Стопроцентные чары

Глава 8. Живучий, а, красавчик? (часть 1)

Кто ты? Не оттого ли прячешься в тени,

Что стыдно на свету свою вину признать?

Кто ты? Причина страха твоего – огни,

Что ночи тьму способны вмиг прогнать?

Кто ты? Игра твоя претит невинным,

Что жаждут в сумрак луч добра послать.

Кто ты? Любитель ложь продать наивным?

Мечты и грезы в пыль способный обращать?

Кто ты? Трусливый принц чертогов мрачных,

Что солнце брезгует и в полдень посещать?

Кто ты… Ты раб безвольный тех очей прозрачных,

Что сердце лишь одной принцессе обещал отдать…

   Чье-то горячее дыхание согревало правую щеку. Аркаша приоткрыла глаза, сонно вглядываясь в лицо, нависшее над ней. Серая кожа, покрытая тонкими трещинками, обтягивала острые скулы, нижние веки заменяли черные маслянистые пятна, нос ввалился внутрь, а губы походили на влажные розовые нити для плетения макраме.

– Тетя Оля, новый скраб для лица тебе не подходит, – вяло сообщила Аркаша, приподнимая голову с подушки.

– И что посоветуешь?

Хрипящие томные интонации совершенно не походили на манеру речи Ольги Захаровой. Если только вещала она не из дупла, предварительно выкурив пачку сигарет.

Осознав это, Аркаша подскочила и едва не слетела с кровати.

– Без паники, самка человека.

Как ни странно, фраза подействовала, словно доза успокоительного. Память услужливо вытащила из закромов пару знакомых образов.

– Шаркюль? – Удостоверившись, что вдохновенные сопелки в ее ухо и правда принадлежали коменданту общежития, девушка страдальчески простонала и снова завалилась на подушку. – Ты чего тут?

– Контролирую.

– Что?

– Комнату четыреста семнадцать. Так велело начальство. – Шаркюль отодвинулся от кровати и вытер нос-дыру рукавом пиджака. – Крепко спишь, самка человека.

– Сгинь, а, – попросила Аркаша, переворачиваясь на другой бок. Отработанная до автоматизма вежливость воспользовалась резервной энергией организма и все-таки заставила рот выплюнуть вдогонку «пожалуйста».

– Проспишь же, самка человека. – Настырный гоблин вцепился в край покрывала и стянул его с девушки. По ногам Аркаши скатился какой-то пушистый клубочек и рухнул около живота на постель. – Не слышала утренний клич?

– Меня вообще-то Аркаша зовут, – проворчала она, лениво нащупывая рукой неопознанный клубочек. – А что за клич?

– Местный будильник. Голос заместителя директора Карины Борзой.

«Это ж надо так знатно дрыхнуть!»

– Который час? – Девушка села на кровати и потянулась.

– Семь утра, самка… Аркаши.

– Да, да, Аркашина самка, – пробубнила девушка, окидывая комнату сонным взором.

Соседняя кровать была аккуратно застелена. Поверх покрывала лежала белая рубашка с воротником-стойкой и брюки. Откуда-то издалека доносился шум льющейся воды.

– Самец уже соизволил встать, – отчеканил Шаркюль, моргая маслянистыми глазками.

– Какой ты наблюдательный, – фыркнула Аркаша.

– Служба обязывает.

– Меня служба ни к чему не обязывает, поэтому сделаем вид, что у солдата выходной.

Опрокинуться обратно на кровать не позволил вездесущий пушистый клубочек, прижавшийся к боку. Им оказался похрапывающий Гуча. Аркаша потыкала пальчиком ему в бок и даже раз щелкнула по носу, но зверьку было хоть бы хны.

– Выходные по графику. – Шаркюль сунул под нос Аркаше длинную ламинированную картонку. – В семь подъем. Раздача завтрака осуществляется с семи до девяти. Занятия начинаются в девять. Опоздания караются в соответствии с системой санкций заместителя директора Борзой. Расписание вводной недели на обороте.

«Завтрак» – пожалуй, единственное слово, которое из всей речи коменданта четко расслышала Аркаша. При одном его упоминании желудок заинтересованно булькнул и выдал целую серию урчания нецензурного содержания, злобно припоминая хозяйке пропущенный накануне ужин.

Холод ужалил босые пятки. Прыгая на одной ноге, одновременно тряся второй, чтобы согреться, Аркаша внимательно осмотрела колени. Раны зажили, оставив после себя едва различимые белые полосы.

– Отличная жижа. – Девушка одобрительно похлопала ладонями по исцеленным коленям. – Спасибо Маккину.

Размышляя над тем, нельзя ли воспользоваться чудесной мазью, чтобы залечить остальные синяки, Аркаша оттянула помятую футболку и подергала превратившиеся в жесткую мочалку волосы. Вчера она настолько устала, что улеглась спать прямо в одежде, укрывшись покрывалом. От вечернего душа тоже пришлось отказаться, и девушка очень надеялась, что выглядит она сейчас намного хуже, чем пахнет.