Страшные сказки

Разве Смерти нужен пригласительный билет?

Это было давно... Далеко...

Тогда французский город Марсель проживал свои лучшие дни. Находясь на самом юге страны, он обвил берег Средиземного моря. Старый порт был самой первой остановкой богатых купцов разных рас и национальностей, которые доходили до самого Парижа. Разумеется, первой остановке доставались лучшие товары.

Но Марсель был вратами не только в Средиземное море. Великий Шёлковый путь начинался в далёкой Азии и, пронизывая город, шёл дальше на запад. В то время местные не удивлялись никому: ни чернокожему африканцу, ни суровому варягу, ни воинственному монголу. Город изобиловал богатством, роскошью, достатком. Он искрился жизнью. Именно здесь, всему назло, произошло страшное бедствие.

Одни говорят, началом стала крыса с одного из кораблей. Другие – хворый путник из далёкой страны. Но это уже давно перестало иметь значение. 

В один солнечный день к городскому лекарю принесли человека, всего покрытого гниющими язвами. Он еле говорил. И постоянно содрогался в безумных приступах кашля, кровавого, разрывающего внутренности.

На следующий день заболел лекарь и все, кто притрагивался к больному. А через шесть дней хворал уже почти весь Марсель. Хворал – сказано мягко. Он был повержен и вырезан. Без войны и врагов. Кучи гниющих тел завалили улицы города. Те, кто спасался от заразы за закрытыми дверями своих домов, так там и гибли. Сюда уже никто не приезжал. Дороги из города тоже не было. Смерть костлявой рукой прошлась по этому месту и, положив начало жатве, не собиралась останавливаться. Она забирала новых людей каждый день. И, казалось, не будет этому конца. Так выглядит чумное поветрие.

Губернатор города Генрих Капет давно знал очень многое об этой смертельной эпидемии. Как из старых книг, так и по рассказам чужестранцев. Из всего известного ему особенно выделялся тот факт, что от чумы нет лекарства, и целые города опустошались, когда ветер начинал разносить заразу. Но даже такое бедствие не бесконечно – его можно переждать. Как холодный осенний ливень. Как ураганный ветер, налетевший совершенно внезапно. Достаточно только укрыться и не высовываться из убежища. Генрих хотел в это верить.

На четвёртый день, когда известия о первых мертвецах, погибших от неизвестной страшной болезни, стали расползаться по городу, губернатор предпринял все меры, на которые только был способен. Cамые богатые и знатные люди – элита города – были приглашены в огромную местную ратушу. Кроме них были пропущены лишь слуги и стража. После ворота затворили, и уже никому не было хода внутрь.

Не пожелав пригласить простых горожан, он, видимо, хотел оградиться от болезни. Жуткой погибели, что уже укрепилась в городе и запускала свои лапы всё дальше и дальше. Но не учёл он лишь одно... Разве Смерти нужен пригласительный билет?

Шёл день за днем. Богачи проводили их в празднике и веселье, совершенно не подозревая об ужасе, творящемся снаружи. Гниющими трупами были завалены широкие улицы и дороги. Небо посерело от дыма пожаров и костров. Живые уже не пытались бежать, стаскивали мертвецов в кучи и жгли. Таскали и жгли. А после валились замертво сами. И всё это время слышали весёлый смех и музыку со стороны городской ратуши.

А Смерти всё было мало.

В самый разгар одного из множества балов, устраиваемых губернатором, случилось нечто, к чему эти люди были не готовы. Музыканты, не переставая играть, подбирали мелодию под настроение толпы. Шуты, факиры, жонглёры трудились без устали, дабы развлечь разгорячённую публику. В тот момент резкий и грубый удар эхом прокатился по громадному залу и охладил пыл веселящихся. Вместе с этим, заставил их озираться в поисках источника звука. Неожиданно прозвучал ещё один удар. Затем ещё и ещё. Каждый следующий был сильнее предыдущего. Скоро стало ясно: долбились в дверь. Снаружи. Со всех сторон начал доносится вой и приглушённый колокольный звон. Вскоре на смену им пришли крики тысяч и тысяч людей. Мужские, женские, детские. Крики боли, страданий и скорби. Бить в дверь не переставали, но теперь делали это с такой неистовой злостью, что кровь стыла в жилах.

Последний удар был самым чудовищным. Ворота под этой неизвестной силой завыли, затрещали. Но выстояли. И в один момент всё стихло.

— Вот видите, господа, мы здесь в полной безопасности! — воскликнул Генрих, довольно улыбаясь. — Время продолжить наше веселье!

Музыка заиграла. После секундного промедления мужчины закружили дам в танце. Лишь в душе одного молодого стражника остался осадок. Он всматривался в тощий долговязый силуэт через неприкрытое оконное стекло и искренне жалел, что не остался вне этих стен. Силуэт кивнул в сторону балкона. Парень отправился туда, не задумываясь ни на мгновение.

Поднявшись на второй этаж, он стал отдирать доски и деревянные плитки, коими была заколочена дверь на балкон. Силуэт был уже там – стражник видел его через стекло двери. Но прихваченная парнем лучина создавала на поверхности стекла яркие блики, из-за чего подробнее рассмотреть странную фигуру было невозможно. Лишь пристальный взгляд немигающих глаз он чувствовал отчётливо. Чем больше было отодрано досок, тем довольнее и плотояднее становился взгляд. Последняя преграда рухнула, дверь распахнулась – и они оказались лицом к лицу. Он, живой человек, и существо, что когда-то, вероятно, было человеком. Но что от него осталось? Кожу пронизывали кровоточащие язвы, на голове сохранилась лишь пара прядей седых волос, нос почти полностью выгнил и теперь выглядел, как сочащаяся гноем дыра.

Мертвец раскрыл безгубый рот и прохрипел: 

— Не бойся, я не самое ужасное из того, что ты можешь здесь увидеть... — он сделал взмах рукой и окинул улицы города.

Стражник не сдвинулся с места. Итак знал, что зрелище не из приятных.

— Едва ли ты хотел бы оказаться там, — живой мертвец криво усмехнулся. — Как и все вы, люди. Но так надо. Это закон. Ибо сегодня моя очередь кормить Её...