Страх темноты

Глава пятая. «Я назвал ее Морриган, и она будет жить с нами». 1

Май 2001.

Это был приятный весенний вечер. Вечер, который медленно перетекал в ночь, все больше уступая затихший город госпоже Тьме. Было самое начало десятого, когда я, опустив тяжелый металлический бинокль с приятным ребристым покрытием, подкрутил громкость и приложил наушник к правому уху. Сегодня было двадцатое число, а значит время полного ночного дежурства. Мне выпал жребий дежурить на Первомайской. Никто не любил дежурить там, даже после того, как мы облюбовали заброшенный домик на другой стороне улицы в двух домах от логова жестокой твари и в трех от дома бабушки Полторашки.

Этот дом забросили год назад, и он был не единственным на этой улице. Видимо люди ощущали близкое присутствие зла и потому спешили уехать отсюда, даже не озаботившись продажей имущества. Они просто закрывали двери, запирали ставни, вешали замок на калитку забора и исчезали в неизвестном направлении. Думаю ни для кого не секрет, что пустые дома быстро теряют внешний вид, земельные участки зарастают сорняками, а заборы валяться на бок. Потеряв жильцов, дома словно умирают потихоньку, с каждым днем приближаясь к полному забвению.

В таком состоянии мы и нашли этот дом. Дом номер 37 стоящий в углу у самого пересечения Первомайской и Комсомольской. Замок с калитки мы срывать не стали, не хотели привлекать к дому ненужное внимание. С обратной стороны земельного участка, где забор был не таким крепким, мы вырвали несколько досок, оставив только по гвоздю сверху. Теперь их можно было легко сдвигать в сторону. В целом смотрелось довольно прилично, никаких видимых признаков взлома, и только мы знали, какие доски можно отогнуть, чтобы пробраться внутрь. Дверь в дом мы тоже ломать не стали, да и вообще не полезли туда. Отчасти боялись, что за это нам могут приписать что-то посерьезнее незаконного проникновения, если вдруг поймают, а от части, потому что боялись заброшенных домов.

Крыша этого домика практически развалились и та половина, что была ближе к улице, отсутствовала полностью. Остался лишь боковой треугольник стены, что раньше подпирала крышу с квадратным окошком по центру снизу. Когда-то это было окно чердака, теперь же оно служило нам отличной точкой наблюдения. Мы вытащили из сарая небольшую лестницу и использовали ее, чтобы подняться на чердак. Место тут было предостаточно. Если шел дождь, мы прятались в той части, где еще остался кусок крыши, в остальное же время лежали у стены и смотрели в окошко через бинокль.

Как я вам уже говорил, Наташка достала у своего отца (без разрешения конечно, это могло вызвать подозрения) средства прослушки, которые мы стали использовать как средства защиты. К нескольким маленьким передатчикам прилагалось два прибора, который я определил как радиостанции, хотя понятия не имел, как они работают. Знаю лишь то, что они улавливали сигналы с жучков и передавали в виде звуковой дорожки на внешние динамики устройства или на наушники. Выглядел прибор как небольшой толстый кейс. В открытом виде он представлял собой скопление всевозможных тумблеров, кнопок, экранчиков и бог его знает чего еще. Мы так и не разобрались с ними полностью, научились лишь переключать частоты, регулировать громкость, убирать шумы и делать небольшую точечную подстройку.

Как раз перед одним из таких приборов я и лежал сейчас, предварительно подстелив на пол чердака свой огромный утепленный спальник, раскрашенный под камуфляж. В очередной раз, подняв бинокль и посмотрев на дом-убийцу, я услышал тихий шорох в кустах подо мной и последующий скрип лестницы.

- Привет, красавчик, - услышал я за своей спиной.

- Привет, малыш, - не поворачиваясь, ответил я, и так зная, кто пришел.

Радом со мной упал небольшой городской рюкзак, а на мою поясницу приземлился объемный женский зад.

- А-у-у, Полторашка, ты же не двадцать килограмм весишь, вставай, - простонал я, мысленно представляя, как ломается мой хребет. – Умереть под сексуальным женским телом мечта любого мужчины, но только я себе это как-то по-другому представлял.

- Фу, какой ты пошлый, - вздохнула Наташа и поднялась.

Я полностью расстегнул свой спальник, и он превратился в широкое одеяло. Развернув его на полу, я похлопал по нему рукой, и девочка улеглась рядом.

- Ты чего здесь делаешь? – поинтересовался я.

- Сегодня я твоя пара. – Наташка взяла у меня наушники и приложила к уху. – Новости? Ты выкрутил звук, чтобы послушать новости, что смотрит моя бабушка?

Я смутился так, словно она застукала меня со спущенными штанами и включенной порнушкой, а не за прослушиванием новостей. В нашем возрасте это приравнивалось к одному типу преступлений и каралось жесткими насмешками.

- Может быть, и слушал, - буркнул я.

- Да не запаривайся ты, мы все сейчас слушаем новости. От них может многое зависеть.

Я глянул на Наташку, но девчонка не глумилась надо мной, она правда верила в свои слова. Я снова взглянул в бинокль. Дом стоял черный и мрачный и казался абсолютно пустым. Вот этого-то я и не понимал. Ну как может выглядеть таким пустым и таким спокойным дом, который забрал уже несколько десятков жизней, а может и сотен и даже тысяч? Я ожидал, что он будет скрипеть, стонать, бесноваться, особенно ночами, но он просто стоял и смотрел на нас своими черными пустыми глазницами. И только тяжелая и пугающая аура, что его окружала, напоминала нам, зачем мы здесь.

- О-о-о, да ты совсем больной на голову, - излишне громко воскликнула Наташка, заметив мою книгу. – Тебе что не хватает ужасов здесь и сейчас, что ты читаешь это?

Девчонка взяла книгу в руки и пролистала несколько страниц.

- Хочешь почитать? – спросил я, переводя бинокль на дом Наташкиной бабушки. Он казался обычным домом, с обычным жильцом. В кухне горел свет. Окна зала медленно мерцали голубым освещаемые частыми вспышками экрана телевизора.

- Да ни за что! – Наташка вернула книгу на место и скосилась на нее. – Интересная?