей стипендию, запрещено, получить это разрешение было очень нелегко, а стипендии едва хватало, поскольку места в студенческом общежитии ей не досталось, а аренда маленькой квартиры в районе Вазастан обходилась недёшево. Более того, как бы это ни было печально, но шведы куда охотнее принимали на работу шведскую молодежь, нежели иммигрантов.

Но ей повезло: в университете она познакомилась с одной предприимчивой молодой шведкой, которая, собственно, и шведкой-то являлась всего наполовину: мать её была испанкой, а отец – шведом. Они состояли в разводе, и Валери, так звали эту «спасительницу», переехала в Швецию к отцу на время учёбы в университете. Зарабатывать на новые модные тряпки Валери помогало то, что она устраивала на работу таких вот иммигрантов, официально устраиваясь на работу лично, а потом под благовидным предлогом отказываясь от работы в самый невыгодный для работодателя момент и предлагала вместо себя замену всего на один день. Затем этот «один день» превращался в несколько смен, и затем Валери увольнялась, а «демо-версия» в виде иммигранта оставалась на работе, проявив себя как ответственный и уже проверенный в деле сотрудник. За свои услуги Валери брала комиссионные в размере двадцати процентов с первых шести зарплат. Правда, в случае с нашей героиней, была ещё одна проблема: отсутствие разрешения от организации, выдавшей ей стипендию, могло в случае раскрытия этого секрета навлечь на работодателя штраф, но «комиссионные» в сторону этого самого работодателя – владельца бара по имени Оскар в виде снижения реальной её зарплаты ещё на двадцать процентов решили эту проблему – главным условием было, чтобы в правлении университета не узнали о её маленьком грешке, иначе с этой работой ей придется попрощаться. Подобная шведская «коррупция» удивила её так же сильно, как и чистота воздуха в этой стране, только в обратную сторону, не заставив её, однако,бросить всё и отказаться от исполнения мечты жить и работать в Европе.

От ностальгических мыслей о доме и светящегося экрана смартфона её отвлёк звон колокольчика, раздавшийся у входной двери в бар.

Мужская фигура в темно-синем драповом пальто молча прошагала от входа к барной стойке, попутно хлопая ладонями по карманам в поисках чего-то. Мельком взглянув на девушку за барной стойкой, очень похожую своими платиново-блондинистыми волосами, светлой фарфоровой кожей и серо-зелеными глазами на урожденную шведку, мужчина по-шведски обратился к ней:

- Один капучино, пожалуйста, - достал из портмоне пятьдесят крон и положил на стойку. – Сдачи не нужно.

Девушка-бариста отозвалась также по-шведски:

- Спасибо. Можете пройти за столик, я принесу. - Взяла со стойки деньги и, отвернувшись, приступила к приготовлению кофе.