Страшные истории. Избранная.

Страшные истории. Избранная.

- Будет больно? - спросила Лилия, опираясь на мягкую морщинистую ладонь, обхватившую ее лицо. Сквозь налитые слезами ресницы она взглянула на тяжелую дубовую дверь, ожидая, что она вот-вот откроется и придут проводники в темных мантиях и уведут ее. Хотя это не произойдет до рассвета, а в ее комнате без окон, она не могла быть уверена во времени.

- Только на мгновение, я уверен. Скрипучий голос ее бабушки сказал, пытаясь выразить уверенность, которую не смог передать. Лилия вздрогнула и от лжи, и от холода освещенной факелами комнаты. Одеяла на койке, на которой она сидела, мало согревали или успокаивали ее.

Она провела руками по шелковым складкам жемчужно-белого платья, которое было на ней. Всего несколько часов назад с ней обращались как с императрицей. Осыпанная едой и питьем, подарками, которыми она никогда не наслаждалась, похвалами и благодарностью от каждого члена племени, включая ее семью. Но теперь, кроме бабушки, она была одна и продрогла до костей. Как столько других ушли до нее? Как они так охотно подошли к алтарю с сердцем веры и посвящения? Она боялась, что не сможет набраться такой же храбрости. Сделает ли это жертву пустой?

Даже в пятнадцать лет она не боялась ни ритуала, ни того, что ждало ее потом. Она не боялась оставить свою семью. Они будут в безопасности среди племени и будут пользоваться большим уважением. Не это вызывало у нее тревогу. Она была предназначена для этого. Она была Благословенной. Выбрана так же, как и другие до нее. Жертва, чтобы принести время процветания своему народу. По крайней мере, так она говорила себе. Она пыталась воскресить воспоминания из многих предыдущих жизней, но они оставались запертыми в этой недоступной части ее разума. Мастер пообещал, что они придут.

- Я не уверена, что достаточно храбра, - сказала она с дрожащим дыханием.

- О, но ты такая - хрупкая рука подняла ее лицо, и Лилия сморгнула свежие горячие слезы.

- Ты была сильной каждый раз, и ты будешь снова.

- Я не помню - она попыталась вырваться, смутившись.

- Драгоценная, эти воспоминания не придут до последнего момента.

Лилия кивнула и уселась на койку. Хрупкий вес руки лег на ее бедро, давая ей единственное доступное ей утешение. Почему она была труслива? Был ли это только страх боли лишающий ее веры? Или это было нечто большее? Сомнения угрожали поглотить годы ее самоотверженности и отправить ее в бегство.

Ее глаза обшаривали комнату, как будто ответы лежали в дарованных ей подарках, но десятки усыпанных цветами букетов, одеяла, сшитые с большой благодарностью, она была уверена, и книги, предназначенные для того, чтобы занять ее бессонный ум, пока она ждала, не давали ответов. Они только стремились укрепить сомнения. Кормить их, как зверя, который действительно не нуждался в помощи. Как она могла быть той самой?

- Бабушка, расскажи мне о Том, что передо мной, - попросила Лилия, закрывая глаза на окружающее, что могло только причинить ей еще больше горя.

- О, это было так много лет назад - рука ее бабушки отдернулась, и поток одиночества захлестнул Лилию. Она больше никогда не почувствует этого утешения. Возможно, она узнает свою бабушку по возвращении, но, как и ее отсутствующие воспоминания сейчас, она забудет.

- Лере тоже было пятнадцать. Я плохо ее знала, но на пиру она держалась так же, как и ты, сильная и гордая. Храбрая.

- Думаешь, она сомневалась? - спросила Лилия так тихо, что удивилась, услышав ответ.

- Возможно, но если и знала, то скрывала это. Даже до последнего момента. Ты чувствуешь сомнения? - бабушка повернулась к ней в шелесте тканей. Лилия не ответила.

- Я полагаю, что сомнения естественны. Мы всего лишь люди. Мне самому не хватило веры, когда Мастер сообщил нам о твоем Благословении. С губ бабушки сорвался легкий стон, - Я чуть не схватила тебя и не убежала с тобой.

При этом Лилия посмотрела на бабушку, изучая ее лицо. Она предполагала, что ни у кого другого в племени не было таких сомнений и страхов, как у нее. Она боролась с желанием вскочить с кровати и взять бабушку за руку. В уме она безрезультатно пыталась сплести воедино то, что могла бы сказать. Она ничего не могла сказать. Они могли просто сбежать.

- Но это всего лишь глупость. Боги благословили тебя. Твой дар обеспечит нас точно так же, как семьдесят лет назад Лера.

Лилия вздрогнула. Ее побег был глупостью. Спасать ее, глупость. Ее будущее, глупость. Новые слезы начали течь, когда ее бабушка продолжила.

- Мы не думали, что ты когда-нибудь вернешься. Все эти годы ожиданий. Страданий от болезней и раздоров. Но Послушник пообещал нам, что скоро найдет Благословенную, и все снова будет хорошо. И вот ты здесь - Лилия чувствовала, как на нее смотрит бабушка.

- И теперь, после рассвета, мы все снова будем жить и процветать. Твоя семья, прежде всего - тон ее бабушки прояснился, и она попыталась приглушить внезапное вздутие живота.

Дубовая дверь заскребла по полу, оглушая звуками тихую комнату. Тело Лилии зазвенело от тревоги. Не время. Она не была готова. Но вместо того, чтобы выразить свое беспокойство, она встала, разгладила платье и последовала за парой вошедших проводников. Плащи на их спинах развевались на ходу. Они больше походили на охранников, чем на проводников, подумала она, отгоняя эту мысль так же быстро, как она пришла. Она слышала, как мягкие подошвы бабушкиных туфель шлепают позади нее по каменному полу.

В конце длинного коридора открылась вторая дверь, и утренний свет пролился через проем, бросая огненное сияние на большие серые камни. Все стояли неподвижно и настороженно ждали, когда она выйдет. Они собрались вокруг алтаря, но на расстоянии, поскольку никто, кроме Мастера, его ученика и Единого, не был так близко. Многие из племени улыбались ярко, как солнце. Лилия боролась со зловещим чувством, которое оно вызывало у нее, пытаясь поверить, что это были улыбки сострадания и утешения.

Там, в нескольких шагах от алтаря, стояли Мастер и молодой темноволосый мужчина, оба, за исключением Мастера, в белых шелках. Только у него была золотая и серебряная окантовка по всей длине спереди. Молодой ученик улыбнулся яркой улыбкой, как и другие, но в его лице был садистский оскал. Лилия опустила глаза от его бдительного взгляда, и они остановились на маленьком священном сосуде, который он держал в руках. Оно было узким, но длинным, почти с длину ее руки от локтя до кончиков пальцев. Зрелище почти заморозило ее на месте, зная, что находится в шкатулке, но она продолжила, не понимая, как ей удалось поставить одну ногу перед другой. Стоя теперь перед ученицей, их взгляды снова встретились, когда она церемонно взяла шкатулку. Пальцы коснулись друг друга, и Лилия уловила его незаметную, но нетерпеливую реакцию.