Строптивая для негодяя

Глава 3

- Как мама? – спрашиваю, ставя пакет на пол и расстегивая молнию на сапогах.

- Хуже стало, - тяжело вздыхает отец.

- В смысле? – останавливаюсь на месте. – Врача вызывал?

- Да.

Не могу на него смотреть в таком состоянии. Бывший военный, всегда подтянутый и полный жизненных сил, папа сдал в последнее время из-за болезни супруги. Ни на шаг от нее не отходит, каждый раз боясь, что случится очередной приступ, а его не будет рядом. И он не сможет спасти свою любимую женщину.

Я - поздний и единственный ребенок в семье. Не знаю, что за хвори были у моей мамы, но очень долго она не могла иметь детей. Когда уже силы бороться дальше закончились, и она фактически опустила руки, случилось то, чего так долго ожидали мои родители. То есть появилась на свет я.

Мама с папой воспитывали меня в строгости, боясь избаловать и прививая только нужные ценности, такие как дружба, ответственность, порядочность и целеустремленность. Конечно же, я, как и любой другой ребенок, баловалась, шалила, а в школе даже умудрялась хамить учителям, но всегда сама отвечала за свои слова и поведение. Видимо, юрист – это было изначально заложено у меня на генетическом уровне.

- И что сказал врач? – беру с пола пакет и направляюсь на кухню.

- Пока на лекарствах, но может понадобиться операция, - отец плетется следом.

- Черт, - вынимаю продукты, рассовывая их по полкам в холодильнике. – Может, ее еще раз в Москву отправить на обследование? В прошлый раз вроде помогло.

- Она не хочет, - мой любимый мужчина кивает отрицательно головой. – Говорит, что лучше уж здесь, - делает паузу. – В родных стенах.

- Даже слышать об этом не хочу! - строго смотрю на папу своим коронным взглядом, не допуская возражений. – И ты выкинь из головы всякую хрень!

- Дарина, - немного возмущенным тоном произносит мой родитель.

- Ты же знаешь, что иногда я резко выражаюсь. Ничего не могу с собой поделать, - улыбаюсь и развожу руками.

При родителях стараюсь не употреблять грубые словечки, но иногда вырывается. Папа пытается делать замечания, в глубине души понимая всю тщетность своей затеи. Меня уже не переделаешь, но не хочу лишний раз его расстраивать.

- Саша, - слышу голос мамы из дальней комнаты. – Кто там пришел?

- Мамуль, это я, – кричу в ответ. – Сейчас зайду.

- Ей нельзя нервничать, - шепчет отец. А то я сама не знаю.

Выхожу из кухни, направляясь в родительскую спальню.

Мама лежит на кровати, возле которой на тумбочке горит настольная лампа. Какая она у меня красивая, несмотря на возраст и бледность кожи. Любая болезнь человека не красит, но мама даже сейчас умудряется улыбаться.

- Как же я рада тебя видеть, - говорит, протягивая ко мне руки.

- Разбудила? – сажусь с ней рядом, наклоняясь и целуя ее, так же позволяя себя обнять.

Несколько секунд не разжимаем рук. Как же мне хочется забрать все ее проблемы себе, избавив от боли и страданий!

- Ничего страшного, - мама первой выпускает меня из объятий, и я сажусь ровно, продолжая, правда, держать ее руку в своей. – И так целыми днями только ем и сплю.

- Как ты себя чувствуешь? – задаю вопрос и замираю в ожидании ответа.

- Отец, как всегда, преувеличивает, - мама пытается улыбнуться. – Все в порядке, дочка.

- Ага, вижу я, какой у тебя порядок, - зачем-то ворчу, но моя самая любимая женщина в мире в ответ только гладит пальцами мою ладонь.

Мысленно бью себя по голове за несдержанность. Ну, вот зачем еще больше напоминаю о ее болезни?

Уже два года у мамы серьезные проблемы с сердцем. Я не сильна в медицинских терминах, но, как популярно объяснил мне когда-то врач, неправильно срабатывает какой-то клапан, и кровь не поступает в сердце, вызывая сбой, а он в свою очередь - одышку даже при небольшом движении, отеки и сильные боли. А также есть огромная вероятность того, что случится инфаркт. Это если кратко.

Мы отправляли маму на обследование в Москву, так как в нашей областной больнице не берутся делать операции по замене аортального клапана, но там сказали, что можно обойтись пока без хирургического вмешательства. Какое-то время помогали лекарства, но сейчас маме стало опять хуже. И мы с отцом не знаем, чем ей помочь.

- Лучше расскажи, как у тебя дела, - мама прерывает наше молчание первой. – Я так редко тебя вижу.

- Мамуль, ты же знаешь, где я работаю, - другой рукой глажу ее по голове, убирая пряди волос за ухо. – Но обещаю приезжать почаще, если ты будешь всегда улыбаться.

- Платья померили?

- Ага, - усмехаюсь в ответ. – Миланская - красотка, глаз не оторвать. Ох, и тяжело придется ее мужу. Он такой ревнивый!

- Ты у меня тоже красавица, - произносит мама с гордостью в голосе. – Самая лучшая в мире.

- Знаю.

- А свидетель кто?

Собираюсь с мыслями, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. Надо как-то аккуратно сменить тему нашего разговора, чтобы не расстроить маму.

- Друг Артема, - отвечаю уклончиво.

- Симпатичный? – хмурит лоб, но улыбается.

- Да.

И вот кто меня за язык тянул? Чувствую, сейчас начнется допрос с пристрастием. Надо было ей в следователи идти, а не в бухгалтеры.

- Так может, ты бы присмотрелась к нему получше, раз он тебе нравится, - как обычно, мама делает скоропалительные выводы. – Глядишь, и внуков понянчить успею. Лет-то нам с отцом не мало. Очень хочу увидеть тебя в свадебном платье.

- Мам, не начинай, - вижу, как по щеке у нее катится одинокая слеза. – Сама же себя накручиваешь. Но я к нему присмотрюсь, обязательно.

- Обещаешь?

- Клянусь, - честно отвечаю. – Даже познакомлю тебя с ним.

Что не сделаешь ради того, чтобы любимый человек снова начал улыбаться? Потом буду себя корить и ругать за столь опрометчивые обещания, а сейчас наблюдаю, как мама смахивает слезу и снова улыбается. Ради этого я готова Балабанова сюда силком привести и заставить признаться моим родителям, что он от меня без ума.