Страх темноты

Глава шестая. «Сдавайся, король, я загнал тебя в угол!». 1

Ошибка за ошибкой.

Видите ли, мы ошиблись. Мы – это я и Гретель, когда предположили, что чуркахач уехал из города вместе со своим отцом, которого я три года знал под прозвищем Папаша. Детали нам не были известны тогда, не знаю их и сейчас, но, судя по всему, Папаша так спешил покинуть город, что оставил своего сынка дома, даже не предупредив. Возможно, это было наказание за совершенное им, а возможно и банальное безразличие. Кто может сейчас сказать точно. Одно я знаю наверняка – убрав из уравнения мелкого выродка, мы получили абсолютно неверный ответ.

Думаю, раз уж история неизбежно подошла к своему закономерному финалу, я должен вас убедить в том, что ни в коем случае не являюсь расистом. По крайней мере, теперь. Видите ли, это было такое время, когда людей с Кавказа не очень-то жаловали в нашем городе, как думаю и во всех других городах, потому как люди везде одинаковые.

Времена «Кавказкой пленницы» давно прошли и наши «гости из солнечного Кавказа» превратились в хачей и черножопых засранцев. Все дело было в том, что где-то в девяностых, начале нулевых в наш город стало приезжать все больше таких людей. Они не просто становились рядовыми жителями и растворялись в общей массе, им обязательно нужно было выделяться на нашем фоне. Они носили другую одежду, громко слушали другую музыку, танцевали другие танцы. В этом не было ничего плохо, пока гости не стали плевать на обычаи нашего народа. Когда гости начинают вести себя по-свински, не каждый хозяин сможет удержать себя в руках. Так и начались эти межрасовые стычки. 

Еще раньше, может за несколько лет до этого, кавказцы заполонили наши рынки, павильоны, небольшие магазинчики. Они торговали везде и повсюду, и сложно было найти хоть одно место, что не принадлежало бы им. И все бы ничего, но их заработок позволял им намного большее, нежели простым трудягам с разреза. Все чаще мы видели их на дорогих машинах снимающих наших девочек. Наших, понимаете? И все чаще девушки с радостью прыгали в волосатые объятия наших гостей. Звон монет сгубил не одну душу, а уж, сколько девиц полегло благодаря ему и представить сложно.

Не трудно догадаться, что именно этот момент стал переломным в истории наших отношений. Мужикам не нравилось, что они забирали наших женщин, а кавказцы не гнушались и поколачивать их временами. Уж не знаю, насколько правдивы эти истории, но появлялись они с завидной регулярностью. В те времена у нас в моду вошли огромные солнцезащитные очки, чтобы скрывать побои. Но не только это стало камнем преткновения, может меня и возненавидят за эти слова, но одной из проблем была банальная зависть. Наши мужики и парни завидовали гостям с Кавказа, считая, что они от рождения богаты. Но ведь мы знаем, что это не так. Все знали, что это не так, но не хотели этому верить. Хачи, как мы их стали называть, добивались всего тяжким ежедневным трудом, заставляя себя работать без перерывов и выходных. Мы сидели на жопах и скрежетали зубами, в то время как они трудились.

Да, примерно так все было. Потом уже начались открытые стычки и драки на почве расовой ненависти. И не всегда мы из них выходили победителями. Ну а дальше все пошло и поехало – кавказцы, уже прижившись в наших краях, стали сами нападать на нас. Они всегда передвигались исключительно толпами и потому легко цепляли нас поодиночке. Много тогда людей было побито, много ног и рук переломано. Жертвы кавказской вспыльчивости встречаются и по сей день. Сколько молодых парней слегло под ножами беснующихся горцев, мне даже думать не хочется. Именно эта их непредсказуемая черта и является основной причиной ненависти и в эти толерантные дни.

Как я уже говорил, я не являюсь расистом. У меня были друзья кавказцы, были коллеги кавказцы, многих я просто знал, со многими встречался в силу обстоятельств и скажу вам, что все они были милейшими людьми: вежливыми, почтительными, благородными, многим из нас очень далеко до них. Мы движемся по пути избавления от предрассудков. Правда, движемся. Но пока слишком медленно. Однако нам всем необходимо понять, что это игра для двоих. Как одна сторона должна хотеть прекращения конфликтов, так того же должна хотеть и другая. Иначе это путь в никуда.

Итак, к чему я вам все это рассказал? Я просто не хочу, чтобы вы слишком уж плохо обо мне думали. Я все время называл Азада – чуркой или хачом, или чуркохачем, но это все в силу обстоятельств, и помните – времена были другие. Я бы мог, конечно, скрасить историю, обойти острые углы, но я посчитал, что вы должны были видеть все таким же, каким это видел я, именно с высоты моего подросткового высокомерия.

Азад остался один. Отец сбежал из города, матери уже давно не было на этом свете, друзья все разом отвернулись от него. Друзей за деньги не купишь, знаете ли, как и страхом их дружить не заставишь. Это должен понимать каждый, но осознание этого приходит с годами, приходит с нажитой мудростью. Вряд ли пятнадцатилетний парень мог этим похвастаться.

- Что ты хочешь делать? – спросил Коля со скучающим видом. Они с Богданом пока еще держались вместе с Азадом, но скорее от скуки и интереса, чем потому что считали его своим другом. 

- Я хочу вернуть этому педриле должок, - сверкнул глазами Азад. Пацаны переглянулись. Они уже заметили, что во взгляде их старого лидера сквозило безумие. – Он отнял у меня отца, отнял все, пришло время ему потерять все.

- А ты не думаешь, что сам виноват в этом? – спросил Богдан улыбаясь. – Это ты довел парня до такого состояния, забрав его деньги. В целом, если бы ни ты, он бы никогда и нашел то место и.... ну, не угнал бы машину.

Азад яростно зыркнул на него, но промолчал. Несмотря на надвигающееся безумие, он все равно понимал, что времена, когда он мог затыкать этих дуболомов давно прошли. Сейчас ему нужна была помощь, а потом... ну, а потом он сможет и с ними поквитаться, за то, что ржали всегда, когда его называли чуркой. Конечно, сможет, что может быть проще? Вот она в кармане лежит – бабочка того педрилы. Раз – и лезвие выскочит наружу, два – и оно уже рвет кишки этого ублюдка, который посмел обвинить его в бедах отца.