Страна чудес

Страна чудес

107. Страна чудес

18.06.2001

На Украине я не был уже восемь лет. За это время там ещё раз сменили валюту, моя двоюродная сестрёнка Ленка родила мне племянника, а люди, типа Олечки Палённой, побывавшие там, приезжали и рассказывали всякие страшные истории – об украинской таможне, например…

А по телевизору что толком увидишь? Все телеканалы уже полгода показывали одно и то же: каких-то демонстрантов с лозунгами «Кучму геть…» И ехать туда в командировку я, честно говоря, даже боялся. Но клиенты на потихоньку выползавшей из какой-то глобальной нищеты Украине у нас всё же стали появляться. И «первой ласточкой» стал запорожский завод «Укрграфит», затеявший в июне 2001 года футеровку одной из своих вращающихся обжиговых печей…

Направление из Москвы на Запорожье полностью совпадало с крымским! Начало лета, толпа отпускников, которой ведь не объяснишь, что тебе на работу надо! Но билеты в какой-то скорый поезд, шедший в само Запорожье, и введённый в оборот только на летний сезон, в кассе всё же ещё были. На Курском вокзале я увидел в меру «убитый» состав Приднепровской железной дороги – это и был наш 155-й.

Компанию по купе мне составила очень симпатичная барышня, которая оказалась родом из Запорожья, по прежнему оставалась гражданкой Украины, но уже давно вышла замуж в Москве, причём за какого-то очень крутого мужика, потому что жила в самом центре города, недалеко от нашего офиса. Она стала рассказывать мне об Украине вообще, и о своей родине в частности – что там теперь творится. И вроде ничего страшного там за столько лет и в самом деле не произошло…

Ложиться спать до Белгорода смысла не было – должны были прийти таможенники и пограничники. Но там они почему-то не пришли, и я отрубился. Нас подняли через полтора часа, в Харькове. Пограничники прошли быстро, а после них появился таможенник – пожилой и уже седой дядька, который, посмотрев, сколько багажа лежит у нас под полками, вдруг спросил у меня:
              – Вы гражданин России или Украины?
              – Я гражданин Республики Казахстан.

Мужик долго соображал, что же это я ему такое сказал, но потом повернулся и ушёл, не сказав больше ни слова. Ну да, знаменитого фильма про Бората тогда ещё не было… Сон, естественно, весь перебили. Но уже начало светать, и я стал смотреть в окошко.

На украинской железной дороге царила чистота и почти образцовый порядок: тупики, мачты светофоров, переезды, платформы электричек, и всё такое прочее было подметено, вымыто, прибрано, покрашено и снабжено аккуратнейшими одинаковыми по форме, цвету и шрифту табличками на украинском языке.

Пригород Харькова состоял из красивых беленьких и чистеньких домиков с садами и огородами. Вся остальная Украина была заботливо разбита на аккуратные деляночки грядок с огурчиками, подсолнухами или картошкой, которые иногда перемежались огромными полями с пшеницей.

В Запорожье поутру уже была жара. Меня приехал встречать ведущий инженер отдела главного механика «Укрграфита» по всем огнеупорным работам Анатолий Аркадьевич Кацнельсон, который и вызвал меня на эту футеровку. Мужику было уже за шестьдесят, и у него был «Жигуль-восьмёрка», на которой он и повёз меня на завод.

Мы проехали почти на другой конец большого и очень симпатичного города, основной контингент машин в котором состоял из всех марок «Запорожцев», «Таврий» и «DAEWOO», чья фирма выкупила себе «ЗАЗ», находившийся совсем рядом с вокзалом…

Часов до двух мы были на заводе, а затем Аркадьич устроил мне экскурсию по городу, которого я никогда до этого не видел. Меня прокатили по плотине знаменитой «ДнепроГЭС», а затем повезли в гостиницу при общежитии завода, которое было на другой стороне Днепра в микрорайоне Бабурка. Ехать туда нужно было по двум мостам. Огромная река в этом месте раздваивалась, и точно посредине её и получился тот самый остров Хортица, на котором когда-то была легендарно знаменитая «Запорожская Сечь».

Оба моста, на остров, и с острова на другой берег, были двухэтажными – на очень узкой автомобильной дороге, шедшей по первому этажу, с трудом разъезжались два троллейбуса, и по утрам там возникали пробки не хуже московских. По верхнему этажу шла двухпутная железная дорога в сторону Кривого Рога. С электричками.

А какие по городу ходили девочки… В подавляющем своём большинстве худенькие и рыженькие, они рассекали по тридцатиградусной жаре в крохотных юбчонках или шортиках, и без бюстгальтеров.

КАКАЯ ТАМ, К ЧЁРТУ, ФУТЕРОВКА?!!

Поселив меня в гостинице, Аркадьич повёз меня к себе домой – он жил недалеко от этой общаги. Там он сначала засунул меня в душ, а затем угостил великолепнейшей горилкой. В городе оказалось что-то около шести или семи телеканалов, причём пять из них шли исключительно на украинском языке: даже все так до боли знакомые рекламные ролики – и те были переведены на украинский! Зато по «FM» шло и «Русское Радио», и какой-то очень классный питерский канал «Мелодия», которого не было ни в одном из тех городов, где я побывал до этого. При этом ни на заводе, ни в городе я так ни разу и не услышал, чтобы кто-то говорил на украинском!

Через пару часов мы решили выйти к киоскам на проспекте – я ещё хотел попробовать украинского пива! – как вдруг прямо перед подъездом у Аркадьича оказалась какая-то серебристая японская иномарка, похожая на ту же «восьмёрку», С АЛМА-АТИНСКИМИ НОМЕРАМИ! Пока я соображал, как же она здесь оказалась, появился её хозяин. Мужик, оказывается, никакого отношения к Казахстану не имел и, узнав, откуда я, стал вопить: «Купи у меня эту лайбу за полторы штуки! Я её растаможить не могу!»