Страх

Страх

СТРАХ. РАССКАЗ

Дверь с тоненьким скрипом отворилась, впустив в сени холод.

Леся тихонько потянула носом воздух. Вот и зимой запахло. У каждого времени года особенный запах. Весна пахнет свежей водой и зеленью, лето – медовыми травами и огурцами. Осень – жжёной травой, гнильцой прелых листьев и кострами. А зима... Зима пахнет снегом. И вроде бы у снега не должно быть запаха, но Леся была чётко уверена, что снег пахнет по-особенному. Свежестью, золой и, как ни странно, немного огнём. Видимо, тонкий дымок из печных труб, который расстилался над посёлком серым маревом, распространял свой аромат.

Осень ещё не сдала свои позиции, разметав слякоть по всем дорогам, но ветер уже пах снегом. А значит, зима уже совсем рядом и скоро оледенит всё вокруг, расправив белые крылья, завывая и властвуя.

Алюминиевое ведро болталось в руках.

Девушка потеплее закуталась в куртку и спустилась с крылечка, стараясь не поскользнуться – доски были мокрые. Низкое солнце робко выглядывало из-за голых деревьев. Длинные тени вытянулись, обнимая землю полосатыми лапами. Улица уже оживала от ночи – слышались детские крики, беготня, где-то орал петух, лаяли собаки.

Под ноги, выскочив из-за угла, кинулся Мурзик. Потёрся жадно, щуря зелёные глаза, замурчал, выпрашивая ласку.

– Ну что, шерстяной, где лазил? – Леся потрепала кота за ушами, пригладила серую спинку. Кот тарахтел трактором, вытягиваясь, подставляя мохнатое тело под ладонь.

– Леська! Лесь, – за забором возле калитки замаячила голова тёти Вали, соседки. – Беда, слышала? Беда у нас, Лесенька, – женщина как-то громко всхлипнула, закрывая ладошками красные, опухшие глаза, – дядя Толя умер.

– Как... Как умер?! – ведро вдруг выпало из ослабевшей руки, со звонким стуком ударилось о землю, перевернувшись на бок.

– А вот так, Лесенька. Ночью, – объяснила женщина. – Утром проснулась, а он уже всё. Лежит, холодный такой, в потолок смотрит, – тётя Валя уткнулась лбом в забор, снова всхлипнув.

Да как как-то! Девушка застыла в недоумении. Вчера же только виделись. Вечером помахал ей рукой, спокойной ночи пожелал. Перед внутренним взором вдруг возникли серые, лучистые глаза соседа, которые всегда смотрели по-доброму, словно смеясь, из-под густых седоватых бровей. Хороший он был, дядя Толя. Всегда помогал. С шутками-прибаутками вечно своими. А пел как! И ребятишек любил – постоянно конфетами угощал соседских, а уж в своих-то внуках души не чаял, баловал как маленьких. А ведь старшего уже как весной в армию спровадили.

– Тёть Валь, может надо чего? – опомнилась девушка. – Сколько нужно?

– Да сиди, ничего не надо, – махнула женщина рукой. – У самой карман худый. Есть у нас. На машину же копили. А теперь вот, уж... – всхлипнула снова она. – Ты лучше это... приходи в среду. На похороны, да помянем немножко. Толечку моего, – снова всхлипнув, женщина отошла от забора, пошатываясь от горя.

В переулок медленно вползал, стрекоча на всю округу, полицейский «УАЗик».

Вот тебе и на!

Леся наклонилась, подхватывая алюминиевую ручку. Словно во сне, шагнула к дровнику. Поленья лежали под навесом аккуратными рядами. Девушка судорожно затолкала шесть брусков в ведёрко. Добавила коры и несколько прутиков для растопки. Холодным потом окатило – а ведь дядя Толя рубил эти дрова. Прибежал, отобрал топор, услышав, как она мучается, пытаясь разрубить здоровые берёзовые чурки. Сказал, что негоже девушке мужской работой заниматься. И про женихов шутил, намекал всё. Мол, чего так долго в девках засиделась. Вон сколько ходит вокруг – выбирай. Да ходят то они, ходят, только хорошего где найти сейчас? Ничего, говорил дядя Толя, скоро мой Стёпка с армии вернётся. Вот топор ему и вручишь. А глаза смеялись ласково. И стопка поленьев всё росла. Так и нарубил. А она ему потом пирогов с капустой напекла за это. Правда, пироги эти ребятня быстро растащила. Но парочка всё же дяде Толе досталась. Он пироги с капустой очень уважал. Хороший он всё-таки был.

Был.

Девушку передёрнуло. А ведь он и не болел особо. Никогда даже на сердце не жаловался. Что ж случилось то? Тромб что ли оторвался – такая внезапная смерть.

Леся, зябко поёжившись, отряхнула руки.

Огонь взвился быстро, жадно пожирая скомканную газету, цепляясь за тонкие веточки, облизывая берёзовую кору. Девушка, положив сверху несколько дровишек, захлопнула печную дверку.

Первым делом почему-то решила позвонить родителям.

Трубку взяла мама. Живые, здоровые. Брат недавно приезжал в гости. Рассказав новости, Леся ещё долго слушала причитания матери. Слышала голос отца – он тоже что-то говорил из соседней комнаты, но слышно было плохо.

– А ты на работу не вышла ещё? – тихо спросила мама.

– Нет, неделя отпуска осталась, – поведала девушка. – Отдыхаю пока.

Отдохнуть и правда хотелось. Первую неделю она устроила генеральную уборку всего дома. Мыла всё, до чего смогла дотянуться, суетливо разбирала шкафы, разгребая завалы. Возле мусорного контейнера горкой плодились плотно набитые пакеты из супермаркета. Авось кому и пригодится добро. Что-то раздала соседям, что-то подруге-соседке. Леся безжалостно выкидывала или отдавала вещи, которыми мало пользовалась. Казалось, даже дышать стало легче в доме. Хотелось избавиться от старого хлама, шагнуть в новый год налегке.